Книга Евреи государства Российского. XV – начало XX вв. - Илья Бердников

Еврейские купцы в Одессе. Литография. Первая половина XIX в.

В этой связи находит свое объяснение факт, из которого Ю. И. Гессен вывел умозаключение о незначительном участии Перетца в деле эмансипации евреев. Ученый обратил внимание на два посвящения, предпосланные книге Неваховича «Кол Шават бат Иегуда» («Вопль дщери иудейской») (Шклов, 1804): одно было адресовано «защитнику своего народа» Ноткину другое – «коммерции советнику» Перетцу. Отсюда следовал вывод, что Ноткин занимался исключительно делами еврейскими, в то время как Перетц сосредоточился на собственных финансах и торговле. Но ведь предельно ясно: наиболее яркой, бьющей в глаза чертой личности Перетца был именно его финансовый гений, что и отразилось в тексте посвящения. И, понятно, это вовсе не исключало его добрую заботу о своем народе, иначе стоило ли вообще посвящать ему книгу?

Напрашивается параллель: подобно тому, как Иошуа Цейтлин заслужил полное доверие Потемкина, так и Перетц, следуя примеру тестя, завязывает дружеские отношения с виднейшим реформатором начала XIX века Сперанским, который, как и «великолепный князь Тавриды», также отличался юдофилией. Те несколько лет, которые он провел в постоянном контакте со своим еврейским другом, генерировали не одну, а целый поток идей. В их число вошла и финансовая реформа 1810–1812 годов, которая, как считалось, во многом обязана своим успехом «наставлениям банкира Перетца» (он разработал основной ее план). И здесь Абрам в который уже раз обнаружил свой острый и подвижный ум: поначалу предложил создать выгодную систему разменных монет при серебряном рубле, а спустя два года, применяясь к новым условиям, объявил законным платежным средством уже бумажные ассигнации.

Еврейские дети. Литография. Первая половина XIX в.

Во время Отечественной войны 1812–1814 годов Перетц вложил все свое состояние в организацию продовольственного снабжения русской армии; однако казна задерживала платежи, и он вынужден был объявить себя банкротом. Имущество его было распродано за полтора миллиона рублей, хотя его претензии к казне, так и не рассмотренные, составляли четыре миллиона.

В 1813 году Перетц принимает лютеранство. Причиной сего называют прежде всего его разочарование в вышедшем из-под пера Еврейского Комитета «Положении о евреях» (1804), где в результате возобладал не проект Сперанского, а все те же принудительные и ограничительные меры, за кои ратовали другие сановники. Это окончательно подорвало веру Перетца в возможность эмансипации российских евреев. Существует также мнение, что он, с другой стороны, не мог смириться и с быстро набиравшим тогда силу хасидским движением. Возможно (впрочем, маловероятно), что Абрам Израилевич крестился, чтобы вступить в брак по сильной любви с девицей-христианкой Каролиной де Ломбор (1790–1853) (первая жена Сарра к тому времени умерла). Во всяком случае женитьба на де Ломбор состоялась сразу же после его крещения (от этого брака он имел потом четырех сыновей и пять дочерей).

Как же воспринимали окружающие обращение нашего героя в христианство? Вот что рассказывает в связи с этим литератор Н. И. Греч об отношениях нашего героя с неким П. X. Безаком:«… Богатый откупщик Перетц, жид, но человек добрый и истинно благородный, зная ум, способности и опытность Безака, предложил ему место помощника по конторе, с жалованьем по 20 тысяч в год и, сверх того, подарил ему каменный дом. Безак решился принять эту должность, поправил свое состояние и испортил всю карьеру званием жидовского приказчика. Подумаешь, как несправедливы суждения света! Что тут дурного и предосудительного? Но это не принято, и дело конченое». Парадоксально, что «жидовским приказчиком» Безака стали аттестовать в 1815 году, то есть тогда, когда Перетц уже обрядился в христианские одежды и формально «жидом» уже не был.

А что сами евреи? Сохранилось такое заявление хасидов: «А что касается доносчика Перетца, да будет проклято его имя, то его низость стала всем известна, когда он, к стыду и позору миснагидов, переменил религию». Знаменательно также, что в большинстве дошедших до нас экземпляров уже упомянутой нами книги Неваховича посвящение Перетцу оказалось странным образом вырезано. Это, по-видимому, также косвенно свидетельствует об отношении иудеев к его отступничеству.

И только Иошуа Цейтлин не порывал связь со своим бывшим зятем даже после его крещения и второй женитьбы. Он не только упомянул Абрама в своем завещании, но и признал за ним право приобретения своего имения «Устье». Как видно, глубокая духовная связь между ними выдержала все испытания временем.

О последних годах жизни Перетца сведений нет. Известно, что он нищенствовал. В письме, написанном на иврите в 1822 году своему родственнику Соломону Цейтлину, Абрам жаловался: «Мои дела в ужасном состоянии, и я ни на кого не могу положиться, кроме нашего небесного отца, который дает пропитание каждому и всем нам. Надеюсь, что Он не оставит меня на посмеяние моим врагам». Последнее упоминание о нем содержится в завещании Л. Неваховича 1830 года, где тот назначил Перетца своим душеприказчиком. Абрам Израилевич Перетцумер в Петербурге не ранее 1833 года.

Расскажем о некоторых его потомках. Старший сын Григорий (1790–1755) (Гирш) – участник декабристского движения. Получил воспитание в цейтлинском имении «Устье». С 1803 года жил у отца в Петербурге. В 1809 году поступил на государственную службу в чине титулярного советника, а в 1820 году был принят в тайную организацию, примыкавшую к Союзу благоденствия. По его предложению, паролем организации стало слово «херут» (на иврите – «свобода»). В своей революционной пропаганде для обоснования преимуществ конституционного строя он использовал цитаты из Ветхого Завета. Несмотря на то, что Григорий в 1822 году отошел от общества, после подавления восстания декабристов он был осужден на пожизненную ссылку и лишь в конце 1840-х годов получил разрешение поселиться в Одессе. Другой сын Перетца, Александр (1812–1872), – горный инженер, сыграл видную роль в промышленном развитии Урала, был в 1861–1866 годах начальником Корпуса горных инженеров. Младший сын, Егор (1833–1899), стал статс-секретарем Государственного совета (с 1872 года), в 1878–1883 годах – государственным секретарем, затем членом Государственного совета. Представитель либеральной бюрократии и сторонник реформ, он в своих мемуарах (изданных уже в советское время) коснулся и дискуссий в Государственном совете по еврейскому вопросу. Известен и правнук Перетца Григорий Николаевич (1870–1935) – литературовед, академик Российской АН (с 1914 года), член Украинской АН (с 1919 года). Среди его многочисленных трудов имеются исследования о «жидовствующих» и о влиянии средневековой еврейской литературы на русскую. Отдаленным потомком Перетца являлась и замечательный исследователь древнерусской литературы, доктор филологии Варвара Павловна Андрианова-Перетц (1888–1972)…