Книга Лето придёт во сне. Часть 2. Оазис - Елизавета Сагирова

Внезапно он подался к Яринке с неожиданной для такой грузной фигуры скоростью. Она метнулась прочь, но в последний момент грубая пятерня ухватила её так тщательно завитые старшими подругами кудри и рванула назад. Не удержав равновесия и, на этот раз, не сдержав слёз, она упала на роскошный ковёр, который оказался неожиданно жёстким и колючим и порвал её коготки.

– Не скачи, – брезгливо бросил Бурхаев, пихнув мою подругу ногой, как ворох тряпья, – прискакала уже. Теперь ты на полгода – моя собственность. Вставай, раздевайся и иди на диван.

Вжавшись в пол и всхлипывая, Яринка смотрела, как отец Яна отходит к сервированному столику, берёт с него прозрачную бутылку с коричневой жидкостью, прикладывается к ней. За его полной фигурой в полумраке прихожей виднелась входная дверь. За дверью – коридор Айсберга и спасительный лифт. Вот только спасительный ли? За считанные секунды, пока хозяин люкса гулко глотал из бутылки, Яринка успела мысленно увидеть, как она вскакивает, бежит мимо вон из номера… Вызывает лифт, жмёт кнопку первого этажа, мчится через холл, минуя растерянного охранника, всем телом ударяясь о дверь, вырывается наружу, в прохладную звёздную ночь. А что дальше? Куда бежать? Надёжно скрыться на острове можно только в одном месте – в глубоких тёмных водах Русалкиной ямы…

Бурхаев стукнул бутылкой по столу, обтёр губы тыльной стороной ладони, обернулся к ней.

– Чего сопли-то распустила? Ты продавалась, тебя купили, причём купили не на одну ночь, а на постоянку. Радоваться должна. Или правда верила, что мой идиот на тебе женится?

Он усмехнулся, неторопливо пересёк гостиную и, подойдя к Яринке, рывком поставил её на ноги, подтолкнул к дивану.

– Давай, снимай это безобразие. Одеваетесь так, словно боитесь, что кто-то забудет, какие вы шлюхи.

То ли на неё повлияли последние слова Бурхаева, брошенные с бесконечным презрением, то ли вид собственного жалкого и заплаканного отражения, который Яринка краем глаза уловила на зеркальном потолке, – но её страх вдруг сменился отчаянной злостью. Да, этот спесивый сноб купил её. Да, теперь он может сделать с ней всё, что угодно, и никто не придёт на помощь, никто даже не посочувствует. Но её слёз он больше не увидит, как не услышит и ни слова мольбы.

Выпрямив спину, вздёрнув подбородок, словно она опять была на подиуме и собиралась танцевать, Яринка начала раздеваться. На пол полетели сапоги, юбочка, колготки… наконец, сняв кружевные трусики и переступив через них, она подняла голову, спокойно, почти безмятежно встретив взгляд Бурхаева. И на этот раз в нём не было презрения.

– Уже лучше, – наконец вымолвил он после продолжительной паузы, во время которой бесцеремонно разглядывал мою подругу, но так и не заставил её опустить глаза. – А то я уже подумал, что ты обычная безмозглая кукла, возомнившая себя самой умной.

Он подошёл к Яринке вплотную, положил руку на грудь, сжал, ущипнул за сосок. Не дождавшись никакой реакции, одобрительно хмыкнул.

– А ведь, пожалуй, ты мне подойдёшь. Пожалуй, справишься.

Яринка не сочла нужным отреагировать и на этот раз, хотя понимала, что сейчас от неё ждут вопросов. Лишь чуть приподняла брови и переступила ногами на колючем ковре.

Бурхаев медленно обошёл вокруг неё, провёл рукой по ягодицам, скользнул ладонью между ног, ещё раз испытующе вгляделся в лицо и вернулся на диван, прихватив со столика бутылку.

