Книга Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия - Мартин Селигман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В целом курс чрезвычайно удачный… Я рассказал о нем родным и друзьям, у которых тоже бывали трудные времена. Позитивная психология – это что-то потрясающее!
Ни военные, ни ученые не собираются ограничиться лишь анализом положительных откликов. Результаты наших тренингов {44} будут объективно оценены в рамках крупного исследования, проведенного под руководством полковника Шэрон Макбрайд и капитана Пола Лестера. Поскольку не все солдаты проходят «Основной курс жизнестойкости» одновременно, мы сможем сравнить результаты освоивших его, с результатами еще не охваченных подготовкой. Фактически это эксперимент с контрольной группой из тех, кто пока ожидает очереди на тренинг. В следующие два года обследование пройдут по меньшей мере 7500 военнослужащих, изучивших материалы Программы развития жизнестойкости Пенсильванского университета под руководством своих сержантов. Их сравнят с теми, кто тренинг не проходил. Так Макбрайд и Лестер выяснят, действительно ли курс повышает профессиональные показатели солдат, снижает уровень посттравматического стресса, делает их более здоровыми физически и в конечном итоге улучшает их семейную жизнь по возвращении домой.
Эта глава не будет полной, если я не скажу о своих глубочайших чувствах по поводу работы с армией. Я вижу в Соединенных Штатах страну, которая стала для моих деда и бабушки, подвергавшихся смертельной опасности в Европе, надежным прибежищем, местом будущего процветания их детей и внуков. Я вижу в армии США силу, которая встала между мной и нацистскими газовыми камерами. А потому испытываю огромное удовлетворение от совместной работы с сержантами и генералами. Я благодарен им и считаю это одним из лучших эпизодов своей жизни. Вся моя работа по Комплексной программе подготовки выполнялась на общественных началах.
Как-то, когда я сидел среди этих героев, стих из книги Исаии (6:8) всплыл в моей памяти:
Позитивное физическое здоровье: биология оптимизма
Здоровье является состоянием полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствием болезней и физических дефектов.
Тридцать пять лет я был психотерапевтом. Не очень хорошим (должен признаться, что говорю я лучше, чем слушаю), но так или иначе я делал свою работу сносно и помогал пациентам избавиться почти от всех их печалей, тревог и гнева. И думал, что выполняю свой долг, и что пациенты счастливы.
Были ли пациенты счастливы? Нет. Как я уже говорил в главе 3, они становились «опустошенными». А все потому, что способность получать позитивные эмоции, испытывать привязанность к людям, о которых печешься, ощущать значимость жизни, достигать профессиональных целей и поддерживать добрые взаимоотношения – совсем не то же самое, что способность не чувствовать депрессию, тревогу и гнев. Все эти дисфории мешают благополучию, но не делают его невозможным, так же как отсутствие печали, тревоги и гнева не гарантирует счастья. Практический урок позитивной психологии заключается в том, что истинное психическое здоровье – еще не отсутствие психического заболевания {1}.
Совершенно типично и распространено не иметь психических отклонений, но чувствовать себя потерянным и тоскующим. Позитивное психическое здоровье – это наличие. Наличие положительных эмоций, вовлеченности, смысла, хороших отношений, успеха. Состояние психического здоровья определяется не отсутствием нарушений, но наличием процветания.
Это прямо противоположно истине, которую возвестил с горы Синай Зигмунд Фрейд: психическое здоровье – всего лишь отсутствие психического заболевания. Фрейд был последователем философа Артура Шопенгауэра (1788–1860). Оба считали, что счастье – иллюзия, и лучшее, на что нам можно надеяться – свести несчастья и страдания к минимуму. Здесь нет места сомнениям: традиционная психотерапия создана не для того, чтобы обеспечивать благополучие, а для того, чтобы уменьшать несчастье – это само по себе немало.
Относительно физического здоровья принята та же «мудрость»: физическое здоровье – всего лишь отсутствие физических болезней. Заявления вроде приведенной выше цитаты из Устава Всемирной организации здравоохранения и даже название «Национальные институты здоровья»[19] не в счет (оно только вводит в заблуждение, поскольку более 95 % их бюджета направляется на лечение болезней {2}), а соответствующая научная дисциплина практически отсутствует. Все это и имели в виду Робин Мокенаупт и Пол Тарини, сотрудники крупного фонда Роберта Вуда Джонсона, когда предложили мне приехать и побеседовать с ними о позитивной психологии.
– Мы бы хотели, чтобы вы перевернули медицину с ног на голову, – сказал Пол, директор отделения Pioneer – филиала фонда. Деятельность этого филиала полностью соответствовала его названию. В основном финансируя медицинские исследования, фонд выделял средства на старые добрые вещи вроде борьбы с ожирением, а Pioneer помогал ему сбалансировать исследовательский портфель за счет вложений в инновационные идеи, далекие от медицинского мейнстрима. В идеи, которые могли оказать огромное влияние на здоровье и здравоохранение в Америке.
– Мы следим за вашей работой в области психического здоровья. Вы показываете, что это нечто реальное {3}, нечто, выходящее за пределы простого отсутствия психических заболеваний, нечто выше этого. И мы хотим, чтобы вы попробовали сделать нечто подобное для физического здоровья, – продолжил Пол. – Существуют ли такие ценные качества человека, которые определяют текущее состояние его физического здоровья? Возможно ли положение, при котором продолжительность жизни увеличится, подверженность болезням уменьшится, а если болезнь все же возникнет, прогноз будет лучше? Положение, при котором снизятся расходы на здравоохранение в течение жизни человека? Считать ли здоровье чем-то реальным, или все, что должна обеспечивать медицина, это отсутствие болезней?
Сказанного было достаточно, чтобы заставить мое сердце учащенно биться. Я работал только над одним фрагментом этого грандиозного пазла, исследуя единственное психологическое состояние – оптимизм, который может прогнозировать развитие физического нездоровья и даже облегчать его. Результаты рисовали волнующую картину. Началось это за сорок лет до моей беседы с Полом и Робином.
Наша троица – я, Стив Майер и Брюс Овермиер – открыла «выученную беспомощность» в середине 1960-х {4}. Мы обнаружили, что животные – собаки, крысы, мыши и даже тараканы – раз пережив неприятное событие, с которым не могли ничего поделать, впредь становились пассивными и сдавались, столкнувшись с неблагоприятным воздействием. В дальнейшем, после первого опыта беспомощности, при умеренном болевом воздействии они просто ложились и терпели, ожидая, что оно закончится. Они не пытались избежать его. Животные, которые изначально переносили болевое воздействие той же силы – но могли его избежать – не становились впоследствии беспомощными. Они получили прививку от выученной беспомощности.
