Книга Напряжение растет - Владимир Ильин

– Что за шум?

– Ночные кошмары, – пояснил за всех, слегка приподняв темные очки. – А ты почему не здесь? – с любопытством уточнил у нее.

Я ведь точно вчера видел, что никто не выходил! Магия, не иначе. Или вторая часть книжки, которую мне так и не дали.

– Откуда фуражка? – нахмурилась она.

– Имя не знаю, но отпечатки пальцев должны были остаться на окне.

– Ты опять ввязался в неприятности! – последовало несправедливое обвинение.

– Отпечатки – с этой стороны окна, – прошлепав к окну и прикрывая наготу скрипкой, сухо произнес Артем.

– А вот и молодец! – вновь хлопнула дверь, и меня некому стало ругать.

– Их много, – внимательно продолжал он изучать стекло.

– Ерзал, иногда сползал вниз, – прикрыл я глаза. – Все-таки целый час дороги…

– Так что случилось? – запоздало поинтересовалась из простыни мумия голосом Пашки.

– Я – молодец, – пояснил очевидное другу, закрывая глаза.

– А фуражка – с золотой кокардой, – с непонятным удовлетворением дополнил Артем откуда-то сверху.

– Толку-то, он все равно не знал ответа… – с навалившейся сонливостью пробормотал я, с удовольствием погружаясь в запоздавшую волну сна.

– Ответа на что?

– Координаты… Количество и состав… Внешний вид… Периодичность движения…

– Максим! Координаты чего? – требовали от меня подробностей.

– Да этих козлов… – отмахнулся я.

А через мгновение уже спал – хорошим глубоким сном.

Глава 14

Растолкали меня на вокзале – совершенно бесцеремонно, между прочим!

– Все, уже проснулся, – убрал я руки Артема от шеи.

Тот хмуро посмотрел сверху вниз, явно желая продолжить. Даже скрипку отдал ради такого дела – ее Федор держал, бережно прижимая к темно-синей ткани парадного школьного костюма. Оказывается, у нашей школы есть и такие – из удивительно тонкого материала, в котором совсем не жарко под солнцем, но и не холодно под осенним ветром, легкого, но достаточно прочного для того, чтобы Яна нашли только через пять часов после нашего отъезда. Во всяком случае, сообщение: «Вернешься – прибью! Будьте осторожнее» пришло именно в означенный срок. А нечего отрывать от моей трехместной парты законную Танину часть! Я ее не для того приколачивал.

На Федоре же обнаружилась подаренная мне фуражка и темные очки, что вместе со взглядом, устремленным куда-то в высь, придавало ему вид рок-звезды. Но я ему об этом не сказал, потому что дареное не дарят.

– Тут уже делегация дожидается! А ты спишь!

– Сейчас все решим, – оправил я воротник рубашки.

Попытался встать и обнаружил себя усаженным на грузовую тележку – хоть на мягкое погрузили, да и плед, в который я был завернут, тоже при мне. Правда, что-то угловатое все равно упиралось в спину.

– Ну наконец-то! – с облегчением произнес Пашка, отпустил тележку и, разминаясь, потянулся.

– А на руках не могли? – укоризненно обратился я к друзьям, осматриваясь и пытаясь сделать привязку к сторонам света.

А ничего тут, красиво. Длинное здание из темного камня рассекало площадь на две половины, а мы находились аккурат под одной из сводчатых арок этого самого здания. За спиной огромное людское море в запрудах из железных барьеров; змеиные тела поездов, белый шум толпы и облака пара, отрывающиеся от сотен больших и малых труб под низкими тучами хмурого неба. Впереди – пустота такого же размера, залитая солнечным светом. Вернее, там имелись и автобусы, и автомобили, и другая техника. Ходили люди – поодиночке и большими группами. Но если резко посмотреть назад в том направлении, то впечатление именно такое.

– Да тебя не поднять, – разминая руки, возмутился Павел. – Как железный.

– Не железный. – Вспомнив и чуть смутившись, засунул руку за спину, в складки ткани, и выудил настенные часы. – Чугунные. Вот.

Недовольно вывалившись из механического гнезда, перед глазами с укором повисла кукушка.

– Ты зачем часы из вагона спер?!

– Во-первых, не я, а вы, – отметил логично. – Во-вторых, они с будильником. Боялся проспать. – Защелкнул я птицу обратно. – Но все равно проспал. Не работают, наверное, – вздохнув, стал прикидывать, куда это все деть.

– Они пытались, – выразительно показал взглядом Артем.

– Хм, – проследив за направлением взгляда, обнаружил серьезную вмятину на корпусе, благодаря которой он крайне удобно лежал в руке.

– Поломка произошла ровно в семь тридцать, Холмс. Кто бы это мог быть? – поправил Тема очки на носу.

– Мы никогда этого не узнаем, – положив часы обратно, накрыл их краем пледа и наконец-таки поднялся. – Итак, где делегация?

– А вон, – показал подбородком Федор, оторвавшись на секунду от разглядывания неба над светлой частью площади.

Синева впереди действительно смотрелась необычно – расчерченная кольцами инверсионных следов от медленных точек-самолетов, она казалась одним огромным завитым леденцом на палочке с начинкой из прибывающих гостей и тех, кто отчаялся получить разрешение на посадку.

– Ты тоже молодец, – признательно кивнул я Светлане и только после этого повернулся к встречающим.

У правой границы площади, под белоснежными шатрами, украшенными гербами с двумя престарелыми львами, подпирающими замысловатую конструкцию с короной и деревцем, неспешно принимались приветствия и велись разговоры между тремя представительными господами в белоснежных костюмах, ловко скрывающимися в тени шатра, и разреженной цепочкой гостей, предпочитающих не замечать совершенно не по-осеннему пекущее солнце.

– И куда это мы опаздываем? – с сомнением оценил я длину очереди и скорость ее продвижения в полчаса.

– У нас номерок! – экспрессивно потряс Артем позолоченным прямоугольником, на котором было выгравировано: «Одиннадцать часов».

– А сейчас сколько?

– Без двух минут!

– Тогда я вовремя, – потянувшись и сделав пару махов руками, шагнул было вперед, да тут же замер. – А где вещи?

Из всего объемного груза, который мы кое-как погрузили в грузовой вагон, при нас остался только футляр со скрипкой, перекидная сумка на плечах у Федора и кошелек Светы, взятый в руки ввиду отсутствия карманов у платья – жемчужного, в тон широкополой шляпке. Знак школы тоже был – выгравированный серебром на темно-синем камне платинового ожерелья, темно-синих камнях сережек и перстне на безымянном пальце левой руки. Еще синева плыла в ее глазах – и отсветом в остекленевшем взгляде Пашки, когда он на Светлану смотрел.

– Вещи забрали на проверку и хранение, вдруг там что-то опасное.

– Будут спрашивать – говорите, фейерверк, – кашлянул я в сторону.