Книга Хозяин собаки - Брюс Кэмерон

Бракх похлопал Сайлекса по плечу.

– Мне волки тоже не ответили, Сайлекс, но я все равно был счастлив с женой.

Сайлекс согласно покивал.

Новоиспеченные супруги, раззадоренные танцем, поспешили уединиться. Сайлекс в нерешительности сидел у огня.

– Я очень рада за тебя, Сайлекс, – вполголоса сказала Деникс, смущенно улыбаясь.

– Спасибо, Деникс.

Уголки ее рта дрогнули, улыбка пропала, и Деникс, коротко кивнув, ушла. Сайлекс остался наедине с женой.

– Ну вот, Ови, я и выполнил волю нашего отца и… и Фиа, – сказал Сайлекс, когда они подошли к месту, где была устроена постель из шкур, украшенных гладкими сияющими голышами.

Глядя на расстеленные шкуры, Сайлекс вспомнил горячие объятия Фиа, вспомнил, как тянулся к ней, стоило им остаться наедине друг с другом. Он перевел взгляд на Ови, и внутри него ничто не шевельнулось.

Вздохнув, Ови встала на четвереньки, повернувшись к нему спиной, и задрала юбку. Сайлекс закрыл глаза, вспоминая Фиа, призывая на помощь свою мужскую силу, чтобы исполнить супружеский долг. Он дал обещание и должен его сдержать. Должен исполнить предсмертную волю отца.

Он открыл глаза.

Ови выжидающе смотрела на него через плечо.

– Что тебе нравится, Ови? Что бы тебя порадовало? – сочувственно спросил он.

– Почему ты вечно задаешь один и тот же вопрос?

– Потому что ты моя сестра и моя жена. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Ови сердито вздохнула.

– Мне не нравятся такие вопросы. Ты скоро?

31

От неожиданности Альби растерялась и раскрыла рот с изрядно поредевшими зубами.

– Я не могу быть Старейшиной, – продолжала Калли. – Ты так запугала людей своими сказками о проклятии, что меня все будут обходить десятой дорогой. Нет, Старейшину надо выбрать из тех, кто пользуется общей любовью и поддержкой. Я говорю о Белле, жене старшего ловчего.

Женщины, пораженные ее словами, рассмеялись и захлопали в ладоши от восторга. Ну, разумеется, Белла, кто же еще! Прекрасная Белла. Она так переживала из-за своего сына, бедняжка, ее нужно поддержать. Ей, конечно, недостает решимости, зато она замужем за сильным, волевым человеком. После жестокой и нетерпимой Альби совету нужна именно такая Старейшина, как Белла.

– Белла! Белла! – зашумели женщины и, когда Белла, смущенно хихикая, встала, обступили ее, целуя руки в знак благословения.

Калли отстраненно наблюдала за тем, как подруга принимает поздравления. Ей самой хотелось быть Старейшиной, но все вышло даже лучше, чем она предполагала: Белла светилась от счастья, женщины были довольны, а самое главное – Мору больше ничто не угрожало. Калли обернулась, ожидая, что скажет на это Альби.

Но Альби уже ушла.

* * *

Разжалованная Старейшина покинула сборище, скривив губы. Ее свергли! Ничего, ненадолго. Подумать только, собственная сестра! А Рене! Они еще поплатятся за свои слова. А Калли!.. Альби затрясло от ненависти к этой женщине, чьи помыслы окутаны мглой и сумраком. Пэллок так ни на что и не решился. Слабак!

Ослепленная гневом Альби не заметила, как перед ней вырос Никс, муж Рене. Вздрогнув от неожиданности, Альби подняла глаза. А ему-то что нужно?

– Здравствуй, я пришел с тобой поговорить, – приветствовал ее Никс, улыбнувшись какой-то странной, холодной улыбкой.

– Я ни с кем не хочу разговаривать, – пробормотала Альби и собралась пройти мимо, но крепкая рука схватила ее за локоть.

– А я хочу, – негромко ответил Никс.

Альби попыталась вырваться, однако Никс сжал ее локоть еще сильней, и она испуганно вскинула на него глаза.

– Хочу поговорить о том дне, когда ты избила мою жену.

– Это не… она не была твоей женой… Да как ты смеешь! – залепетала Альби, заикаясь.

– Я вот думаю, не избить ли тебя до смерти, – как бы между прочим произнес Никс. – Как ты считаешь, я на это способен?

Альби кивнула, широко распахнув глаза.

– Жена просила не обижать тебя, и я пообещал, что не буду. Но предупреждаю: если ты хоть раз, хоть чем-нибудь ей не угодишь, если оскорбишь ее или наших детей, если хотя бы посмотришь косо в ее сторону, я тебя прибью. Руки о тебя марать не стану, как и просила жена, нет, просто возьму камень побольше и вышибу тебе мозги.

Альби поджала губы. Никс не осмелится выполнить свои угрозы. Хочет ее запугать, да не на ту напал. Она расправила плечи.

– Я расскажу ловчему, что ты угрожал мне, – прошипела она, – что ты нарушил обычаи…

Никс влепил ей пощечину, не дав договорить. Альби пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах. Перед глазами поплыли круги, в ушах зазвенело, заныла челюсть. Схватившись рукой за щеку, Альби ошарашенно уставилась на обидчика.

– Я не давал тебе слова. Пока что здесь говорю я. Понятно?

– Мужчине запрещено прикасаться к женщине, если она ему не жена или…

Она не договорила. Никс ударил ее по другой щеке. Альби вскрикнула.

– Я просил сказать, понятно тебе или нет. Остальное к делу не относится. Итак, тебе понятно? – Он занес руку для очередного удара.

Альби спешно закивала.

– Да, мужчинам нельзя прикасаться к женщине, но ты – не женщина. Ты – мерзкая гиена, которая избила палкой беззащитную девушку. Видишь ли, я уже говорил с Урсом. Он разрешил мне избить тебя. Только не убивать. Не сегодня. – Никс улыбнулся. – Надеюсь, ты хорошо запомнишь мои слова. А если вдруг забудешь, то я, так и быть, помогу тебе и разрешу самой выбрать камень. Ясно? Ты сама выберешь камень.

* * *

По волчьей стае пробежало волнение, передаваясь от одного зверя к другому. Лежавшая на земле волчица, старая, но все еще внушающая трепет, вскочила на ноги.

Волки отдыхали на поляне после удачной охоты. Рядом с волчицей спали щенки. Волки по очереди заботились о малышах, следя, чтобы они не отбились от стаи. У одного из волчат, крупной самочки, на лбу белела отметина в виде ладони.

Спутник умер несколько зим назад. После его смерти волчица перестала приносить щенков, хотя еще выходила на охоту и оставалась самой крупной самкой в стае. Свернувшись на земле, она вспоминала о том, как охотилась бок о бок со Спутником, а днем, силясь уловить его запах, по старой привычке обнюхивала воздух. Они так долго были вместе, что волчице казалось, будто он по-прежнему где-то рядом. Не услышав знакомого запаха, волчица вспоминала, что Спутника больше нет на свете, и порой тихонько скулила от тоски.

Эта весна была не похожа на остальные: в стае, существенно поредевшей из-за голода и болезней, принесли приплод две самки, спарившихся с вожаком прошлой зимой. Одна из них была дочерью старой волчицы из помета пятилетней давности и почти не уступала матери в размерах.