Книга Троянская тайна - Андрей Воронин

– Может быть, мне навестить господина Свентицкого и, пока суд да дело, эту самую руку изъять? – предложил Сиверов. – Для сохранности, а?

– Этим ты засветишь Ирину Константиновну, – возразил Потапчук. – Кроме того, неизвестно, что на самом деле за птица этот Свентицкий...

Ирина сделала нетерпеливое движение, но Потапчук покачал головой, и она промолчала, с иронией подумав про себя, что, кажется, начинает привыкать к воинской дисциплине и субординации. Если так пойдет и дальше, то скоро она научится маршировать строевым шагом под звуки духового оркестра и отдавать честь. А там, глядишь, и звание присвоят...

– Я понимаю, что вы хотите сказать, Ирина Константиновна, – произнес генерал. – Репутация Свентицкого среди людей вашего круга нам известна. Мы знаем про него даже то, чего не знаете вы, поскольку такие люди автоматически попадают в сферу нашего внимания как потенциальные участники того или иного дела, более или менее темного и противозаконного. Мы знаем, например, что он уже имел дело с милицией, был под следствием, но как-то вывернулся – надо полагать, сдал кого-то, кто был следователю интереснее, чем он сам. Степень его участия в краже "Явления..." из Третьяковской галереи нам еще предстоит установить. Возможно, он имеет прямое отношение к организации преступления, а может быть, просто работает на похитителей в качестве посредника – если не за деньги, то под давлением. Ему могли угрожать, могли его шантажировать...

– А цель?

– Цель все та же – проверка подлинности полотна, предоставленного заказчику исполнителями.

– Как-то все это чересчур сложно, – засомневалась Ирина.

– А просто, Ирина Константиновна, бывает только в подворотне, – вмешался в разговор Сиверов, который сидел развалившись в модерновом кресле на хромированном металлическом каркасе. У кресла был вид вещи хоть и красивой, но совершенно непригодной к использованию, однако, к удивлению Глеба, оно оказалось весьма удобным, – когда вас просто бьют по голове и снимают все, что есть на вас ценного, а потом сворачивают за угол и теряются в большом городе без следа. Вот это действительно просто, да и то...

Он постучал ногтем по толстой пластине закаленного стекла, заменявшей крышку стола, и позвал:

– Цып-цып-цып...

Из глубины большого цилиндрического аквариума, который служил основанием стола, на его зов начали лениво сплываться яркие тропические рыбы. Аквариум был подсвечен изнутри, и зрелище получилось завораживающее. Чтобы в полной мере насладиться переливами непривычно ярких красок, Глеб даже снял свои темные очки и отложил в сторону.

Он был прав на все сто процентов, и недавние события это только лишний раз подтвердили, но именно поэтому в Ирине, которая была кругом виновата, взыграл дух противоречия.

– Да перестаньте вы меня пугать! – сердито воскликнула она. – Вас послушать, так по Москве шагу нельзя ступить без опасности быть убитой или хотя бы ограбленной! Я тридцать лет жила без вашей опеки, и...

– Цып-цып-цып-цып, – снова позвал Сиверов, как будто рыбы могли его слышать, и пошевелил сложенными в щепоть пальцами, делая вид, что сыплет корм.

Реплику Ирины он начисто проигнорировал, и это показалось Федору Филипповичу странным, чтобы не сказать подозрительным. Да и то, как Ирина замолчала на середине фразы, будто осознав, что говорит что-то в высшей степени не то, было на нее непохоже. Генерал сложил два и два; результат показался ему любопытным, и он решил внести в этот вопрос полную ясность.

– Кстати, о подворотнях, – сказал он. – Когда я шел сюда, в арке мне встретился какой-то тип самой непрезентабельной наружности. Мне показалось, что у него было разбито лицо.

– Ай-яй-яй! – сочувственно воскликнул Слепой. – Что вы говорите! Вот видите, – добавил он назидательно, обращаясь к Ирине, – в наше время даже генерал ФСБ ни от чего не застрахован.

Федор Филиппович посмотрел на Ирину, которая выглядела чересчур напряженной и основательно смущенной, потом перевел взгляд на Глеба. Слепой, казалось, с головой ушел в созерцание сложной жизни подводного царства, миниатюрный уголок которого был воспроизведен внутри страшно дорогого журнального столика. В квартире стоял полумрак, горел только подводный свет в аквариуме, но этого было вполне достаточно, чтобы разглядеть ссадины на костяшках пальцев руки, которая все еще крошила на крышку стола-аквариума невидимый корм.

– Цып-цып...

– Еще два гражданина ярко выраженной мелкоуголовной наружности повстречались мне во дворе, – ровным голосом продолжал генерал. – Один из них обнимался с мусорным баком, используя его в качестве опоры. Он, видите ли, пытался подняться с четверенек и принять вертикальное положение, но что-то ему мешало – как мне показалось, сильная боль в ребрах. Второй пробовал ему помочь, но тоже почему-то все время падал. Пока я дошел до подъезда, они упали раз пять.

– Обыкновенная пьяная драка, – равнодушно обронил Сиверов, не поворачивая головы. – Вы бы все-таки поосторожнее, Федор Филиппович. Конспирация конспирацией, но зачем же так рисковать? Могли бы подъехать к подъезду на машине.

– Я еще не так стар, чтобы бояться хулиганов, – резко ответил генерал.

– Еще один герой на мою голову, – тихо, но довольно отчетливо проворчал Слепой.

– И я, как руководитель группы и старший по званию, требую, чтобы мне незамедлительно докладывали обо всех происшествиях, имеющих отношение к делу! – закончил Федор Филиппович, не обратив внимания на непочтительную реплику Сиверова.

– То, что трое подонков с разбитыми физиономиями имеют какое-то отношение к делу, не факт, – продолжая упрямо смотреть в аквариум, возразил Сиверов, но руку с ободранными костяшками зачем-то убрал со стола и спрятал в карман.

– Так, может, ты все-таки поделишься своими впечатлениями? – ядовито предложил Федор Филиппович. – Может быть, вместе мы поймем, имеет это отношение к делу или не имеет?

Уголки рта у Глеба едва заметно опустились – не то печально, не то брезгливо.

– Не понимаю, – по-прежнему глядя в аквариум, негромко сказал он.

– Чего ты не понимаешь? – строго спросил генерал.

– Мы взрослые люди, с нами происходят разные взрослые вещи... Не понимаю, какое отношение эти болваны во дворе могут иметь к делу. И не понимаю, зачем вам нужны подробности, если инцидент все равно исчерпан.

– Что-то ты крутишь, Глеб Петрович, – медленно произнес Потапчук после продолжительной паузы, во время которой Сиверов с интересом разглядывал рыбок, а генерал – его. – Сроду не видел, чтобы ты так крутил. И имей в виду, мне это не нравится. Очень не нравится!

– Это я виновата, – неожиданно сказала Ирина.

– Что? – переспросил Федор Филиппович с удивлением, которого на самом деле не испытывал, поскольку ожидал чего-то именно в этом роде.

– Понимаете, я сбежала...