Книга Печенеги, торки и половцы - Петр Голубовский

Такие же приятельские отношения русские князья стараются поддержать и с половцами. Можно было их поднять и золотом[581], которое было главной силой, возбудительно действовавшей на кочевника, но золото могло быть у всякого; всякий мог надбавкой платы перетянуть половцев на свою сторону. Поэтому князья всех родов стремятся заключать родственные связи с половецкими ханами. Так как черные клобуки гораздо ближе жили к областям Мономаховичей, были пограничными соседями их уделов, так как другим князьям трудно было сноситься с Поросьем, то суздальские и северские князья по бо́льшей части опираются на половцев. Особенно дружественные отношения были с ними у Ольговичей. Первый пример брачного союза между русскими князьями и половецкими ханами мы видим в 1094 г. Тогда Святополк Изяславич Киевский женился на дочери Тугорхана[582]. Этим браком предлагалось хоть несколько обезопасить Русь от половецких набегов. Но это не привело к желаемой цели. Мы видим нападения тестя Святополкова на Переяславль и в 1096 г.[583]

По таким же побуждениям был заключен брак между сыновьями Владимира Мономаха и Олега Святославича и дочерьми половецких ханов: Юрий Владимирович женился на дочери Аэпы, внуке хана Осеня, а Святослав Ольгович на дочери другого Аэпы, внуке Гиргеня[584]. Но и это не принесло пользы. Далее начинают являться браки уже с целью иметь сторонников в земле половецкой на случай междоусобной борьбы. Так в 1117 г. Мономах женил своего сына Андрея на дочери Турк-хана[585]. Рюрик Ростиславич получил от отца в жены дочь половецкого хана Беглюка[586]. В 1205 г. Всеволод Суздальский сосватал для своего сына, Ярослава, дочь половецкого хана Юрия Кончаковича[587]. Особенно последний брак показывает, что тут имелось в виду не оградить земли от набегов, а запастись родственниками в степи, ибо Суздальская земля была совершенно закрыта от половецких вторжений.

Всеволод на примере своего отца Юрия видел, как полезно иметь приятелей среди кочевых наездников. Понимал это и Мономах, ибо ему самому уже приходилось опираться на степные силы. Понятно, что не лишним для себя считал Даниил Галицкий сделать своим сватом половецкого хана Тегака[588]. В 1187 г. Владимир Игоревич возвратился из половецкого плена с женой, дочерью знаменитого Кончака. На Руси сыграли вторично свадьбу, ибо она была уже раз совершена в степи, и Владимир вернулся домой сам-третий[589].

Были браки и с романическим характером. Святослав Владимирович имел вотчимом половецкого хана Башкорда. Оказывается, что его мать после смерти первого своего мужа, Владимира Давидовича, увлеклась степным красавцем и бежала к нему в кочевья[590]. Вероятно, это не единичный факт. Князья, особенно Ольговичи, старались поддерживать тесную родственную связь с половцами, ибо находили в них единственную поддержку в своих притязаниях. Половцы также более склонялись на сторону князей северских, что выразилось тем, что мы видим их большей частью на стороне Ольговичей. Они всегда были готовы оказать им помощь и дружественно заявляли об этом. «Спрашиваем о твоем здоровьи, – говорили дядья Святославу Ольговичу через своего посланца, – а когда велишь нам с силою к тебе прийти»? И вслед за тем они явились к нему со своими отрядами[591]. Посмотрите, как в свою очередь обращались русские князья к половецким ханам. «Отче, – говорил Даниил Котяну, – измяти войну сю, приими мя в любовь собе»[592].

На примере Игоря Святославича видно, как радушно держали половецкие ханы русских князей в своих кочевьях. Заметим, что Игорь был пленник. Они для безопасности только окружили его почетной стражей из 20 человек, в числе которых было пять из высшего сословия, но эта стража беспрекословно исполняла все приказания Игоря. Ему позволялось иметь при себе пять или шесть русских слуг. С ними и своей стражей он ездил свободно, куда хотел, тешился охотой. Ему разрешено было иметь при себе священника со всем необходимым для совершения службы[593]. Тем больше радушия и гостеприимства должны были оказывать половцы князьям, являвшимся к ним добровольно. Были князья, которые всю свою жизнь провели в степи среди своих половецких родственников. Таков, например, Изяслав Владимирович, внук Кончака по матери, племянник Юрия Кончаковича.

Уже из того обстоятельства, что половцы были в родственных связях со всеми почти княжескими родами Руси, можно видеть, что в истории Русской земли они сыграют роль силы уравновешивающей, которая не даст возможности вполне восторжествовать какому-нибудь одному стремлению, проводимому какой-либо из княжеских семей. Такова в действительности и была роль кочевников в политических событиях Древней Руси.

Существует несколько взглядов на ход истории русской. Нам не у места здесь входить в рассмотрение этих теорий. Нам кажется только, что нельзя вполне признать мнения, отрицающего существование в древний период нашей истории сознательных идей, стремлений у русских князей. Если идее не удалось осуществиться, это еще не значит, что ее не было. Идея самовластия могла существовать и, по нашему мнению, существовала в действительности. Появиться ей было откуда. Традиции Византии находили у нас место, и как же объяснить иначе деятельность Мономаха, Мстислава, его сына, Андрея и Всеволода Суздальских. Всякая идея есть нечто составное. Содержанием его являются идеи детальные. Чтобы выполнить идею самовластия, надо было заняться достижением ее деталей: 1) уничтожить или сделать полными подручниками удельных князей, 2) лишив земли возможности иметь каждой своего князя, подавить вече, 3) осилить боярское начало, не дав ему возможности развиться в политическую силу, а затем уже 4) обратить всех в «холопей государевых». Таково содержание идеи самовластия. Если она не существовала во всей своей полноте в головах русских князей, хотя этого мы не знаем, то мы вполне утвердительно можем сказать, что две первые детали ее сознавались.