Книга Гладиатор - Филипп Ванденберг

Имя Ферораса возымело прямо-таки чудесное действие. Грек немедленно заговорил по-латыни и припомнил все до мельчайших подробностей.

– «Эудора»? Нет, ни одно из тех двух суден, которые перешли ко мне, так не называлось. Одно из них именовалось «Лета», а другое «Ферония». Но почему, собственно говоря, вас это интересует? Должен же быть для этого какой-то повод!

– Разумеется! – ответил Вителлий. – Меня интересуют вовсе не сами эти суда. Я разыскиваю девушку, которая была на борту одного из них, девушку по имени Ребекка.

Аристофан недоверчиво взглянул на гостя.

– Списки пассажиров были уничтожены, беглецы сошли на берег и дальше уже должны были полагаться на собственные силы. Большинство из них осели в Коринфе. При храме Афродиты ты и сейчас найдешь немало еврейских девушек-проституток.

Вителлию почудилось, что железные тиски сжали ему горло, мешая дышать. Ребекка – проститутка? Возможно ли такое? Впрочем, корабль, на котором отплыла Ребекка, назывался «Эудора», а не так, как вошедшие тогда в гавань Кирры суда.

– Ты лично заинтересован в том, чтобы найти эту девушку? – поинтересовался Аристофан.

– Да, – ответил Вителлий. – Я должен найти Ребекку.

Грек ненадолго задумался, а потом проговорил:

– Если хочешь, можешь вместе со мною отплыть в Коринф. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь…

Коринф, главный город римской провинции Ахейа, пользовался репутацией средоточия всех пороков. Хотя он и был расположен в самом центре страны, трудно было назвать его греческим. В свое время римский полководец Люций Муммий, преодолев отчаянное сопротивление, взял штурмом старый Коринф и разрушил его до основания. Население было либо перебито, либо продано в рабство. Сто лет город лежал в развалинах, пока Гай Юлий Цезарь не восстановил его, заселив вольноотпущенниками и римскими ветеранами. С тех пор Коринф превратился в плавильный котел всех народов и рас, населявших Римскую империю. Значительных размеров достигла и здешняя еврейская община.

– Иудейский проповедник по имени Павел заворожил своими речами добрую половину Коринфа, – шагая рядом с Вителлием по рыночной площади, рассказывал Аристофан. – Он был блестящим оратором и воспитал многочисленных приверженцев веры в единого Бога.

– Не о секте ли, именующей себя христианами, идет речь? – поинтересовался Вителлий.

– Ты слыхал о ней?

– Да, среди римских низов она имеет немало приверженцев.

– Говорят, что этот Павел был взят под стражу в Палестине за подстрекательство к бунту, но, будучи римским гражданином, потребовал, чтобы его дело разбиралось в Риме.

– Неплохой ход, – признал Вителлий. – Похоже, он знает, как медленно мелют жернова правосудия в Риме. Зачастую проходят годы до начала процесса, и к тому времени уже не удается отыскать свидетелей обвинения.

– Здесь проходят наши процессы, – сказал Аристофан, показав в сторону длинной цепочки магазинов и складов.

Окруженное белыми мраморными колоннами здание суда замыкало просторную площадь. Колонны эти и позолоченные статуи, возвышаясь над площадью, свидетельствовали о процветании провинциальной столицы. На чужеземцев магазины и портики административных зданий, расположившихся на двух террасах дальше к югу от площади, неизменно производили немалое впечатление.

Грек и римлянин, его спутник, добрались наконец до именовавшегося Акрокоринфом верхнего города, где находился легендарный храм Афродиты.

– Быть может, – сказал Аристофан, – девушку, которую ты ищешь, мы найдем среди гиеродул. – Заметив вопросительное выражение, появившееся на лице римлянина, грек объяснил: – Гиеродулы – это женщины, большей частью рабыни, посвятившие себя служению богине любви. Это означает, что они дарят свою любовь посетителям храма – за деньги, разумеется. Все доходы идут святилищу.

Вителлию не хотелось верить в то, что Ребекка стала проституткой, пусть даже и храмовой.

– Культ Изиды в Риме, – проговорил он, лишь бы что-то сказать, – тоже знает храмовую проституцию. Но ею у нас занимаются не рабыни, а выразившие такое желание аристократки, на которых нагоняет скуку будничная жизнь в замужестве. И много гиеродул при храме Афродиты?

– Около тысячи.

Храм Афродиты был красивой постройкой из белого и розового мрамора. Соединенные колоннадами павильоны окружали собственно святыню, в которой стояла изготовленная из золота и слоновой кости статуя Афродиты. Доступ туда имели только жрецы. Увидев в приемном зале двух мужчин, бритоголовый жрец сделал приглашающий жест. Ясно было, что мужчин этих привело сюда не желание предаться благочестивой молитве, а потому жрец, получив от каждого по серебряному оболу, жестом пригласил их следовать за ним. Дорога к блаженству вела через лабиринт подземных переходов с выходившими в них бесчисленными дверьми к залитой приятным светом комнате с множеством небольших окошек. Белые шелковые занавески позволяли предположить, что окошки эти выходят не наружу, а в какие-то другие помещения.

Жрец отодвинул одну из занавесок, и глазам присутствующих предстала идиллическая сцена. У Вителлия быстрее забилось сердце. Обнаженные и полуобнаженные девушки возлежали на белых с голубым подушках. Одни спали, другие потягивались, демонстрируя зрителям свои безупречные формы. Какая-то девушка, которой вряд ли было больше четырнадцати лет, облизывала кончиком языка роскошную грудь своей несколько постарше, но столь же красивой соседки.

Жрец взглянул на посетителей. Они покачали головой, и он подошел к следующему окошку. Та же самая сцена – девушки, одна стройнее и соблазнительнее другой.

– Спроси, нет ли среди здешних девушек Ребекки, – попросил грека Вителлий.

– Ребекки? – переспросил жрец. На несколько мгновений он задумался, а затем подошел к одному из окошек, отодвинул занавеску и позвал: – Ребекка!

Через мгновение перед ними появилась темноволосая женщина, придерживавшая на груди бледно-зеленую накидку. Глядя на красавицу, Вителлий и сам не знал, радоваться ему или печалиться. Как бы то ни было, его Ребеккой эта женщина не была!

– Спроси, нет ли у них другой Ребекки.

Услышав переведенный Аристофаном вопрос, жрец вновь задумался, а затем приложил палец к губам и поманил посетителей за собой. Они снова вернулись в подземный переход и остановились перед одной из дверей, которые еще прежде привлекли внимание римлянина.

Жрец осторожно приложил ухо к двери, из-за которой донесся вдруг страстный стон. Мысль о том, что сейчас он увидит Ребекку в объятиях другого мужчины, заставила Вителлия содрогнуться. Римлянин прикусил губу и сжал кулаки, глядя, как жрец осторожно приоткрывает дверь. Заглянув внутрь, Вителлий облегченно вздохнул:

– Нет, слава богам, это не та Ребекка, которую я ищу!

Покинув храм, Аристофан и римлянин обошли весь еврейский квартал Коринфа. Повсюду они спрашивали, не знает ли кто-нибудь девушку по имени Ребекка, отец которой был римским гладиатором, и всюду им в ответ только пожимали плечами. Под конец грек безнадежным голосом проговорил: