Книга Крепче цепей - Шервуд Смит

Она села, изучая эффект бриллиантов, которыми украсила волосы. Из зеркала на нее глянули серебристо-серые глаза, большие и чуть раскосые, в обрамлении темных ресниц и крылатых бровей. У брата глаза такие же – они сразу привлекают внимание при кофейных лицах и иссиня-черных волосах.

Руки коснулись тугого корсажа, где под вышивкой и кружевом был спрятан чип Ранора. Фиэрин выбрала это место не без юмора – оно хорошо сочеталось с манией секретности, одолевшей беднягу.

Не сказать ли об этом Тау, не отдать ли ему чип на сохранение, пока Ранор не заберет? Ведь у Тау возможностей куда больше, чем у нее. И он обожает секреты. Прямо как мальчишка.

Вот подивится он, когда она расскажет.

А может, нет? Его реакцию предугадать трудно. По большей части он был добр к ней, а когда не был, осыпал ее после подарками; очаровательный, но совершенно непредсказуемый партнер и в постели, и вне ее. От него веяло властью и милостями. Фиэрин купалась в восхищении и зависти его друзей. Но, отдалившись от его орбиты, она стала слышать гнусные сплетни и замечать полные ненависти взгляды. Как она недавно выяснила, Тау любили далеко не все.

Эта двойственность заставила ее колебаться. Да, она любит его, но каков он – этот любимый ею человек?

«Он обещал, что использует все свои связи, чтобы найти моего брата и обелить его имя». Ну что ж, Джесимара нашли; она узнала это из компьютерной базы новостей на корабле, который ввез их на Арес со сборного пункта в системе, еще не захваченной рифтерами Эсабиана. Но согласно этой информации, брат находится в заключении.

Она вынесла свой кофр в коридор.

«Тау имеет власть освободить Джеса, и если он не лгал мне, то уже употребил эту власть. Если Джес на свободе, я поверю Тау, потому что буду знать, что он верит мне. Если Джес на свободе, я доверю Тау чип Ранора».

Она завернула за угол как раз вовремя, чтобы увидеть высокий силуэт Ранора, в числе других входящего в шлюз. И немного ускорила шаг, решив, что высадиться вместе с ним будет красивым жестом.

Она вошла в шлюз последней. От Ранора ее отделяла суетливая кучка техников, которые все время подпрыгивали, чтобы заглянуть через головы других. С расстояния нескольких метров она видела, что Ранор бледен, но спокоен. Ей хотелось добраться до него и сжать его локоть, чтобы подбодрить.

Причал кишел встречающими, которые хлынули вперед, увидев пассажиров. Сердце Фиэрин забилось сильнее, когда она разглядела в толпе ястребиное лицо Тау. Значит, он пришел, а не просто прислал Фелтона, к чему она себя готовила.

«Очень хороший знак», – радостно подумала она, высматривая рядом с ним Джеса. Вот был бы сюрприз!

Первых пассажиров уже сжимали в объятиях, и слышались радостные возгласы. Но Ранор шел один.

А вот его никто не встречает.

Фиэрин с горячим сочувствием подумала о его погибшей подруге. Сейчас он мог бы идти об руку с ней! Может, Тау и для него найдет место на своей громадной яхте?

Фиэрин заторопилась вперед, а Ранор как раз в это время дошел до толпы на пирсе.

Очередной напор человеческой массы едва не поглотил его. Фиэрин прочистила горло, чтобы позвать Ранора, но тут он дернулся и крутнулся волчком, широко раскрыв глаза.

Боль и шок, пронизавшие Фиэрин, отразились на лице Ранора. Их глаза встретились на долгое мгновение; рев толпы отошел куда-то вдаль, и время заместило ход. Казалось, что темные глаза, молят ее: «Помни, помни!»

Потом они закатились, и Ранор упал в толпу.

Раздались крики, и Фиэрин бросилась вперед. Над телом Ранора склонились. Тау использовал свою власть, чтобы оттеснить толпу назад, подошел к Ранору, длинными пальцами умело проверил пульс и просунул руку под мантию, чтобы прослушать сердце.

«Ранор был прав. Ему грозила опасность», – подумала Фиэрин, и холодок внутри сменился, ледяными торосами ужаса. Она поборола желание потрогать чип у себя за корсетом: тот, кто это сделал, может следить и за другими пассажирами – не найдется ли у ларгиста сообщник?

Тау, все еще склоненный над Ранором, поднял голову.

– Вызовите медиков, быстро, – сказал он тем, что стояли у стенного пульта, и встретился глазами с Фиэрин.

Приветливая улыбка преобразила его напряженное лицо, и он медленно распрямился, сказав другим доброхотам:

– Постерегите его, ладно? – потом протянул руку и произнес с нежностью: – Фиэрин.

Она взяла его руку в свои, чувствуя силу, таящуюся под гладкой тканью камзола.

– Этому человеку уже ничем не поможешь, – сказал Тау. – Мы здесь только мешаем.

«Бедный Ранор», – чуть было не сказала Фиэрин, но страх удержал ее. Радуясь, что можно уйти, она приноравливалась к широкому шагу Тау, и толпа расступалась перед ними.

Фиэрин вдруг стало невмоготу. Рассудительность покинула ее, и она произнесла:

– Джес на свободе?

Золотистые глаза Тау на миг сузились и тут же приобрели привычное ей выражение ласкового юмора.

– Хотел бы я ответить тебе утвердительно, дорогая. Но возникли некоторые... осложнения.

– Что за осложнения? Он не убивал наших родителей, я же тебе говорила. Он не мог.

Тау сжал ее руку в своей ровно настолько, чтобы прервать ее речь.

– Юстициалы потребуют доказательств. Пока что они утверждают, что все улики против него. Я занимаюсь этим и впредь тоже буду действовать в его пользу. Но, дитя мое, если ты будешь кричать об этом во всех коридорах, то отнюдь не облегчишь мне задачу.

Она посмотрела ему в лицо, такое красивое и такое непроницаемое. Можно ли ему доверять? Она снова увидела, как падает Ранор. Теперь ее всю жизнь будет преследовать боль и мольба в его глазах за миг до смерти.

– Хорошо, – сказала она, принудив себя улыбнуться. – Я подожду.

И чип Ранора тоже подождет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

11

– Вы, как и мои наставники на Артелионе, много раз цитировали Полярности вашего предка, – сказал Анарис. – Но я никогда не понимал до конца, что Джаспар Аркад хотел ими сказать.

– А как по-твоему? – улыбнулся Геласаар.

– Мой отец думает, что первая из них – пророчество. «Правитель Вселенной – правитель ничей; власть над мирами держит крепче цепей». Вы правили Вселенной, а теперь не правите ничем. И скоро начнется последний этап нашего путешествия, в конце которого вас ждет Геенна.

Панарх засмеялся легко, почти беззлобно.

– Полярности – это не пророчества, но твой отец поймет их истинный смысл достаточно скоро.

– Я думаю, Полярности – это плоды размышлений о пределах власти, – сказал Анарис, играя своим дираж'у.

– Весьма нехарактерный вывод для должарианца. Мы хорошо тебя выучили.