Книга Лестница грез. Одесситки - Ольга Приходченко

Боже мой, что делалось с Лилькой, она маме в тысячный раз рассказывала, что они говорили, что мы ответили. Мне от подруги досталась лестная характеристика: мама, Олька вела себя культурно, я так боялась, что она что-нибудь такое загнет и они не пригласят нас на свидание. Но обошлось. Она, когда хочет, может держать язык за зубами.

В этом Лилька была на сто процентов права. Этот Юрий втихаря приглашал меня одну к себе на свидание, так, чтобы подруга не услышала. Она в этот момент была увлечена другом. Но я отказалась, сославшись, что так поступать неприлично. Одна бы я к нему ни за что не пошла. Так, ради Лильки посмотреть, что дальше будет, ещё куда ни шло. Может, он давно женат и у него четверо детей, кто его знает? И вообще этот тип мужчин больше для Лильки и Риты Евсеевны. Только Алену Делону я прощаю, что он брюнет, в моём вкусе одни блондины.

К следующей субботе мы готовились целую неделю. Во-первых, мне нужно было освежить репертуар, вдруг случится такая оказия и мы вынуждены будем проявить свои таланты. Мало ли чего. Во-вторых, одеться по-человечески. Хорошо, что в день знакомства было уже темно, сыро, дождик накрапывал, и всё сошло. Но теперь они явно куда-нибудь нас пригласят, да и скоро праздник – октябрьские на носу. С учетом моего приличного поведения целую неделю и брехни, что с Лилькой идём на «Баядерку», Алка, увидев, как приоделась Лилька, разрешила мне надеть свою выходную кофточку и плащ. У Лильки еще причесались, надушились и, такими неотразимыми, выпорхнули из автобуса на площади Мартыновского, по-старому – Греческой.

Но увы и ах! Кавалеров наших не было в помине. Ни на что не надеясь, обошли площадь пару раз и решили: нет так нет, потопали куда-нибудь в кино. Как вдруг вдали замаячила шикарная фигура в болоньевом итальянском плаще. Это был мой кавалер, но, к сожалению, в гордом одиночестве. Лилька сразу запсиховала, сорвалась уходить. А мне этот ухажер, как мёртвому припарка. Да и он сам как-то подрастерялся, стал нести всякую чушь, что перепутал не то день, не то время назначенной встречи. И запутал приятеля. Сам вызвался позвонить ему из автомата, бросив на моё величество несколько плотоядных взглядов.

Довольно долго он, по всей вероятности, уговаривал своего товарища и наконец выбрался из будки и бодрым голосом сообщил, что его друг не совсем здоров и ждёт нас у себя дома. Такого оборота мы не ожидали, но уж очень интересно было посмотреть, тем более что Лилька рвалась на всех парах. По дороге в угловом гастрономе на Дерибасовской кавалер прикупил вино, спросил, какое мы предпочитаем, креплёное или сухое. Я объявила, что мы пьём шампанское. Юрий улыбнулся как-то ехидненько и пошёл в кассу выбивать чеки. У нас был последний шанс культурно слинять, но мы им не воспользовались. Любопытство не порок, а большое свинство. Оказалось, что пришли мы в гости совсем не к Лилькиному кавалеру, а к моему. Но это выяснилось попозже. А пока наши новые знакомые нарезали колбасу и сыр, открывали баклажанную икру, что-то еще сервировали, мы по очереди дрынькали на расстроенном отечественном фоно. Лилька исполняла с чувством единственную вещь, которую знала наизусть «На память Элизе». А мне пришлось отдуваться своим блатным репертуаром, прерываясь на шампанское, которое без устали подливал в мой бокал Юрий.