– Значит, так, красавица, – начал он уже другим, деловым тоном, без капли злобы или насмешки, – у тебя есть выбор. Или оправдываешь потраченные мною на тебя деньги по назначению, то есть, я тебя деру в хвост и в гриву, когда сочту нужным. Или тебя дерёт мой сын. Но погоди радоваться, это далеко не всё, что от тебя потребуется. Вы с моим дурнем часто общались?

Отец Яна не сводил с Яринки пристального водянистого взгляда, и от этого ей было более неуютно, чем от собственной наготы, но ответила она сразу и прямо:

– Каждую ночь.

– Угу, – покивал Бурхаев. – То есть, ты его уже достаточно знаешь, чтобы понять, что он не от мира сего?

– Ян очень хороший, – на этот раз Яринка позволила себе чуть повысить голос.

– Для тебя он, конечно, хороший, жениться ведь обещал. Обещал же? Ну вот, это у него бзик такой, стремление спасать сирых и убогих. Ещё под стол пешком ходил, а домой тащил котят да собачат. Но притащить прошмандовку без роду и племени я ему не позволю. Ты для другого сгодишься. Подкати-ка столик ко мне.

Яринка помедлила секунду, но послушалась. Выполнив распоряжение, потянулась было поднять свою разбросанную по полу одежду, но Бурхаев остановил её.

– Э, нет. Не одевайся пока. Вдруг ты выберешь первый вариант, тогда сразу к делу и перейдём. Но сначала дослушай до конца вариант второй. Мой сын время от времени приезжает сюда, трахается с тобой, вы общаетесь и милуетесь, ты изображаешь неземную любовь и непобедимое намерение стать его женой. В общем, твоя цель – быть для Яна очень близким человеком, заставить его полностью доверять тебе. Это ясно?

Яринка кивнула, по-прежнему стоя обнажённой на ковре, но теперь снова начиная бояться. И бояться не самого Бурхаева, а того, что он говорит. А говорил он такое:

– Затем на остров прибываю я, мы с тобой встречаемся, и ты мне рассказываешь всё, чем живёт и дышит мой сын. Он, знаешь ли, меня в последнее время серьёзно беспокоит. Иконописец хренов. Отдалился от семьи, друзья у него непонятные, такие же блаженные чудики, за девками не бегает, красками своими дебильными весь дом зас… Впрочем, это уже не твоё дело. А твоё – запоминать и пересказывать мне, что говорит Ян. Короче, я хочу знать всё, что на уме у моего сына, и мне нужен человек, которому он будет полностью доверять. Ты вроде подходишь.

Яринка замотала головой, чувствуя, как напускная уверенность и равнодушие уступают место отчаянию.

– Я не могу так… Ян любит меня!

Бурхаев-старший заржал, запрокинув голову и хлопая себя по трясущемуся под халатом животу. Отсмеявшись, снова отпил из бутылки и взглянул на мою подругу по-новому, почти благожелательно.

– А ты мне всё больше нравишься. Я-то думал, что шаболда шаболдой, а ты вон в любовь ещё веришь, стучать тебе стыдно. Думаю, сработаемся. Про любовь же я тебе сейчас поясню. Мой сын, как я уже говорил, не от мира сего и с женщинами до сих пор отношений не имел. Я и привёз его сюда затем, чтобы он хоть бабу понюхал, авось мозги на место встанут. А тут ты подвернулась. Но оно и к лучшему получилось, выходит. Так вот, тебе удалось очень удачно с ним познакомиться. В этом, с его точки зрения, логове разврата и порока, к нему вдруг обращается за помощью бедная овечка, которую готовят на заклание. И овечка весьма недурственна собой. Вот дурак и поплыл, благородным освободителем себя почувствовал. Любовь у него… Любовь эта, милая ты моя дурында, пройдёт очень скоро, когда он начнёт общаться с другими девушками, умными, образованными, из хороших семей. А это я устрою. И постепенно с твоего светлого образа облетит позолота, и предстанешь ты перед ним той, кто есть. Глупой шлюшкой без роду и племени. Думаю, этих самых шести месяцев, за которые я заплатил, как раз на то хватит. Ну, так что, родная? Сотрудничаем?