Книга Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых - Наталья Филимонова

– Да мы и пяти в воде не были!

Тромбон тем временем закончила с разминкой, с трудом втиснулась в широкий надувной круг и повела своих малышей в воду строем.

Выйдя из воды, Константин Алексеевич, казалось, почувствовал себя куда увереннее, тут же устроился на одном из лежаков и неожиданно снова зевнул. Похоже, вода не особенно его освежила.

– Все вытираемся, греемся, загораем! – скомандовал он и снова зевнул, – Я полежу немного…

По пляжу бродили чайки, пронзительными криками возвещая о своём присутствии и заодно выпрашивая что-нибудь съестное. Ребята из старших отрядов бросали им какие-то корки. Самая нахальная чайка подходила прямо к ногам загорающих, смешно подпрыгивая. При этом её всё время слегка заносило в одну сторону.

– Смотри, она одноглазая! – заметил Дима Доброхотов. – Надо дать ей пиратское имя!

– Джек Воробей! – с энтузиазмом откликнулся Митя Гроссман.

– Он же не одноглазый, – удивился Миша.

– Зато пират…

– Сильвер! – предложила Эля. – Из «Острова сокровищ»…

– Он одноногий, а не одноглазый, – лениво возразил Арам. Эля вспыхнула.

– Может, Пью? – подсказала застенчивая Алёна.

– А этот вообще слепой…

– Да что ты занудствуешь! – не выдержал Доброхотов. – Пью – значит, Пью! Одноглазый Пью.

Пью между тем бесцеремонно уселся на лежак Константина Алексеевича и вовсе уже непочтительно прошёлся по его ноге. Затем, убедившись, что еды здесь не будет, расправил крылья и с криком, не поднимаясь высоко, полетел к старшему отряду.

– Да он же спит! – изумился Миша, присмотревшись к вожатому.

Тот действительно спал и даже слегка посапывал. По нему сейчас могла бы топтаться целая стая чаек – и ему бы было безразлично.

– Круто! – присвистнул Гроссман. – Айда купаться!

Арам между тем закинул руки за голову, вытягиваясь на соседнем с вожатым шезлонге.

– На вашем месте я бы переждал немного, – всё так же лениво сообщил он, приоткрыв один глаз. – Тромбон свою малышню скоро уведёт, и вот тогда на нас никто не обратит внимания…

…Прошёл уже не один час, и пляж давно опустел – ушла и Тромбон со своими малышами, и даже старшие отряды во главе со своими вожатыми. Те были слишком заняты, пересчитывая собственных подопечных, чтобы обращать внимание на чужих. Отряд «Искатели» в полном составе плескался в воде – все как один изрядно уже порозовевшие от солнца. У берега, опустив ноги в воду, оставались Эля Мухтиярова, дисциплинированно ждавшая распоряжения старших, и Лизанька, казалось, боявшаяся заходить в море дальше чем по колено. Вожатый всё так же спал беспробудным сном. На его животе было камушками выложено слово «Пью» – постарались, конечно же, Грохотовы. Квасников уже пару раз будто бы в шутку топил Мишу, но тот мужественно молчал, стиснув зубы, и только оглядывался каждый раз – не видели ли его позора девчонки?

– Что, что случилось?! Почему вы… – Ксюша, бежавшая, видимо, от самого главного корпуса, замерла как вкопанная, заметив спящего на шезлонге Константина Алексеевича. Несколько раз она открыла и закрыла рот, затем обернулась к ребятам, мгновенно притихшим в воде, и громко, непререкаемым голосом скомандовала:

– Быстро на берег!

Ребята молча потянулись к берегу. На этот раз никому не пришло в голову возражать. Ксюша тем временем решительно подошла к Константину Алексеевичу и принялась весьма бесцеремонно трясти его за плечо:

– Просыпайтесь немедленно! Как вы вообще посмели заснуть! Весь лагерь в панике! Вы не пришли на обед! Дети без присмотра! Они могли утонуть! Могли получить удар! Вы могли утонуть! И получить удар! Я чуть с ума не сошла! Да вы!.. – Её голос прерывался, она задыхалась то ли от возмущения, то ли после пробежки.

Константин Алексеевич поднял голову, приподнялся на шезлонге и испуганно заозирался. С его живота посыпались камешки, и стало заметно, что кожа вокруг них покраснела. Видно было, что чувствует он себя не слишком хорошо. Впрочем, разъярённой Ксюше сейчас явно не было никакого дела до чувств несчастного Константина Алексеевича.

Притихшие ребята тем временем торопливо одевались. Вот тут-то и произошло самое странное событие за этот день.

А произошло оно из-за того, что Катя Величко, засмотревшись на Ксюшу и Константина Алексеевича, на секунду выпустила из рук своё парео, которое как раз собиралась накинуть на плечи. Это было очень красивое парео из тончайшей ткани с белыми и розовыми цветами, которым Катя очень гордилась. Внезапно налетевший порыв ветра подхватил легкий лоскут ткани и понёс его в море. Катя ахнула и прижала руки к груди. Бело-розовый лоскут было хорошо видно с берега – он качался на воде почти сразу за буйками.

Возможно, кому-то могло бы показаться, что самым естественным в этой ситуации было бы кинуться в море – ловить парео. И возможно, многие девочки поступили бы именно так.

Но Катя… Катя Величко всегда знала, что она – красавица. Ей твердили об этом родители, она убеждалась в этом, разглядывая собственное отражение и ловя на себе взгляды мальчишек-одноклассников. В итоге она твердо усвоила, что всякое её желание будет немедленно исполнено: стоит ей только вот так выразительно посмотреть и взмахнуть ресницами. В конце концов, мужчинам полагается совершать подвиги ради прекрасных дам.

Поэтому Катя только ахнула и прижала руки к груди, трагически вздохнула и обернулась. Кто знает, почему она решила выбрать для этого задания именно Мишу – далеко не лучшего пловца в отряде? Как бы там ни было, она смотрела на него и очень выразительно взмахивала ресницами.

Нельзя сказать, чтобы Мишу очень радовала перспектива заплывать за огороженную территорию. Но выхода, похоже, не было.

– Ты не мог бы?.. – на всякий случай уточнила Катя.

– Да запросто! – подчёркнуто небрежно пожал плечами Миша.

Арам только хмыкнул за его плечом, больше никто не обращал на Мишу внимания – все одевались и одновременно наблюдали за тем, как Ксюша, все больше увлекаясь, отчитывает растерянного Константина Алексеевича.

Миша слегка разбежался и плюхнулся в воду. Он знал, что Катя наблюдает, надо было плыть красиво. И быстро. И стремительно! Нет, разумеется, он мог бы вообще показать класс, но надо было ведь успеть ещё и до того, как хватятся вожатые.

Поэтому он как мог быстро доплыл до цепочки шаров, ограждавших территорию для купания, и зацепился за один из буйков, чтобы отдышаться. Дыхание сбилось порядочно, да и руки устали. Парео было прямо перед ним – не больше чем в метре. Правда, дотянуться до него отсюда было невозможно… нужно было нырнуть под цепочку шаров и проплыть ещё совсем немного.

Нырять Миша не умел. Впрочем, он был совершенно уверен, что это не так уж сложно. Он ведь видел, как это делают другие, чем он хуже, в конце концов? Времени на раздумья не оставалось: с берега уже что-то пронзительно кричала Ксюша, а по воде, всё так же высоко поднимая колени, к нему бежал Константин Алексеевич. Миша набрал в легкие побольше воздуха, отпустил руки и оттолкнулся.