Книга Одноклассники smerti - Анна и Сергей Литвиновы

— А у Степана что — обеспеченная семья? — недоверчиво произнес Полуянов.

— Да нет, конечно! Родители — выпивохи. Только от бабки кое-какое золотишко осталось, не успели еще спустить, — отмахнулась Надежда. — Ну а Стасик хотя и распсиховался, но человек-то деловой. Ладно, говорит. За базар ответишь, а не то я тебя лично на счетчик поставлю. И тут же кого-то из друзей с машиной вызвонил. Поехали, говорит, твоих гонщиц искать. Степку с собой — и давай кататься по району. Иногда останавливались, прохожих расспрашивали — не видел ли кто чего. И, конечно, нашли. Только поздновато — как раз в тот момент подъехали, когда нас в «Форд» запихивали, а второй гаишник в разбитую «девятку» садился. Ну, Стасик как увидел, во что мы его транспорт превратили, еще больше бушевать начал. Я, говорит, этих тварей по этапу пущу. И такой иск вчиню, что по миру пойдут! Ну а Степка знай свое гнет. Поехали, говорит, прямо сейчас ко мне. Я с тобой тут же и рассчитаюсь — две таких «девятки» купишь. И снова уговорил его. Отправились они к нему домой, и Степан всю бабкину шкатулку на стол и вывалил. Золото, изумруды, хоть и некрупные, бриллианты… Может, на две «девятки» там и не было, но на ремонт — с лихвой. Плюс Степка на жалость бил: молодые, мол, девчонки… И пожалел нас Стасик. Шкатулку взял и пообещал, что поможет нас из ментуры вытащить… Он ведь только недавно «братком» стал. А в детстве все вместе во дворе тусовались. В войнушку играли и в циклопов… — Надя снова вздохнула. — Ведь не зверь…

— Да-а-а, Надежда, — протянул журналист. — Интересная у тебя была юность!

— Да ладно! — усмехнулась она. — Обычный переходный возраст. Как у всех.

— А мне ведь моя мамуля всегда тебя в пример приводила, — продолжал ерничать Полуянов. — Вот, мол, смотри, какая интеллигентная, скромная, добропорядочная девушка…

— А я такая и есть! — широко улыбнулась Надежда. — Твоя мамуля же ничего не знала. Моя мать ведь не дура, чтоб об этом рассказывать.

— Я, конечно, не спорю, — ехидно произнес журналист. — Только как-то в общую картину не вписывается… В шестнадцать лет по ресторанам расхаживала… В семнадцать машины угоняла… А сейчас, в двадцать семь, тебя пытаются убить.

Надя сразу побледнела, а Дима внимательно взглянул ей в глаза и спросил:

— Кто, как ты думаешь, мог это сделать?

И она спокойно ответила:

— Я думаю, тот, кто давно знает нас, всех троих. Тот, кто уже убил Ленку Коренкову. И покушался на Ирину Ишутину.

— Надя, но я не понимаю… — скривился Полуянов. — Ведь с тех пор столько воды утекло… Вы теперь совершенно разные люди. Непересекающиеся множества. — И пошутил: — Не Стасик же вам за свою «девятку» мстит! Запоздало получается…

— Да что теперь ему та «девятка»! — улыбнулась Надя. — Он знаешь как поднялся? Давно уже на «девяностой» «Вольво» рассекает…

— Но кто тогда?.. – он пытливо уставился на нее.

— Не знаю, — опустила глаза Надежда.

— А по-моему, милая, ты чего-то недоговариваешь, — вздохнул Дима.

И по виноватой искорке, мелькнувшей в ее глазах, понял, что он в своих подозрениях не ошибается.

Глава 10

Дима

Отмахнуться от того, что девушек убивают, теперь было невозможно.

Но кто он, их враг? Кому могли помешать в одном ряду — опустившаяся алкоголичка, преуспевающая риелторша и тихая сотрудница библиотеки?

Надя, кроме уже знакомой версии про маньяка-историка, ничем его не порадовала.

Дима не возражал: насолили девчонки Ивану Адамовичу, конечно, крепко. Но все равно очень сомнительно, чтобы тот начал убивать спустя десять лет из-за пленки — к тому же не особо криминальной, иные современные постановки бывают откровенней.

А учитель истории, как показалось Полуянову, совсем не идиот. Неудачник — да. Ранимая душа — безусловно. Но не убийца. И уж тем более не организатор убийств. Может быть, сам, если в состоянии аффекта, еще и способен на безумные поступки, но ведь установлено, что расстрелять Ишутину пытался не он. И псевдомаляр тоже совершенно не походил на историка, в этом Надя не сомневалась. Но мог ли Иван Адамович нанять исполнителя? Подослать его с пистолетом к особняку Ишутиной? И в квартиру Митрофановой, перепиливать газовые трубы? К тому же зарплата у школьных работников известно какая — убийцу на эти деньги не наймешь.

Но если не учитель, то тогда кто? Степан? Отпадает. Во время нападения на Ишутину тот находился в шестистах километрах от Москвы, а когда покушались на Надю — и вовсе в следственном изоляторе. Стасик, хозяин «девятки», которую когда-то угнали девчонки? Еще смешнее. Может, мамаша Коренковой — причем начала она серию убийств с собственной дочки?..

Да, Полуянов. Ты просто сходишь с ума.

Будь Дима начинающим журналистом — он бы просто сдался. Решил бы, что загадка ему не по зубам.

Но Полуянов (надо признаться, не без оснований) считал себя асом. Ему приходилось расследовать и куда более сложные дела. Значит, решил Дима, ему и нужно поступать, как подобает профессионалу. А тот, когда не хватает информации, не сдается, а бросается на поиск новых источников.

Вот и пройдемся еще раз по общему прошлому Лены, Иры и Нади.

Дима нетерпеливо открыл блокнот, куда он еще в самом начале работы над статьей вписал несколько полезных телефонов.

Людмила Сладкова, одноклассница

Семен Зыкин, одноклассник

Гуляйнер Т. Т., учительница биологии

Швецова М. Ю., школьная медсестра

Каргополов Н. В., директор школы

С кем из них встретиться?

Одноклассников, наверно, уже хватит. Биологичка с залихватской фамилией Гуляйнер тоже как-то его не вдохновила. Да и к школьной медсестре девчонки вряд ли так уж часто захаживали. Оставался директор. Что ж, будем надеяться, тот еще помнит колоритную троицу.

…Дима взглянул на часы: восемь вечера. Он только что вернулся из больницы. Надька настояла, чтобы хоть эту ночь — уже третью по счету после взрыва в квартире — Полуянов провел дома. Он не хотел ее оставлять, но Надюха, хитрюга, демонстративно повела носом: «Слушай, а что у тебя с футболкой?.. Какой-то очень странный запах…»

А чего тут странного, если жара и он уже три дня в душ не ходил?

Доблестная милиция охранять Надежду, конечно, и не подумала — пришлось заботиться о безопасности подруги самому.

Дима предупредил медицинских сестер, что уходит, и велел им — за сто рублей каждой — присматривать за пациенткой Митрофановой. С самой Надюхи взял клятву, что та из палаты ни ногой. Обещал вернуться завтра, с утра пораньше. И отправился ночевать в свою квартиру, ибо в Надькиной, после эксцесса с газом, находиться было невозможно.

…Давненько он не бывал в родных пенатах, даже что-то вроде ностальгии ощутил. Если б только еще пылью не воняло! Да и грязную посуду он, наверно, оставил в раковине напрасно.