Книга Коварные алмазы Екатерины Великой - Елена Арсеньева

– Он родился в 1656 году, – чуть слышно пробормотал Хьюртебрайз. Теперь он стоял спиной к Эмме, и она увидела, как его затылок, просвечивающий сквозь тщательно зачесанные волосы, сделался кроваво-красным. Надо думать, подобного же цвета стало и его лицо.

А вот знай наших les soulieres de feutre, понял, надменный галл?

– Не важно, в каком году, – небрежно отмахнулся Илларионов, – главное, что к «старым голландцам» он не имеет никакого отношения. И, разумеется, цена в сто тысяч долларов для него чрезмерна.

– Повторяю, это какое-то недоразумение, – продолжал лепетать Хьюртебрайз. – А не хотите ли вы взглянуть на этого ван ден Берга? Фламандская школа, между 1617 и 1642 годами…

– Я умею читать, – перебил Илларионов и ближе подошел к картине. Для этого ему понадобилось обойти Эмму. Мельком глянул на нее, словно на скучное полотно, и отвел взгляд.

Да, замысел Фанни рушился на глазах!

Ничего, посмотрим еще, как дело повернется.

Кстати, о деле. Что-то она слишком увлеклась созерцанием бессмертных полотен.

Эмма оглянулась: кроме них троих в этом отделении никого. Нет, в проходе маячит какая-то черная фигура.

Молодой человек в черной водолазке и черных джинсах, с прилизанными черными волосами, бледный, с трагическим изломом черных бровей и черной щетиной на подбородке (слабоватый подбородок – единственное, что портило почти классическую правильность черт, а может, наоборот, не портило, а добавляло самую малость несовершенства, необходимого, чтобы просто красивое лицо стало неотразимым).

Глаза молодого человека скользнули по лицам Доминика Хьюртебрайза и Эммы, потом уперлись в Илларионова с выражением такой ненависти, что Эмма зябко передернула плечами.

– Вы хотите посмотреть картины, мсье? – Хьюртебрайз, видимо, обрадовался возможности выйти из неловкой ситуации, в которую сам же себя вовлек, недооценив, ох как недооценив un soulier de feutre Sibérien.

Молодой человек, не удостоив внимания Хьюртебрайза, снова ожег взглядом Илларионова, сунул было руку под свитер, но тотчас отдернул ее и скрылся за углом.

Вместо него появился какой-то господин с поджатыми губами.

– Чем могу служить? – обратился к нему Хьюртебрайз, и в эту минуту Эмма наконец решилась – сдвинулась с места и шагнула к Илларионову.

«Спокойнее, – приказала она себе, – не дергайся так. А то как бы резинка стрингов не лопнула!»

Она сделала еще шаг.

– Господин Илларионов…

Он оглянулся с интересом: она ведь говорила по-русски.

– Речь идет о жизни и смерти, – пробормотала Эмма, едва дыша от волнения. – Умоляю, сделайте вид, что вы мне что-то объясняете или показываете.

Илларионов, не меняя приветливо-безразличного выражения лица, раскрыл каталог.

– Извольте взглянуть, мадам. – Он ткнул ухоженным пальцем в страницу. – Господин Хьюртебрайз, видимо, просто забыл, что картина Андре Буи анонсирована в каталоге, здесь же помещена и репродукция. Оплошность с его стороны непростительная, верно? Не следует недооценивать русских мужиков, они когда-то Париж брали…

Конкретно этого мужика уж точно не следует недооценивать. Умный, сообразительный, приметливый, реакция изумительная, моментально просчитывает ситуацию. Врать этому типу бессмысленно. Ему надо говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

Или ее подобия.

– Вам грозит опасность, – пробормотала Эмма, делая вид, что рассматривает каталог. – За вами охотится убийца. У вас есть охрана? Вы вооружены?

– Ни того, ни другого, – доверительно шепнул Илларионов. – А вы уверены, что ни с кем меня не перепутали, как мсье Хьюртебрайз?

«Ты имеешь в виду, не приняла ли я тебя за un soulier de feutre Sibérien? Что ты, конечно, нет! Ты у меня проходишь под кодовым наименованием un soulier de feutre du Nizny Novgorod»!

– Вы Андрей Илларионов? – на всякий случай уточнила Эмма.

– Собственной персоной. – Он даже чуточку прищелкнул каблуками.

Ему все еще весело! Он все еще не верит!

– Не будьте идиотом, – прошипела Эмма. – И не пытайте судьбу, вам нужно уйти отсюда. Хотя бы автомобиль у вас есть?

– Это да. – Кажется, наметилось с его стороны какое-то подобие интереса к ней. – А вы откуда знаете, что меня хотят убить? Вы что, раскаявшаяся террористка?

– Именно так. – Эмма воровато оглянулась. – Но я вам лучше потом все расскажу, ладно? Умоляю вас, уходите!

– А кто меня собирается пришить? – не унимался Илларионов. – Этот небритый мачо с глазами испуганной лани, который сунулся сюда и сбежал? Может, он передумал, и вы меня напрасно пугаете?

Эмма проглотила смешок, в данной ситуации совершенно неуместный. «Небритый мачо с глазами испуганной лани» – да, сильно сказано. Бедный Роман! Похоже, он перестарался, входя в образ.

А впрочем, нет, ни в какой образ он не входил, он ведь и в самом деле верит в злодея Илларионова, бесчестного грабителя и…

– Напрасно пугаю, говорите? – сухо спросила Эмма. – Хотите сыграть в русскую рулетку? Тогда попытайтесь выйти отсюда через главную дверь.

– Он будет ждать меня там? Но почему? Что ему от меня нужно?

– Он думает, что вы убили и ограбили его отца.

– Чушь какая! – Илларионов коротко хохотнул. – Я до противного законопослушен. Разве что налоги в России не плачу, но зато плачу во Франции, а это, знаете, такая обдираловка… Но я никогда никого не убивал и вообще держусь подальше от криминала, что дома, что здесь.

– Напрасно вы так говорите, – почти с наслаждением выпалила Эмма. – А как насчет Людмилы Дементьевой? И еще: 31 января вы ехали в Москву, и один из ваших соседей по купе умер. Полиция подозревает, что не обошлось без вас. В России вас ищут, вы знаете об этом.

– Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы нашей столицы… Не пойму, откуда вам известно о Людмиле? А насчет того мужика… неужели он умер, этот заспавшийся бедолага, очешник которого я нечаянно прихватил? Но о нем-то вы каким образом могли узнать?

Вот оно!

У Эммы на мгновение сгустилась тьма перед глазами. Честно говоря, она так до конца и не была уверена, что они с Романом не гоняются за призраком. И вот теперь Илларионов подтвердил: тайник Валерия Константинова у него!

А может, давным-давно не у него. Может быть, он его выбросил в первую попавшуюся урну. Нет, если понял, что это именно тайник, конечно, не выбросил.

Но сейчас не стоит акцентировать на этом внимание.

– Клянусь, я все вам расскажу, – прошептала она, озираясь и замечая, что Хьюртебрайз снова остался в одиночестве и алчно поглядывает на Илларионова, раздумывая, не всучить ли ему очередного «старого француза» под видом «старого голландца». – Но не здесь. Поверьте, вы должны немедленно уйти!