Книга Вызовите акушерку - Дженнифер Уорф

Закир прокричал:

– Развлечение. Разверни стул и смотри. Лучшее в Лондоне.

Все мужчины развернули свои стулья и молча уставились на стол в центре. На него вскочила девушка и начала танцевать. Стол был всего фута три[23] шириной, так что она не могла танцевать как следует, рискуя упасть, но двигала телом, бёдрами, плечами, руками, шеей в такт музыки. Её волосы развевались. Мужчины приветствовали девушку аплодисментами и криками. Затем она сбросила накинутую на плечи шаль. Мужчины снова зааплодировали, между ними завязалась борьба за право поднять её. Медленно, с намёком, она пуговица за пуговицей расстегнула блузку и сбросила её, открывая взорам багровый бюстгальтер. Расстегнула ремешок, на котором держалась юбка, и та скользнула к её ногам. Под юбкой оказались только багровые верёвочки, опоясывающие талию и проходящие между ног. Бёдра у неё были широченные. Она повернулась лицом к стене, качая бёдрами, а потом, расставив ноги, наклонилась.

Мэри была ошеломлена. Сонливость как рукой сняло, она глазам своим не верила. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле.

Сверкнув белоснежными зубами, Закир крикнул ей:

– Неплохо, да? Я же говорил – у нас тут лучшие развлечения Лондона.

Тем временем девушка выпрямилась и повернулась к зрителям лицом. Оглядев окружающих весьма нахальным образом, она начала медленно расстёгивать бюстгальтер. Мужчины зааплодировали, крича и топая, когда две огромные груди с кисточками на сосках вывалились наружу. С мастерством, которое, должно быть, потребовало немало практики, она начала вращать грудями всё быстрее и быстрее, и кисточки завертелись со всё возрастающей скоростью. Эти кисточки буквально загипнотизировали Мэри. Она оцепенела от удивления, пока вращение не замедлилось и кисточки не свесились к полу, слегка покачиваясь. Девушка отстегнула шнурок, шедший вокруг её талии, и бросила его зрителям, вновь завязавшим возню за право заполучить его.

Тут началась серьёзная часть её танца. Она стала трясти и медленно двигать тазом вперёд и назад. Глаза неподвижно устремились на зрителей, язык высунулся наружу. Она делала это довольно долго, иногда двигая верхней частью тела, иногда – покачивая грудью из стороны в сторону. Музыкальный аппарат приглушили, так что слышны были только ударные, и всё это время её таз двигался вперёд и назад в заданном ритме. Мэри сидела практически заворожённая.

Так же внезапно, как начала, девушка с резким криком остановилась и легла на стол. Места было не очень много, но она лежала спиной и головой на столе, задрав соприкасающиеся пятками ноги вверх. Автомат снова начал работать всё громче, громче и громче, в то время как она медленно раздвигала ноги, пока они не приняли практически горизонтальное положение, обнажив огромную, мясистую волосатую вульву. Затем, с ещё бо́льшим мастерством и под восторженные крики зрителей, девушка начала выдавливать из влагалища мячики для пинг-понга и бросать их в публику. Скорость и число ошеломляли. Наверное, это какая-то магия, подумала Мэри, ни одна не женщина не сможет запихнуть в себя столько мячиков для пинг-понга. Мячики летали по залу, мужчины в иступлённом азарте бросали их друг в друга, в девушек, об стены.

Другие девушки теперь покинули свой столик и присоединились к мужчинам: некоторые уселись к ним на колени, лаская их или принимая ласки, некоторые выходили в заднюю дверь парами, кто-то просто сидел, курил и надирался. Две женщины постарше подошли к девушке, лежащей на столе, и схватили её за ноги. Затем кивнули мужчинам, и те толпой поспешили к ней, но двое кряжистых мужчин среднего возраста с кастетами, ощерившись, преградили дорогу подступавшим и что-то им сказали. Мэри не расслышала из-за грохота музыкального аппарата, но несколько мужчин развернулись и пошли на свои места. Однако некоторые остались стоять, и Мэри увидела, как кругленькая сумма перешла в руки кастетам. Затем, один за другим, мужчины стали расстегивать брюки и влезать на девушку на столе. Некоторые, ожидая своей очереди, встали по бокам и начали теребить девушке грудь. Кастетам передали ещё денег, и один мужчина направился к голове девушки, расстегнул брюки и вдавил пенис ей в рот, а девушка начала послушно его сосать. После ещё несколько мужчин по одному проделали то же самое.

Мэри затошнило. Её опыта с дружком матери вполне хватило, чтобы понять, что происходит, а вид передающих деньги рук объяснил ей остальное. Не было нужды задавать вопросы. Она вздрогнула, перекрестилась и прошептала: «Пресвятая Дева Мария, Матерь Божия, помолись за меня».

Мэри рассказала мне всё это за чашкой кофе с диетическим печеньем, когда мы сидели на кухне церковного дома на Уэллклоуз-сквер. Я часто её навещала. Я не была социальным работником и даже не церковным волонтёром. Мне просто нравилась эта девушка, а обстоятельства встречи сблизили нас. Она доверяла мне и была явно не прочь поговорить, а так как мне хотелось больше узнать про проституток и их образ жизни, я поддерживала эти разговоры.

Я спросила:

– Почему же ты просто не ушла после такого? Ты была вольна сделать это. Никто бы тебя не остановил. Почему ты просто не ушла?

Она помолчала, обгрызая краешек печенья.

– Знаю, я должна была, но не могла оставить Закира. Он взял мою руку, сжал её и сказал: «Разве не отличное развлечение? Ничего лучше в Лондоне не найдёшь. Все ночные клубы Лондона жаждут заполучить эту танцовщицу, но я нашёл её и привёл к дяде, и он так хорошо ей платит, что в другое кафе она не пойдёт. Она выступает каждый день, принося кафе славу. Но, моя дорогая малышка Мэри, ты выглядишь уставшей. Тебе нужно в постель. Пойдём. У дяди уже готова для тебя комната».

Он нежно взял Мэри за руку и повёл через толпу мужчин и девушек, расталкивая их и защищая её рукой.

Она сказала мне:

– Я знала, что Закир заботился обо мне тогда, ведь он относился ко мне не как к остальным. Он ухаживал за мной и защищал ото всех этих грубых мужчин, правда же?

Я вздохнула. Глядя с высоты своих двадцати трёх, я размышляла, может ли в самом деле девочка четырнадцати-пятнадцати лет настолько подпасть под очарование красноречивого подлеца. Тогда я думала, что сама бы не подпала. Но сейчас я в этом не уверена.

Он привёл её на кухню и сказал:

– Это лестница в верхние комнаты. Они очень хорошие и красивые. Вот увидишь. Если хочешь в туалет, он во дворе.

Он указал на крытую шифером деревянную будку. Мэри хотела и, прошептав: «Не уходи», пошла. Пахло омерзительно, но в темноте Мэри не видела, сколько нечистот покрывает мокрый и скользкий пол.

Она вернулась к Закиру, и тот провёл её через кухню на второй этаж, где извлёк ключ, открыл дверь и включил свет.

Мэри очутилась в комнате, подобной которой она в жизни не видела и даже вообразить не могла. Лампы сияли со стен, а не с потолка, некоторые – даже со штор. По стенам висели отражающие свет зеркала. Она ахнула: отовсюду мерцало золото и серебро, хотя на деле они оказались всего лишь хромом. В центре комнаты стояла огромная латунная кровать, застланная, как ей казалось, шёлковым покрывалом. После тёмной убогой обстановки кафе внизу эта комната казалась раем.