Книга Королевская кровь. Проклятый трон - Ирина Котова

Только вот смотрела она не на него – на Четери.

Плеснул и взорвался водяной пылью фонтан, охлаждая разгоряченных мужчин, и на апельсиновых деревьях вокруг вдруг стали набухать и гроздьями раскрываться белые аккуратные цветы, наполняя двор горьким цитрусовым запахом. Драконы с изумлением оглянулись на Владыку: Нории уже вставал, снимал рубаху, заворачивал штаны до колен – переодеваться в свободные боевые было некогда.

Четери удовлетворенно вздохнул, покрутил плечами, задрал голову и улыбнулся небу.

– Тебе же не нужно мне ничего доказывать? – произнес он насмешливо, когда повелитель Истаила выбрал клинки, примерился, покрутился, разогреваясь.

Нории бросил короткий взгляд за его спину, и Мастер клинков оглянулся – туда, где стояли женщины.

– Понятно, – сказал он едко и все-таки расхохотался. – Не мне.

Они поклонились друг другу, разошлись. Драконы расступились шире, затихли. Взволнованно дышали женщины, внимательно и остро глядела красная принцесса, опадала на нагревшиеся в лучах полуденного солнца плечи водяная взвесь, журчал вновь заполняющийся фонтан. И одуряюще пахло апельсиновым цветом.

– Жалеть не буду, – предупредил Чет, поднимая оружие. – Тебе есть для чего стараться.

– Есть, – подтвердил Владыка, улыбнулся и сорвался с места.

С Четом не было проходных боев.

Сверкание клинков, мышцы, отвыкшие от такой нагрузки, друг-соперник с гибелью в горящих глазах, пружинящее, изгибающееся тело, сталь, проносящаяся у ресниц, свист отсроченного поражения, пустота внутри, дающая возможность выжить. Забыто все: где ты, кто вокруг, – и есть только близкая, улыбающаяся и танцующая смерть напротив. И снова уход от удара, и столкнувшиеся лезвия болью отдают в запястья и предплечья, а клинок противника чуть касается твоего лица – и на губах вкус крови, и внутри все раскрывается, закипает восторгом, изливается боевым безумием, и смеется Мастер, отбивая твои атаки, и ты улыбаешься в ответ.

Сколько это длится – неизвестно: времени нет и не было никогда. И оружие в ваших руках будто начинает жить своей жизнью, великодушно оставляя право держать его и просто следовать за движением, скорость все возрастает, и лезвия двигаются так быстро, что кажутся свистящими сверкающими полукругами, и сталь уже не звенит – поет, гудит, стонет от удовольствия.

В воздухе капельками тянется красная россыпь – на плече Мастера едва заметный порез, и Четери ускоряется совсем невозможно, хохочет, разворачивается – и вдруг мир останавливается, гулко бьется сердце, дрожат руки, в кадык почти упирается поющий, вибрирующий клинок, светло улыбается воин-дракон, и пахнут, пахнут горьким цитрусом цветы на апельсиновых деревьях.

Ты переводишь дыхание, слизываешь кровь с щеки, поворачиваешь голову к галерее: огненная пульсация бушующей ауры так сильна, а адреналин после боя так бьет в голову и чресла, что единственное желание сейчас – схватить ее, унести и продолжить бой там, где мужчина всегда победитель и побежденный, хозяин и самый верный раб.

Принцесса бледна – короткий взгляд глаза в глаза, и она резко разворачивается и уходит. И тут же возвращаются звуки.

– Молодец! – орет Четери, хлопая Нории по плечу, пищат женщины, возбужденно гудят соплеменники – он задел Мастера! – и солнце такое яркое, жаркое – и все равно не может сравниться с огненной Рудлог мощью и красотой.

Взбудораженные, разгоряченные боем драконы окружают Мастера и Владыку и внимательно слушают разбор боя. Чет объясняет, показывает, повторяет движения. Нории, рассеянно прислушиваясь, проводит большим пальцем по щеке, залечивая порез, слизывает кровь и принимает от подошедшего слуги кувшин с водой, чтобы обмыться.

Хороший сегодня день.

Ангелина Рудлог сбежала. Сбежала!

Все это было для нее слишком. Невыносимо. Проклятый дракон, проклятая страна и вся эта чрезмерность вокруг лишают ее разума.

Но как можно справиться с столь неумолимым торжеством чувств, с увиденной ею гармонией контрастов? Оглушающая тишина и пронзительная, вибрирующая песня стали, резкий запах мужского азарта и нежный, горьковатый – цветов, жаркое солнце и сверкающая прохладная водяная пыль, опасность и смертоносная красота, взгляд полыхающих жизнью зеленых глаз, от которого перехватывает дыхание – и приходит понимание, что все это время ты и не дышала.

Изнутри тяжелыми волнами накатывала паника, грозя захлестнуть с головой и сломать едва удерживаемые стены самообладания.

Она ворвалась в свои покои, напугав служанок, ушла в спальню, сбросила туфли, вытащила мешающий гребень из волос – ненавидя проникающую в помещение жару, не дающую остыть, успокоиться. Скинула платье и нагишом прошла в темную, пахнущую влагой и травами купальню, расколотила в раздражении горшочек с мылом, швырнув его в зеркало – чтобы не видеть растерянность и беспомощность на своем лице.

Боги, как же хочется домой, в порядок и прохладу, туда, где все понятно и где она всё способна превозмочь. Где она точно знает, кем является, и нет силы, способной заставить ее изменить себе, опуститься до состояния полуразумной дурочки, которой можно манипулировать. Как же стыдно.

По зеркалу ломаной паутиной бежали трещины, и принцесса прижалась лбом к прохладному стеклу – потому что искала точку опоры внутри себя и не находила более. Стояла долго, затем выдохнула и пошла наружу – плавать. Дела подождут, пока она будет возвращать себе привычный и упорядоченный мир.

– Я, похоже, пропустил забаву, брат?

Энтери, только вышедший во двор, с недоумением осматривался, к собравшимся у фонтана мужчинам подходили драконицы – им тоже было интересно, – и участвовавшие в боях расступались, уступая место. Слуги быстро выставляли на широкий бортик фонтана напитки, свежие лепешки с теплым хлебным запахом, холодное мясо, зелень – видимо, Зафир распорядился, чтобы господа могли подкрепиться. Кто-то из драконов налил из кувшина в высокий стакан лимонад, подал его Чету – а Мастер все говорил, забыв о раненом плече.

– Четери горячил кровь, – усмехнулся Владыка, – напомнил мужчинам, что вода, если ее не греть, превращается в лед. Жаль, что тебя не было.

Нории вылил на себя второй кувшин, фыркнул, взял из рук слуги полотенце и начал вытираться.

– Жаль, – согласился Энтери. Его волосы уже достигали ушей, прядями спадали на глаза, но он терпел – отращивал. – Я в город ходил, к старому маминому дому. Я, Нории, скоро ведь жену сюда принесу. Позволишь мне поселиться там?

В большом доме, окруженном маленьким садом, прошло их с Энтери детство, там они жили с матерью. Отец их, Терии Вайлертин, был Владыкой Владык и управлял приморским городом Лонкара, а мать любила Истаил, но согласилась на брак с отцом, когда Нории получил Ключ и Белый город в придачу. «Не хочу, чтобы ты оглядывался на меня», – сказала мудрая Амеири на прощание. Но во дворце ее всегда ждали личные покои, и Нории любил, когда мать прилетала к ним с братом. Драконы вообще привязаны к матерям.