Книга Кукушонок - Ингрид Нолль

А он еще подлил масла в огонь.

— Выпить, что ли, шнапса пойти? Супротив смерти, понятное дело, средств нету!

Я бы расплакалась еще горше, если бы было куда. Но раз уж зашел разговор, я спросила его, брали ли у него тоже материалы для генетического теста.

Да-да, сказал он, широко ухмыляясь, но в этом пункте у него абсолютно чистая совесть. И разве неудивительно, мол, что всю мужскую часть нашего коллектива подвергли этому испытанию!

— Наша образцовая преподавательша — La maîtresse d’école[12], — неудачно сострил он, что мне показалось неуместным.

— Биргит на самом деле была прекрасная преподавательница французского, но уж точно не ваша «любовница», — отчитала я его. — А тест нужен был только для того, чтобы исключить гипотетическую возможность.

— De mortuis nil nisi bene[13], — быстро добавил он только для того, чтобы продемонстрировать свое знание латыни, и мы распрощались.

Когда я вернулась на Шеффельштрассе, Патрик как раз высыпал в бак с биологическим мусором ведро измельченных веток бузины. Увидев меня, он с важным видом повлек меня в сад. Там по газону опять прыгало семейство черных дроздов. Два птенца, которых легко было опознать по более короткому хвостовому оперению, шмыгнули в кусты. Вообще-то, я интересовалась всякой живностью, но именно дрозды размножались так безудержно, что я наблюдала за ними не с таким воодушевлением, как, например, за щеглами.

— Ты совершенно выбита из колеи, верно? — спросил Патрик. — Не тревожься ты так! «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, а…»

— Мне сейчас не до библейских птичек. Штеффен оставил для меня прощальное письмо, там все написано.

Я достала из сумки копию.

Патрик сел на садовую скамью и стал читать.

— Ясное дело, ему хочется свалить вину на других, — сказал он. — Но ты не должна принимать это так близко к сердцу. Кстати, Мануэль позвонил.

— Ну, я же говорила. Все о’кей?

— Shit happens…[14] — так он начал вместо приветствия. Ни слова про китов, троллей, исландских лошадок и гейзеры, а только про ужасный удар судьбы!

— Что за удар? — спросила я, на секунду проникшись надеждой, что Изадора свалилась в жерло вулкана. И только тут заметила веселые искры в глазах Патрика.

— Шарф Мануэля унесло ветром за борт.

— Ничего, бабушка его закадычного друга свяжет ему новый по заказу. А что поделывает твой второй сын? — строго спросила я.

— Ты имеешь в виду Виктора? Медвежонок спит сном праведника, набив свой животик бананом. В награду я спел ему «Эдвард, Эдвард», что его, кажется, окончательно добило.

Мне это не показалось таким уж веселым. Я пою колыбельные про овечек, лунный свет и цветочки, а старый медведь-гризли погружает своего детеныша в сон убитым красным конем.

— Не волнуйся, — сказал он. — В этом и состоит разница между мужчиной и женщиной — одни поют сладостно, как ангелы, другие — во все горло.

Мне в этот момент было не до разговоров, но Патрику, видимо, хотелось поболтать, чтобы отвлечь меня.

— А потом еще позвонила бедняжка Мартина. Она с детьми была вчера на пруду и взяла напрокат водный велосипед. Когда они после прогулки снова причалили к берегу, она обнаружила пропажу кошелька, при этом он был спрятан в боковой карман рюкзака и прикрыт сверху платьями и полотенцами.

— Это досадно, но, насколько я знаю, там есть запирающиеся ячейки, где можно хранить ценные вещи.

— Смотритель сказал, что кражи происходят то и дело, и он не отвечает за имущество купальщиков.

Патрику по этому случаю пришла в голову идея:

— Я запатентую изобретение: купальные трусы с непромокаемым внутренним кармашком, в котором будет место для личных документов, кредитки, водительских прав и наличных денег. Крепиться будет на липучке.

— Ну, круто, и еще чтобы там поместилась тяжелая связка ключей. Только вот наверняка нечто подобное уже давно существует, — сказала я мрачно и пошла в дом, чтобы присмотреть за вторым сыном моего квартирного хозяина. Патрик при этом сдержанном намеке ни на секунду не насторожился, наверное, нужно было выбрать более ощутимый выпад.

Но вот уже снова Патрик стоит рядом со мной.

— У меня был двоюродный дед, который патентовал большинство своих изобретений. Он был очень хорошим игроком в теннис, в те времена это был еще элитарный вид спорта. Но его раздражало, что мячи через короткое время приходят в негодность, и он ломал голову, на что бы можно было использовать их потом. И изобрел матрац из старых теннисных мячей.

— Гениально! Наверное, стал миллионером, как Дагоберт Дак.

— К сожалению, нет, поскольку не нашел предприятие-изготовитель.

Постепенно мне стала надоедать наша пикировка. Я без слов подошла к книжному стеллажу Патрика и вынула оттуда альбом. Быстро пролистала страницы, пока не нашла то самое фото Леноры и не сунула ему под нос.

Он виновато улыбнулся.

— Тебе тоже бросилось это в глаза? Сходство поразительное! Уже когда Медвежонок впервые оказался у меня на руках, я почувствовал к нему глубокую нежность. Мне почудилось, будто мне вернули Лено. И с каждым днем Виктор становится похож на нее все больше.

— Да-да, голос крови, — иронично сказала я. — Может быть, есть смысл признаться без околичностей, откуда бы взяться такому сходству.

Патрик задумчиво глядел на меня.

— Я, к сожалению, сам не уверен, Аня.

— Умалчивать о важном — это хотя и не ложь, но на отношениях может сказаться самым губительным образом. Ну, любовное приключение с Биргит было еще до меня, я не могу ставить тебе это в упрек. Но последствия…

Патрик перебил меня:

— У нас нет доказательств. Ведь под подозрение подпадают и многие другие мужчины.

— У меня уже был опыт с генетическим тестом, я могу пойти по этому пути в любой момент. Но в данном случае разительное сходство само по себе уже красноречиво.

Он молчал, размышлял. Было заметно, как ему мучительно стыдно.

— Аня, — сказал он наконец, — иной раз ты ужасно медлительная, а иной раз слишком быстрая. Подумай о том, что все это дело надо проделать с крайней тактичностью. Ведь мальчика могут заклеймить, если это станет общеизвестно!

— Для Виктора только лучше, если его происхождение будет установлено однозначно, — напустилась я на него. — Что ты устраиваешь театр из простого факта, что ты его отец!