Как только я поняла, что начинаю косеть, выпорхнула на балкон покурить. Мой галантный ухажер набросил на меня свой пиджак. Не помню, что я там щебетала, но мой кавалер всё время улыбался, старался разглядеть из-за плохого зрения моё лицо поближе, при этом медленно, но уверенно загоняя меня в угол балкона четвёртого этажа. Когда расстояние между нами сократилось полностью, я с ухмылкой, показывая глазками на землю, буркнула что-то вроде того, что высоко падать. Кавалер оказался с зачатками юмора, стал смеяться и чмокнул меня в щёку в районе уха. Отступать он явно не собирался, но, думаю, и большой шум на собственном балконе ему тоже был ни к чему. Тем более, как он полушепотом сообщил мне, под ними живёт подруга его матери.

И тут на балкон вылетает Лилькин ухажёр и кричит на весь квартал, что мы их надули. Аферистки, никакие не студентки, а обыкновенные малолетки школьницы. Вот так номер, чтоб я помер. Юрий снял свои фирменные очки, протер их, вновь нацепил, посмотрел на меня вопросительно. Потом так же молча стянул свой пиджачок с моих прекрасных плеч и, не требуя никаких объяснений, распорядился: так, красавицы, мигом оделись и полный вперёд на выход до восемнадцати лет. Мы не сбежали вниз по лестнице в этой обшарпанной парадной, а скатились по перилам, а эти два хрыча свистели нам вслед с балкона. Да, прокол вышел. Лильку всю трясло, бедняжка долго не могла вымолвить ни слова, и только когда окончательно пришла в себя, стала рассказывать, что, едва мы с Юрой вышли на балкон, как Лилькин кавалер перешёл в наступление по всем статьям. Пересел к ней на диван и стал её заваливать. Тогда она и созналась, что мы школьницы и учимся только в девятом классе.

Хорошо, что ещё порядочные кавалеры попались. А мы, дуры набитые, сами ищем приключения на собственный за д. Только добравшись на свой Фонтан, мы осознали это и начали смеяться, но это был скорее нервный смех.

Эх, Юрочка Воронюк, знал бы он тог да, кого спустил с четвертого этажа! Да, дорогой, свой шанс ты упустил именно в тот день. Что ты только потом не вытворял, когда встретил случайно студентку-первокурсницу Как только меня не обхаживал. А за тем целых десять лет подряд настойчивых уговоров, с клятвами, признаниями. Но это было позже… Иногда, может, это чересчур смело, я сравнивала его с Онегиным, только место действия не Петербург, а Одесса, и столетие иное. А для меня это обозначало открытие новой главы, в которой за близостью окончания школьной жизни шло скорое вступление во взрослую жизнь.

Декретная мopeходка

Не хочу учиться, а хочу жениться! Но я ни того, тем более второго ни под каким видом не хотела. Врачихи с мясоконтрольной станции наперебой восхваляли свою профессию, доказывали мне все её преимущества. Обещали посодействовать при поступлении в сельхозинститут на ветеринарный факультет. Моя мама спала и видела меня в белом хала те. Бабка придерживалась того же мнения. Одна сестрица при моём появлении дома начинала приставлять пальчики к вискам в виде рожков и по-идиотски мычать: му, му. Ещё Алка тявкала, что мой удел «крутить коровам хвосты» и принимать роды у свиноматок хрю-хрю. Как я её за это ненавидела, один бог знает.

А вообще поначалу я сама подумывала, а почему бы и нет. Животных я люблю, с удовольствием лечила бы в клинике собак и кошек. А если куда-то на колхозную ферму пошлют работать или в сибирский зверосовхоз? Э, нет, это не входит в мои жизненные планы.

Так, сельхоз отпал. Алка права, когда ругает меня, что нужно было как следует учиться музыке, а не филонить, делать вид, что нотную грамоту изучаешь, а на самом деле под пианино книжки читать, разложенные на коленях. Пошла бы сейчас в училище, стала училкой. Чем плохо? Всегда в чистом классе, всё культурненько, словом, не коровам лазить под хвосты. Но куда-то всё равно поступать надо. Но куда? Я ничего не хочу. Теперь даже в театральный не тянет. В Одессе его нет, а кто меня отпустит в другой город? Да и сама не поеду, не могу оставить маму одну на ее мясоконтрольной. Худо-бедно, все-таки помогала, почти ежедневно после школы прибегала.