Книга Вождь. "Мы пойдем другим путем!" - Михаил Ланцов

Хотя работы для появления такого узла предстояло еще изрядное количество. Но Владимир не роптал и не переживал, прекрасно понимая, что инвестиции в инфраструктуру не приносят быстрых прибылей. Но только они позволяют разогреть и всемерно ускорить развитие реального сектора экономики. И чем продолжительней строительство, тем лучше.

Судостроительный и военный комбинаты в Выборге, металлургический комбинат в Москве, химический комбинат в Шлиссельбурге, механический и нефтеперерабатывающий комбинаты в Нижнем Новгороде. Вот только малая часть наиболее крупных предприятий, которые с нуля создал Владимир. Кроме них были и другие менее масштабные и комплексные объекты. Тут и две фабрики по выпуску печатных машинок, и шарикоподшипниковый завод, и фабрика арифмометров, и пять бумажных фабрик, и семь цементных заводов, и многое-многое другое. А сколько строилось? А сколько учебных заведений, преимущественно коммерческих, попали на содержание к Ульянову?

Финансово-промышленная Империя Ульянова-Юсупова стремительно набирала обороты, разрастаясь на глазах. Отчасти благодаря чудовищным финансовым вливаниям, отчасти – новейшим технологиям, которые активно заимствовались из далекого будущего. К примеру, металлургический комбинат в Москве был единственным в мире предприятием, которое получало свою продукцию исключительно методами электрометаллургии. Да такого качества, что никто сравниться не мог.

Ярким самоцветом на фоне этого производственного комплекса выделялась тепловая электростанция, сооруженная соратниками Ульянова из XXI века. Для своих лет она была поистине шедевром, опережающим конкурентов на несколько поколений. И ладно бы паровые турбины. Подумаешь! В передовых хозяйствах они вполне применялись. Но Вова пошел намного дальше.

Во-первых, он отказался от схемы мужиков с лопатами. Вместо них он поставил дробилки. Они производили угольную пыль, которую, в свою очередь, вдувал в топку подогретый воздух. А на сами дробилки уголь попадал посредством конвейерных лент от бункеров, в которые его ссыпали прямо с железнодорожного вагона. То есть Вова стремился минимизировать тяжелый физический труд, а заодно повысить эффективность всей системы.

Во-вторых, он, в отличие от современников в XIX веке, применил развитую систему утилизации тепла по схеме ГРЭС. Владимир поначалу хотел поступить отработанным методом, дабы отводить тепло напрямую для вспомогательных технических нужд. Но позже, посовещавшись с коллегами, решил поступить иначе, выстраивая электрическую схему эксплуатации. То есть в жилой дом сотрудников металлургического комплекса заходило только три коммуникации: труба с холодной водой, труба канализации и кабель электропитания. А уже в подвале стоял электронагревательный котел, от которого шло отопление помещений и горячее водоснабжение. В те далекие годы никто о таком и не думал хотя бы потому, что электричество воспринимали прежде всего как средство освещения. Да, Ульянов понимал, что отопление горячей водой, отработанное за два века эксплуатации, – дело неплохое. Но выбранный им вариант радикально упрощал инфраструктуру. А так как ее в сущности еще не было, то какой смысл держаться за более сложное и громоздкое решение при создании фактически с нуля?

И все бы ничего, если бы такая электростанция была одна. Но нет. Построив и кое-как запустив ее в эксплуатацию, Владимир начал развертывание аналогов в Выборге и Нижнем Новгороде. А в будущем – по всем крупным точкам своей весьма внушительной промышленной и финансовой Империи. Да и вообще – любовь к электрификации у Вовы, видимо, перешла по наследству от старого владельца этого тела. Ведь именно он заявлял, что коммунизм – это Советская власть плюс электрификация всей страны. К коммунизму он теперь не шел, слава богу. Но светлого будущего без прорвы дешевой электроэнергии все также не видел.

– Вчера получила письмо от Марии Федоровны, – недовольно поморщив носик, произнесла Зинаида Николаевна.

– По поводу реформы?

– Да. Она пишет, что ее предварительные беседы с членами Государственного совета оказались неутешительны. Они против введения новой гражданской грамматики.

– Понятно, – кивнул Владимир. – Напиши ей, что если на то будет монаршее соизволение, то мы начнем издание книг и журналов с новой грамматикой в частном порядке. Неофициально.

– Ты считаешь, что нам нужно так поступать? Ведь общественное мнение взорвется. Сам же знаешь. Эта интеллигенция будет с ослиным упрямством держаться за символы своей избранности – единственное, что их выделяет из так ненавидимой ими «толпы», или, как они нередко говорят, быдла. И ради сохранения своей священной коровы они поддержат любую глупость. Иначе перестанут чувствовать себя здоровыми и полноценными.

– Я понимаю. Но и мы схитрим. Назовем эту грамматику, ну, например, телеграфной. Для тех, кто спешит жить. Молодежи должно понравиться. Никто открыто покушаться на их яти и прочие атавизмы не станет. Но, учитывая, СКОЛЬКО мы уже подготовили книг к изданию в новой грамматике да по каким предметам и темам, то их широкое распространение и фактическое внедрение станет лишь вопросом ценовой политики.

– А мы ее планируем очень агрессивную, с широким демпингом цен.

– Верно, – кивнул Владимир. – Кроме того, я планирую через наши журналы начать проводить конкурсы, используя в качестве подарков справочники. Например, Большую Имперскую Энциклопедию.

– Ты представляешь, какой начнется вой? Ведь мы завалим рынок новыми книгами, буквально выдавив оттуда всех конкурентов.

– А что такого? – пожал плечами Владимир. – Никто не мешает им издавать книги и газеты в старой грамматике. Не хотят? Их проблемы. Другой вопрос, что они просто не смогут с нами конкурировать, даже если пожелают. Но тут разве наша вина?

– Нет, конечно, но они будут верещать о том, что ты поступаешь неблагородно…

– И кто их услышит? – улыбнулся Вова. – Газеты мы потихоньку выкупаем. Уже шестьдесят процентов российского рынка средств массовой дезинформации держим, ну, и до десяти процентов Европейского. Качество их работы после нашего прихода радикально выросло. А те, что мы не трогали, чтобы удержаться на плаву, стараются нам подражать и оппонировать. Мы задаем индустриальный стандарт. Ну, напишет кто статью о ложном патриотизме? И что с того? Вот все бросятся размещать ее на первую полосу? Кому это надо? Где в этом сенсация? Где будоражащая кровь деталь? А если кто и напишет, то туда ему и дорога. Уныло.

– Думаешь, что не решатся?

– Все издания, как правило, находятся в руках неглупых людей, которые прекрасно представляют сложившуюся конъюнктуру рынка. Они, конечно, могут попытаться пойти на поводу у этих любителей мракобесия, но каков будет итог? Просто потеряют читателей. Россию в наши дни нужно по-другому обливать помоями. Дескать, ретрограды. И все такое. А я, наоборот, герой номер один в иностранных газетах. Да и у нас. Понимаешь, какая тенденция? И людям это нравится. Вон плакаты с моим изображением уже неплохо продаются, как и календари, почтовые открытки и прочее. Мы успешно продвигаем культ имени меня в массы. Люди ждут от меня рывка в будущее, новинок и прочего подобного.