Книга Малиновая шарлотка - Олег Селиверстов

– Браво, Изи. Оказывается, ты можешь быть не только пошлым, но и поэтичным, – воскликнула Диана, повернулась к Валентину и поцеловала его. – Правда, красиво и очень верно?

– Правда…

Что такое правда? Валентин протер закапанные глаза платком и вышел из ванной. Наступило утро нового дня. С улицы доносился нарастающий гул автострады. Солнечный луч, пробравшись сквозь щель между шторами, лежал на смятой кровати, как сытый кот. Лениво и томно.

Да, счастлив тот, кто может просыпаться и безмятежно радоваться новому дню, вздохнул Валентин и, взяв альбацету, еще раз внимательно осмотрел нож. Старик говорил, что иногда на рукоятках владельцы ставили кресты, если ножом кого-то убивали, – вспомнил он владельца антикварной лавки в Толедо, где купил этот старинный экземпляр. Но на деревянной изогнутой рукоятке не было видно ничего, кроме потертых в некоторых местах остатков лака.

Побросав в сумку вещи и упаковав нож в коробку, Валентин вышел из номера мотеля и через несколько минут уже влился в еще редкий, но уже быстрый поток автомобилей. Дорога вела на восток, поэтому солнце слепило глаза даже через темные стекла очков. В мозгах по кругу вертелись слова: «Еverything under the sun is in tune, but the sun is eclipsed by the moon» [10] . Впереди показался синий указатель. Валентин прищурился и с трудом успел разобрать, что до Мадрида уже совсем недалеко.

* * *

Яхта покачивалась на волнах, успокаивая и убаюкивая, как детская колыбель. Натали лежала на палубе и загорала. Рядом стоял пустой бокал коктейля «Пино колада» и валялась недочитанная книга.

Они у же больше недели отдыхали где-то севернее Барселоны. Пятизвездочный отель, зафрахтованная яхта. Теплое море. Что еще можно пожелать? Разве только один бокальчик «Пино колада», который принесет молодой матрос-испанец. С татуировкой дракона на правом плече. Натали приподнялась с лежака, сняла очки «от Диора» и попросила его приготовить коктейль. «Си, сеньора», – опустил он глаза, немного смущенный оттого, что она загорала топлесс, и пропал за дверью служебного помещения.

Ахмед был бы в ярости, увидев ее полуобнаженной. Натали представила его разъяренные глаза. Но он уже третий день пропадал по делам в Барселоне, оставив ее на попечение капитана яхты и молодого матроса, который одновременно исполнял роль прислуги. «Он, конечно, не красавчик, но по-своему привлекателен. Южная кровь», – подумала она, когда матрос вернулся с готовым коктейлем. «Грациес», – расплылись ее губы в благодарственной улыбке, и она улеглась к нему спиной, отметив, что сейчас он выглядел менее смущенно.

Нет, если, конечно, выпить граммов сто пятьдесят текилы, то между ними может произойти все что угодно. Только не на кровати, а в том тесном проходе внутри яхты, где они постоянно сталкиваются. Он неожиданно прижмет ее к стене, припадет губами к шее, приподнимет на руках и… Стоп, стоп. Это последний бокал коктейля на сегодня. Не хватало только банального секса с первым попавшимся матросом, остановила себя Натали, почувствовав, как мысли беспокойно роились в ее голове. А вдруг все окажется грубо и бесчувственно? Нет. Пусть уж лучше останется приятная иллюзия, чем неприятные ощущения.

Она закрыла глаза и потянулась на солнышке. Только оно любило и ласкало ее бескорыстно. И еще ветерок, растрепавший волосы и забиравшийся в складочку между грудей.

К закату, когда они уже возвращались на берег, позвонила дочь. Доложила, что у нее все в порядке, что она очень скучает по ней и папе, и тут же поправилась, видимо услышав беспокойные нотки в голосе матери: «Совсем немного, не волнуйся, мама». Потом стала рассказывать, что они очень подружились с тем парнем, который дал ей роман. Часто гуляют вместе на прогулках, и она читает ему отрывки из книги, потому что у него вечерами иногда совсем пропадает зрение. «Он, правда, немного странный, но такой преданный. Когда приедешь ко мне после отпуска, я вас обязательно познакомлю!» – восторженно закончила дочь.

