Книга Ведьмино отродье - Маргарет Этвуд

Куда их ведут? Кто их ведет? Непонятно. Одетые в черное фигуры сливаются с темнотой. Свистит ветер, ревут волны, грохочет гром. Кричать бесполезно. Голоса тонут в грохоте бури. Что говорили бы эти четверо, если бы их было слышно? Выкрикивали бы ругательства, умоляли, кляли злую судьбу, грозились бы карами на головы своих обидчиков? Всего понемножку, думает Феликс, слушая рев бури в наушниках.

Процессия заворачивает за угол. Еще один поворот. И еще. Их что, водят по кругу?

Грохот бури становится оглушительным, потом вдруг умолкает.

Слышится звук открываемой двери. Пленников толкают внутрь. Здесь тоже темно, где бы ни было это «здесь». Проходит две-три секунды, и зажигается верхний свет: теперь видно, что это камера с двумя двухэтажными койками. Стены оклеены силуэтами кактусов, вырезанных из простой упаковочной бумаги.

Пленники переглядываются. Потрясенные, серые лица.

– По крайней мере, мы живы, – говорит Лонни. – И на том спасибо.

– Да уж, – говорит Тони, закатив глаза.

Сиберт Стэнли пробует открыть дверь: дверь заперта. Он приглаживает жидкие волосенки на крошечной голове и смотрит в забранное решеткой окошко, выходящее в коридор.

– Там темно, – говорит он.

– Я слышал выстрел. Они застрелили Фредди, – говорит Сэл и опускается на ближайшую нижнюю койку. Сидит, весь поникший. Совершенно убитый. – Я слышал. Я слышал выстрел. Моя жизнь кончена! – Он обнимает себя за плечи и начинает раскачиваться из стороны в сторону.

– Я уверен, что Фредди жив, – говорит Лонни. – Зачем им его убивать?

– Затем, что это не люди, а звери! Животные! – Голос Сэла срывается на крик. – Их в клетках надо держать! Их надо, на хрен, всех поубивать!

– Вместо того чтобы тратить бюджетные деньги на образовательные программы для этих скотов, – говорит Тони холодно и спокойно. – Например.

– Может быть, они стреляли в кого-то другого, – говорит Лонни. – Или просто стреляли. Я думаю, надо надеяться на лучшее. Пока не узнаем наверняка.

– Какое «на лучшее»? – стонет Сэл. – Я потерял Фредди! Моего мальчика! – Он закрывает лицо руками. Слышны приглушенные рыдания.

– И что теперь? – говорит Сиберт Тони вполголоса.

– Пока подождем, – отвечает Тони. – Выбора все равно нет.

– Ему надо взять себя в руки, – говорит Сиберт, кивая на Сэла. – А то как-то неловко. Будем надеяться, компетентные органы уже приняли меры, и нас скоро вызволят. – Он прислоняется спиной к стене и рассматривает свои пальцы.

– Не знаю, кто это затеял, – говорит Тони, меряя шагами камеру. Десять шагов в одну сторону, десять – в другую. – Но если они действительно застрелили этого парня, то полетят головы.

– Выше голову, министр О’Нелли, – говорит Лонни Сэлу. – Могло быть и хуже! Мы живы. Не ранены. Сидим в теплой камере…

– Ну, все. Завелся, – говорит Тони Сиберту вполголоса. – Это надолго. А мы, как обычно, рискуем умереть от скуки.

– Если бы я реформировал пенитенциарную систему, – продолжает Лонни, – я бы дал заключенным больше свободы. Чтобы они выбирали, чем заниматься. Чтобы они самостоятельно принимали решения. Например, выбирали собственное меню. Может быть, даже готовили себе сами. Это может им пригодиться в жизни.

– Мечты, мечты, – говорит Тони. – Они бы подсыпали в суп отраву при первой возможности.

