Книга Братья Старостины - Георгий Морозов

От Гоголевского бульвара до Спиридоновки — два шага. Кстати, в мемуарах Николай Петрович называл ее Спиридоньевской улицей, хотя такое название она носила до 1941 года. Ко времени же его возвращения с Дальнего Востока улица носила имя Алексея Толстого. Впрочем, какое это имело значение, если человеку почти через десять лет выпало вновь переступить порог своего дома? И хотя семья по-прежнему ютилась в маленькой комнатке, теснота не могла затмить счастья от встречи с женой и детьми.

Однако не всё было так просто. По сути, возвращенный в Москву оказался между Сциллой и Харибдой: с одной стороны — амбиции сына вождя, с другой — давление ведомства, не желавшего признать свое поражение. По воспоминаниям Николая Петровича об этом отрезке времени впору было снять приключенческий фильм. Офицеры МГБ аннулировали московскую прописку и предписали Старостину в 24 часа покинуть столицу: даже отобрали паспорт и отослали его в Майкоп. Тогда Сталин-младший укрыл опального тренера в своем особняке, причем даже делил с ним спальню и перевозил в личной машине, которую, естественно, никто не посмел бы остановить. По сути, узник оставался в клетке — только золотой.

По опубликованным воспоминаниям Старостина, его благодетель часто заводил один и тот же разговор: «Я получил звание генерала в 18 лет. А вы знаете, кто получил генерала в 19 лет? Испанец Франко». Тем самым командующий округом подчеркивал, что он — самый молодой генерал в мире. С цифрами здесь явная неувязка: сын Иосифа Виссарионовича родился в 1921-м, а на фронт ушел в звании капитана. Генерал-майором стал уже в 1946-м, генерал-лейтенантом — в 1950-м. Сходится лишь то, что он действительно побил рекорд Франко, который получил высокий чин в 33 года.

Вторая серия событий началась после самовольной отлучки домой. Перехитрить подвыпившего Василия и его охрану Старостин смог, а вот филеров — нет. Тогда последовала уже реальная высылка. Николая Петровича доставили на Курский вокзал и посадили в поезд. Встретив на перроне случайного знакомого, Старостин попросил передать весточку жене. Естественно, информация дошла до покровителя, и в Орел тут же был отправлен самолет с начальником контрразведки округа. Во время стоянки поезда «спецбригада» появилась в вагоне и тайно увела подопечного.

В рассказе Владимира Курова, воспроизведенном в «Спорт-Экспрессе», сцена выглядела еще более динамичной. «Василий Сталин узнал о случившемся. Послал самолет со своими бойцами. Он где-то близко к пути следования поезда приземлился, бериевскую охрану на какой-то станции разоружили…» Вот только Старостин утверждал, что если к нему и были приставлены сопровождающие, то негласно, и никакой стычки не произошло.

Но сыну вождя этого показалось мало. Чтобы продемонстрировать свою победу, он в тот же день повез Старостина на стадион «Динамо», в правительственную ложу. А потом решил спрятать его на военной базе в Переславле-Залесском — недалеко от Погоста, где в то время жила Александра Степановна. Причем на базу Старостина вместе с женой, младшей дочерью и Куровым, ставшим его своеобразным адъютантом, доставили на самолете, чтобы офицеры Берии снова его не перехватили.

Еще одна любопытная деталь. В мемуарах Старостина фигурировал некий генерал-лейтенант Огурцов, дававший указания офицерам о депортации. Но его фамилию Николай Петрович услышал случайно в телефонном разговоре, поэтому вполне мог неправильно воспринять. Скорее всего, речь шла о генерал-лейтенанте Сергее Огольцове, заместителе министра госбезопасности СССР.

Впрочем, и для Василия Иосифовича стало ясно, что решить вопрос можно только с помощью отца. Попробовал он заручиться и поддержкой сестры Светланы. Та была бы рада помочь, но сам глава государства отдыхал в Пицунде. А Старостину, который и так несколько месяцев находился в неопределенном положении, ждать было уже невмоготу. И он принял решение — ехать в Майкоп, приведя Сталину-младшему логичные доводы. Тот согласился.

Южный городок, кстати, стал выбором самого Николая Петровича. Там проживал Степан Угроватов, игравший ранее в комсомольском «Динамо», он помог бы освоиться на первых порах. Василий Куров отправился за компанию. Но местная милиция получила приказ из Москвы: Старостина не прописывать. Краснодар отказал тем более. Зато удалось связаться по телефону с полковником Грибановым, и тот обещал помочь с обустройством в Ульяновске.

И не подвел: формально Старостину поставили штамп о прописке вне городской черты, а в действительности он начал тренировать ульяновское «Динамо». Василий Куров и вовсе перевез с Дальнего Востока семью, то есть устроился в городе на Волге прочно и стал по сути играющим тренером. По традиции тех времен футболисты зимой играли в хоккей с мячом, а в этом виде спорта Василий Георгиевич как раз сделал себе имя. Николая же Петровича домочадцы навещали наездами, причем выбиралась даже Женя с маленьким сыном Колей.

Однако через год Берия снова напомнил о себе. В Ульяновск пришло решение коллегии МГБ: отправить Старостина на пожизненную ссылку в Казахстан.

Снова приходится процитировать рассказ Курова-младшего: «Хотели отправить, кажется, на вечное поселение в Казахстан. Николай Петрович был настолько подавлен, что пытался покончить жизнь самоубийством. Отец его практически из-под поезда вытащил, силой не дал прыгнуть на рельсы, хотя тот уже готов был, и никакая охрана помешать не могла. Старостин мне сам об этом потом рассказывал — причем даже о двух попытках самоубийства. Говорил, что нервы у него были ни к черту… Отец, кстати, мне об этой истории никогда не говорил».

Елена Николаевна прокомментировала публикацию:

«В первый раз об этом слышу. Папа вообще никогда не был пессимистом, наоборот, во всех ситуациях старался сохранять оптимизм».

В общем, в достоверности такого поворота событий есть большие сомнения. И не только потому, что тема суицида нигде и никогда более не возникала. Просто Владимир Куров уверял, будто отправка в Казахстан произошла после того, как оперативники МГБ «со второй попытки» схватили Николая Петровича за территорией дачи, на которой он находился под охраной «сталинских соколов». И именно тогда Василий Сталин послал-де самолет с бойцами на перехват. Более того, в «строго охраняемом поезде» Старостина якобы везли вместе с Куровым-старшим. Но ведь Николай Петрович пояснял, что отправили его из Москвы одного и в обычном пассажирском вагоне, а друг Василий появился в Орле вместе с начальником контрразведки ВВС округа. Подрывают доверие к тексту интервью и другие ошибки, бросающиеся в глаза. Например, рассказчик дважды назвал супругу Старостина Антониной Петровной, хотя она — Антонина Андреевна.

Или вот еще один пассаж из интервью:

«…На сталинской даче было озеро, и Старостин с отцом не раз там на лодках катались. Однажды за ними увязалась собачка, тоже обитавшая на даче. Когда-то ее подарил Иосифу Виссарионовичу какой-то восточный правитель — то ли шах, то ли султан. Как потом выяснилось, она умела нырять и под водой плавать. Но они-то этого не знали!

В лодке были Старостин, его жена и две дочки, мой отец и эта собачка. Она почему-то все время повизгивала, и папе это надоело. Девчонки тоже жаловались: „Что она все скулит?“ И отец, человек эмоциональный, в какой-то момент взял и пнул ее. Она ушла под воду как камень. А там глубоко.