Так вот, может быть, в чем секрет их дружбы, грустно отметила Натали, узнав об этом. Ну и пусть. Главное, что дочери хорошо. А это самое главное. Если мужчина слепой, он способен любить женщину не глазами, а душой. И никогда не увидит ее старость. Как же называется роман Гюго? Кажется, «Мужчина, который смеется»… [11]

После разговора с дочерью на нее напала необъяснимая тоска. Внезапно, как стая голодных собак. Она пыталась применить испытанное средство, повторив заветные слова: «У меня все хорошо. Мир прекрасен и удивителен», но они не помогли. Тогда она попросила бокал бренди и, выйдя на палубу, стала разглядывать прибрежные скалы.

Ветер переменился. Стало прохладнее.

Не успела Натали подумать, что нужно бы одеться, как ощутила, что кто-то бережно укрывает ее плечи тонким пледом. Парень-матрос, догадалась она, сразу почувствовав тепло и уют. Кто-то думал о ней, заботился о ней. Пусть без любви. Пусть даже за деньги.

Ей безумно захотелось поцеловать его, но когда она повернулась, то увидела в протянутой руке подзорную трубу. «Вот, возьмите, – проговорил он, с трудом подбирая нужные английские слова. – Сейчас будем проплывать мимо знаменитого утеса, где остались развалины крепости и часовни. Это есть очень прекрасно и сурово».

Она сняла очки, поправила растрепанную челку и приложила трубу к глазам. Линзы настолько приближали берег, что Натали смогла в деталях рассмотреть и кривые сосны, с каким-то упорством цеплявшиеся за каменное тело утеса, и древнюю кладку крепостных стен, и обшарпанный крест над разрушенной часовней, и мужчину, который стоял в распахнутой рубашке, подставив ветру лицо и грудь. Она вдруг узнала в нем того самого денди, которого встретила дома на рынке с корзинкой.

Он смотрел в сторону яхты, и Натали показалось, что их взгляды встретились. Она убрала подзорную трубу и тут же рассмеялась: он не мог ее узнать. Слишком далеко. Он просто любуется яхтой.

Ей показалось, что плед стал мягче и теплее, а ветер принес запах смолы и водорослей. Захотелось вздохнуть полной грудью. Глубоко-глубоко. Она еще раз подняла к глазам подзорную трубу. Мужчины уже не было. Только стая альбатросов кружила над берегом, иногда приземляясь на неприступные скалы.

Как было бы здорово вот так же расправить крылья этого пледа и, прыгнув с вершины утеса, парить над морем. Долго и величественно.

Надвигался шторм. Яхту начало сильно кренить и иногда захлестывать волной. «Обязательно поднимусь на этот утес», – твердо решила Натали, когда они приплыли к берегу и поехали в отель.

Шторм утих ближе к полуночи. На небе показались звезды. Натали вдруг захотелось пойти искупаться. Она надела купальник, взяла полотенце и спустилась к морю. Долго стояла на самом краешке воды, наблюдая, как волны с остатками водорослей то накатывались, то отступали от ног. Как будто пытаясь уговорить на что-то. Она сняла платье, потом огляделась и разделась совсем, положив купальник на полукруглый валун, похожий на водную черепаху.

Море приняло ее в свои соленые и чуть прохладные объятия неслышно и безропотно, как будто давно соскучилось. Рядом с ней покачивались на волнах отблески звезд, которые, казалось, за день так устали от жары, что ночью тихонечко спустились с неба искупаться голышом. Натали плыла и чувствовала, что она часть этого огромного, черно-блестящего царства. Королева далеких планет и морской воды, которая бережно поддерживала ее и касалась только кончиков волос. Зачем королеве возвращаться в мир, где ее хотят сделать рабыней и наложницей?