– Я вас очень прошу, – говорит Сэл. – Помолчите. Сейчас не лучшее время для таких разговоров.

– Я просто пытался отвлечь вас от мрачных мыслей, – говорит Лонни, оскорбленный в лучших чувствах.

– Я что-то устал, – говорит Сэл. Язык у него заплетается, голос звучит глухо. Он ложится на койку.

– Странно, – говорит Лонни. – Мне тоже сонно. Прилягу пока отдохну. Все равно делать нечего. – Он ложится на вторую нижнюю койку. И вот они оба уже крепко спят.

– Действительно, странно, – говорит Сиберт. – Я совсем не устал.

– И я тоже, – говорит Тони. Он подходит к спящим, чтобы проверить. – Спят как убитые. В таком случае я спрошу… – Он понижает голос. – Как вам видятся собственные перспективы на выборах? На сегодняшний день?

– Сэл меня опережает с большим отрывом, если судить по результатам опросов, – говорит Сиберт. – Я уже не уверен, что сумею его догнать.

– Как вы знаете, я поддерживаю вас, – говорит Тони.

– Да. Спасибо, – говорит Сиберт. – Я вам очень признателен.

– А если бы Сэл выбыл из выборной гонки, вы были бы лидером, так?

– Да. К чему вы клоните?

– Если кто-то стоит у меня на пути, – говорит Тони, – я просто сталкиваю их с дороги. Собственно, я так и поднялся. Для начала выжил Феликса Филлипса с Мейкшавегского фестиваля. Это был первый серьезный шаг к карьерному росту.

– Я понял, – говорит Сиберт. – Но я не могу убрать Сэла с дороги. На него нет компромата. Никаких рычагов давления. Поверьте, я буквально рыл землю, но ничего на него не нарыл. Во всяком случае, ничего, что можно доказать. А теперь, когда его сына убили во время тюремного бунта… Он выедет на одном только сочувствии избирателей.

– Да, бунт, – говорит Тони. – Вот ключевое слово.

– Что вы пытаетесь мне сказать?

– Что происходит во время бунтов? Люди гибнут. И концов не найдешь.

– Я не понимаю… вы хотите сказать… – Сиберт нервно пощипывает мочку уха.

– Позвольте, я объясню, – говорит Тони. – Лет двести назад мы бы воспользовались ситуацией: избавились бы от Сэла и свалили все на бунтовщиков. Да, пришлось бы избавиться и от Лонни: свидетели нам не нужны. Но в наше время подрыв репутации удвоит эффект.

– Например?

– Чего ждут от лидера? – говорит Тони. – Лидерских качеств. Мы могли бы поведать миру – скрепя сердце, понятное дело, – как Сэл раскис в кризисной ситуации. Как раз перед смертью. Его утопили в сортире. Суровый министр юстиции в руках уголовников. Чего еще ждать от отбросов общества?

– Но он не раскис, – говорит Сиберт. – То есть не то чтобы очень. И его не утопили в сортире.

– Допустим, мы с вами – единственные свидетели, – говорит Тони. – Никто ничего не узнает.

– Вы же не предлагаете… – в ужасе произносит Сиберт.

– Считайте, что это всего лишь теория, – говорит Тони, глядя на Сиберта в упор. – Мысленный эксперимент.

– Ладно. Я понял. Мысленный эксперимент, – говорит Сиберт. – И в этом мысленном эксперименте… А как же Лонни? – У него дрожит голос. – Нельзя же просто…

– В этом мысленном эксперименте у Лонни случился бы обширный инфаркт, – говорит Тони. – Кстати сказать, все к тому и идет. Мы могли бы использовать в этом мысленном эксперименте… ну, скажем, подушку. Если врачи установят смерть от удушья, опять же, все можно будет свалить на бунтовщиков. Очень жаль, что все так получилось, но чего еще ожидать от уголовников? Они импульсивны, они не умеют справляться с гневом. У них природная предрасположенность к насилию.