Книга В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова

И тут Ромашкин выдал себя с головой. Он побледнел, потом покраснел, а потом, замешкавшись, сказал, что не знает ее. И даже хотел уйти. Но потом он ужасно смутился и, как будто что — то вспомнив, сообщил, что знал такую девушку, но давно не имеет представления, где она и что с ней. Одним словом, Перов считает его поведение, как говорится, неадекватным. С этой Светланой, несомненно, связана какая — то история. Девушка, безусловно, соединяет этих двух людей. Но он лично, Дмитрий Перов, сильно сомневается, что Ромашкин способен на убийство.

— Почему? Может, его обстоятельства вынудили? Может, этот водолаз угрожал ему? — это спросила я.

Потому, — ответил Перов, — что он разбирается в людях! К примеру, он сразу понял, что я за человек.

— Ну, и что я за человек? — запальчиво воскликнула я, вскакивая на колени на кровати и принимая оборонительную позу — я собственным носом чуяла приближение новой ссоры, а мой нос иногда меня не подводит.

— Хороший человек, — ответил он, не обращая внимания на столь бурное проявление моих чувств. — Чуткий и самоотверженный.

Я, конечно, растерялась от такой явной лести и, конечно, подумала, что ему что — то надо от меня. Но Дмитрий повел себя тоже неадекватно. Он сказал, что я ему сразу понравилась, но он жутко меня ревновал к Саше Комарову, который принялся за мной ухаживать, а я, я, такая легкомысленная особа, принялась активно принимать его ухаживания.

— И ничего не активно! — закричала я очень и очень возмущенно, решительно засунув ножнички в карманчик свитера.

Пусть не активно, — согласился Перов, — но принимала. В конце концов, он не держит на меня обиды. Он хотел бы, чтобы мы стали друзьями, а может быть, даже чем — то большим.

Я очень удивилась его пламенной речи и хотела спросить, не признание ли это в любви? Но, к счастью, у меня хватило ума промолчать и даже не спорить на этот раз.

Далее он, как и полагается по жанру, рассказал о себе. Оказалось, что у него больная мать, которая много лет лежит парализованной. Он, как преданный сын, уволился с флота и вернулся домой. Но пока он пытался заново устроить свою жизнь, сообразуясь с семейным несчастьем, его жена не стала ждать, чем закончатся все эти перемены, и просто ушла. Она тоже была корреспондентом.

— Почему была? — машинально спросила я. — Она и есть!

Я знала Нину Перову, как преуспевающего журналиста, но никак не связывала ее с Дмитрием.

— Для меня — была! — ответил Дмитрий. За матерью он ухаживает вместе с сестрой, которую я видела, когда она приводила собаку.

Я долго молчала, не зная, как теперь к нему относиться, раз он совсем не такой, как я о нем думала. Я забыла о своем расследовании, о трупе и трюме, о крокодиле и о водолазе с механиком вкупе. А, заметив нежное выражение командирских глаз, я вдруг поняла, как сильно он меня волнует. Что я о нем думаю по ночам. Что на него я сержусь, потому что он не обращает на меня внимания.

Я ничего не ответила. Но он меня ни о чем и не спрашивал. Я потянулась к нему, как цветок тянется к солнцу. Он подошел к моей кровати, взял меня за обе руки и приблизил свое лицо к моему — даже такая тупица, как я, поняла, что дело сейчас закончится поцелуем.

Наши лица были одухотворены и счастливы. Мы потянулись друг к другу губами и тут, в дверь моей каюты прозаически постучали. Как будто вернувшись из мира грез, я с недоумением взглянула на дверь.

Не дождавшись ответа, дверь слегка приоткрылась:

— Можно войти? — спросил капитан Седов, уже входя.

Мы все еще стояли, держась за руки, — Перов возле меня, я — на коленях в кровати.

— О! Извините! Не ожидал! Не ожидал! — сказал капитан, смутившись и собираясь выйти.

— Входите! — закричали мы дружно, отскочив друг от друга.

— Да? Можно? — спросил капитан. — А я думал? А что вы тут делаете? — первым опомнился он.

Мы растерянно смотрели на капитана, как будто он материализовался из воздуха.

— Зашел попрощаться с Натальей! — наконец, ответил Дмитрий. — Она уезжает. Мы приближаемся к конечной цели нашего маршрута.

— Ну, не надо так мрачно! — по — отечески пожурил его капитан. — Вы, Дмитрий Степаныч, вернетесь через несколько дней в Москву. Вы же живете не на разных полюсах, а в одном городе. Вот мне из Подмосковья не так легко с вами встретиться, тем более, что у меня семья. Я зашел, Наталья, чтобы спросить, удалось ли вам сделать все, что вы задумали, или вам требуется еще время?

— Спасибо вам большое, Александр Александрович! — я дотруналсь до его руки. — Я все сделала! Вот только хотела спросить вас кое о чем?

— Я к вашим услугам! — галантно склонился в легком поклоне капитан Седов.

— Почему вы мои часы назвали уликой?

— Когда? — искренне удивился капитан.

— Когда вернули их? Помните, я оставила их в вашей каюте?

— Ах, это? — улыбнулся капитан. — Это очень просто. Моя жена иногда прибывает на судно. Со служебными целями, разумеется, — поправил он себя строго. — Но при этом она обшаривает весь корабль снизу доверху, а уж мою каюту — под микроскопом. И если находит что — то вызывающее подозрение, устраивает мне разнос.

Я взглянула на командира и заметила, что он старается не рассмеяться — мы оба обратили внимание, как изысканно капитан назвал деловым разносом обычный супружеский скандал.

— Представляете, если бы она увидела ваши типично дамские часики в моей ванной?

— Как она может прибыть с деловым визитом, Александр Александрович? Мы же на реке? — я все еще не могла понять механизм действий капитановой жены.

— О — о! Какая ерунда? Для моей супруги не существует подобных преград! Она может и с вертолета сбросить себя, как речной десант, если что заподозрит, — он невесело усмехнулся и перевел тему. — Я рад, Наташа, что вы справились! И честное слово, мне было приятно с вами познакомиться! Не буду вам мешать! Дело молодое! — сказал капитан, закрывая дверь.

Дмитрий снова взял меня за руки, но уже более скованно. Он притянул меня к себе, но все еще не решался поцеловать. А я, потеряв равновесие, упала головой на его грудь, честное слово, не нарочно. И тут же испуганно отодвинулась. Он тут же придвинулся — его глаза стали глубокими, словно озера.

И именно в этот волнующий момент зазвонил телефон. Это был мой безответственный телефон. Что за дела такие? Не дадут устроить личную жизнь.

— Наталья! — раздался в трубке голос следователя Краги.

— Да! — прокашлялась я.

— Ты, что, простужена? — заботливо спросил он.

— Нет!

— Что нет? Ты не можешь говорить?

— В некотором роде.

— Ладно, слушай! — сказал следователь. — Через два часа вы будете в Угличе. Я остановился в гостинице. Какой, какой? Там одна гостиница. Не прощайся с судном. Корабль встанет на прикол возле шлюза номер один. Это выше по течению, но не очень далеко от города. Уйди под любым предлогом, иди по дороге, я сам тебя найду. Мы все обсудим, а потом решим, как действовать дальше.