Книга Хазарская охота - Арина Веста
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под Адрианополем греки вышли навстречу русскому войску, и после жестокой сечи пал Адрианополь, и задрожали святыни Царьграда.
Святослав уже был в двух днях пути от византийской столицы. С малым числом воинов наступал он на сотни тысяч румийцев. Все надежды греков были на патриция Петра, опытного стратига. Но в те дни прихотливая военная удача отвернулась от византийцев, после кровопролитной сечи храбрый кастрат отвел войска за Аркадиополь. Вскоре к армии Петра присоединились отборные легионы, дотоле усмирявшие мятеж на окраинах империи, и в битве под Аркадиополем не оказалось победителей. Святослав не сумел взять Царьград, но и румийцы не смогли одолеть русичей.
Думая, что имеют дело с златолюбивыми варварами, греки поспешили испытать русов дарами. Святослав отверг золото и роскошь, и лишь увидев меч из дамасской стали, обрадовался. Страх одолел ромеев, и запросили они мира.
– Невмоготу нам сопротивляться тебе, – сказали византийские послы, – так возьми с нас дань на всю дружину свою. Только скажи – сколько вас, чтобы разочлись мы по числу дружинников твоих.
– Нас двадцать тысяч, – ответил Святослав, в то время как русских было только десять.
И вместо обещанной дани выставили греки против Святослава сто тысяч мечей. Печенеги же, потеряв надежду на грабеж Царьграда, покинули войско и вновь стали врагами Руси.
Измотанный битвами Святослав согласился на мир. Он отстоял Болгарию и Македонию и потребовал небывалую дань, собираясь взять долю убитых русов, чтобы за павшего ратника мог получить его род. После победы Святослав разделил свою армию по гарнизонам Болгарии, много воинов оставил на границах с Византией. Брату Глебу он поручил охрану горных ущелий, откуда внезапно могли нагрянуть ромеи, а сам отошел к Доростолу. В этом красивом и надежном месте прежде была резиденция болгарского патриарха.
Доростол
К вам средь моря иль средь суши
Проложу себе дорогу,
И заране ваши души
Обрекаю Чернобогу
Любо Пребране смотреть из окон своей спальни на вольный Дунай. Вдали синеют горы. Ранняя весна набросила на холмистые берега зеленый плащ, пестрый от цветов. Девушки надели венки из примул и лесных ландышей, и на кумире Макоши, что воздвигнут вместо креста с распятым мучеником, – влажный от росы венок.
Святослав каждый день проводил смотр и учение своему войску, и воевода Радим-Кречет всегда был возле Князя. Пребрана привыкла вставать до рассвета, чтобы испечь ржаные лепешки для обеда в поле. В то утро в муку попала спорынья, и хлеб вышел красновато-бурый, как запекшаяся кровь.
– Возьми в поле меч и доспехи, – сказала Пребрана Радиму и пусть твои ратники тоже возьмут.
В тот день русы вышли за стены Доростола в полном вооружении и едва построились походным порядком, как вдали, на склоне холма показалось несметное войско под византийскими стягами.
С яростью обреченных налетела русская дружина на легион Бессмертных и отборную гвардию императора Цимисхия, и пока не зашло солнце, победа двенадцать раз переходила из рук в руки. Вечером войско русов отступило за стены Доростола.
Греки еще не успели сомкнуть кольцо, еще был в пути их флот, оснащенный метательными машинами с греческим огнем, еще не подвезли к стенам крепости тараны, и войско русов могло пробиться берегом, в обход греческого лагеря и уйти восвояси. Но ожесточение воинов было таково, что ни один из воевод не заикнулся о том, чтоб уйти из Доростола по воде, как это было в Преславе.
Ночью через Дунай переправились остатки армии, бежавшей с гор, и спасшиеся из злополучной Преславы. Они рассказали, что византийская армада подошла бесшумно и стремительно и вновь осадила столь дорогую для русского князя столицу. Город был взят штурмом, его семитысячный гарнизон истреблен, терема знатных дружинников преданы огню, а богатства поделены между победителями.
Как случилось, что огромная армия императора Цимисхия беззвучно и стремительно просочилась сквозь ущелья? Почему не подали знака дозорные? Среди беглецов оказался и брат князя Улеб, именно ему была поручена охрана ущелий. Заподозрив измену, Святослав велел бросить Улеба и его людей в подвалы патриаршего дворца.
Утром греки принялись возводить укрепления и готовить стенобитные машины. Лагерь и шатры воевод обнесли глубоким рвом и валом, укрепили рогатинами и кольями. В полдень на Дунае показалась флотилия. На галерах плыло пешее войско. Трубили медные горны, вились по ветру пестрые вымпелы. Медленно, важно прошли мимо крепости огромные триеры с таранами-рострами и встали на другом берегу. А на Дунае все прибывало гостей, и ликовали ромеи. Экипажи легких остроносых хеландий сняли кумачовые покрытия, и на солнце заблестели медные трубы и жерла огнеметов. Их раструбы, отлитые в виде львиных морд, некогда сожгли русский флот в Игоревом походе.
Ободренные ромеи устремились на штурм. Русы ответили встречной вылазкой. Конную сотню вел Радим. Следом шел строй кольчужников. До глаз укрытые тяжелыми щитами, они шли ровной стеной, и сухая земля тряслась под их шагами. Греки попытались отрезать их от ворот крепости, но крепко слитый воинский строй, устрашающий и неумолимый, отбросил ромеев от стен Доростола. Русы не уворачивались от ударов, а лишь крепче сдвигали строй над павшими. После короткой яростной сечи пехота отступила под защиту болгарских лучников.
Ночью к стенам Доростола греки привезли разобранные стенобитные орудия.
И сказал воевода Волк:
– На мне вина, что оставил Преславу. Всякую вину мы смываем кровью. Выйду я с моими удальцами и уничтожу ромейских «зверей».
На рассвете вооруженный отряд русов вырвался из ворот крепости и принялся крушить и поджигать чудовищные орудия и тараны, похожие на гигантских единорогов. В той битве погиб родственник императора Цимисхия. Ему отсекли голову и выставили ее на стене Доростола. Наутро пришли послы от ромеев и предложили выкуп за голову царского родича, Святослав выслушал их, но от сделки отказался:
– Мы не носим в кошельках убитых врагов и вам не советуем, – ответил он послам.
Его слова передали императору, и взбешенный Цимисхий вызвал Святослава на поединок.
– В каждой битве я иду впереди моих воинов, – ответил Святослав и, если хочет царь перевидиться со мною в поле, то пусть приходит. А если хочет царь ромеев поскорее на тот свет, о котором так любят рассказывать его пресвитеры, то пусть сам найдет туда дорогу, ибо знает он много способов.
Этими словами Святослав намекал на бесчестное душегубство Цимисхия, ибо был уже наслышан, какого нрава этот благочестивый рыцарь, собственноручно задушивший прежнего императора Фоку и хладнокровно предавший на суд своих помощников в этом черном деле, не исключая свою любовницу, императрицу Феано, бывшую жену императора Фоки. Больше Цимисхий не присылал послов, и кольцо вокруг крепости замкнулось на девяносто палящих дней.
