Книга Имя кровью. Тайна смерти Караваджо - Мэтт Риз

– Ну, выкладывай, парень. Почему сегодня нет рыбы?

– Рыбаков послали работать на галерах ордена, святой отец. Рыцари отпустят их в конце лета на два месяца, когда настанет время лампуки.

– Что это?

– Рыба такая, ее запекают в тесте с луком, каперсами и чесноком.

– Перестань, у меня аппетит разыгрался, – делла Корбара со смехом потер живот. – Даже слушать не буду, настоящая пытка…

Он хлопнул Караваджо по плечу.

– Как на дыбе!

Мальтийцы покидали харчевню как можно более незаметно. «Вусмерть пьяный солдат с обнаженной шпагой едва ли очистит харчевню быстрее, чем инквизитор», – подумал Караваджо.

– Здесь ведь нечего бояться, правда? – Делла Корбара проводил их глазами. – Во всяком случае, моим знакомым.

Караваджо скривился, как от неприятного запаха.

Хищные черты делла Корбары исказила кривая улыбка.

– Иногда я вспоминаю какую-нибудь греховную мысль, услышанную на исповеди, и задумываюсь, не мне ли самому она пришла в голову.

– Без сомнения, вы слышите то, что намерены услышать.

– На ваших картинах изображены великие грешники – Иуда и Саломея, убийцы мучеников. Вы выбрали их, потому что у вас самого душа убийцы. Но вы ищете что-то и за гранью смерти, пытаясь написать искупление, – только вот не знаете, каково оно. Я хочу помочь вам, а заодно получить в Риме новый пост. Если я не отличусь здесь, меня могут отправить жечь ведьм в Калабрии.

– Это вам понравится.

Инквизитор почесал нос.

– Вы видели останки после костра?

– Нет. А разве что-то остается?

– Думаете, люди горят лучше, чем баранина? Тело – лишь оболочка, имеющая человеческий облик, – он подался вперед и ловко, будто поймав на лету птицу, схватил Караваджо за запястье. – Клянусь жизнью Его Святейшества: вы мне поможете, маэстро. И мы оба вернемся в Рим.

Караваджо смотрел на бледную руку у себя на обшлаге. Инквизитор знал, как вывести его из равновесия. Читал в его душе как в раскрытой книге. Просительное выражение на лице делла Корбары сменилось угрожающим. Он оскалился, как мужчина, которому возлюбленная, распалив, отказала в благосклонности.

– Я знаю, что вам нужно. Знаю так, как будто вырвал у вас из груди сердце, положил на стол у себя в кабинете и прочел в нем все тайные письмена. Не знаете, как выглядит искупление? Тогда посмотрите на меня.

Караваджо отпрянул. Из кухни потянуло жареным мясом. Он не такой, как этот инквизитор. Он станет рыцарем. «Иначе я навсегда останусь мальчишкой, которого дразнили во дворе маркизы Костанцы. Озлобленным, как этот монах».

Слуга принес тарелку браджоли – тушенного в вине мяса с луком, яйцами и ветчиной. Делла Корбара оглядел блюдо – брезгливо и возбужденно, как будто ему поднесли голову человека, которого он недолюбливал. Затем с ловкостью наперсточника принялся вертеть на столе кубки:

– Игру ведет дьявол. Ставка – душа. Надеетесь выиграть?

Поднимающийся от блюда пар окутал лицо инквизитора. Такой если и не обыграет дьявола, то уж точно призовет.

– Чтобы быть в выигрыше, мне, как я понимаю, следует принять вашу сторону? Ведь инквизитор, несомненно, побьет самого сатану.

Делла Корбара резким движением отодвинул тарелку.

* * *

Караваджо стоял под палящим солнцем на ступенях собора и переминался с ноги на ногу. Его поманил к себе Роэро, ожидавший за массивной двустворчатой дверью. У двери висел крест высотой в два человеческих роста. Роэро указал на него пальцем:

– Видите этот крест, маэстро?

На кресте был написан смуглокожий Христос.

– Превосходная работа, – признал Караваджо.

– Ученик Рафаэля. Вы, вероятно, узнаете его стиль, – Роэро подошел вплотную. – Полидоро да Караваджо. Ваш великий предшественник.

Хотя в церкви было прохладно, на лбу Караваджо выступил пот. Так, наверное, чувствовали себя святые мученики. Задолго до своей гибели они ощущали ее опаляющий жар. Он обречен на гибель.

Губы Роэро дрогнули в жестокой полуулыбке.

– Вы, должно быть, знаете, как семьдесят лет назад погиб Полидоро? Он был убит на Сицилии, когда пытался вернуться в Рим, откуда бежал, – Роэро говорил, злорадно растягивая слова.

Караваджо отвернулся от рыцаря и вновь посмотрел на распятого Христа. Он подумал, что корень любого насилия – страх. Но кого он боится – злонамеренного насмешливого дворянина? Он встряхнул головой. «Мне не пристало пресмыкаться перед ним – ведь меня ждет в жизни нечто большее».

– Полидоро был убит слугой, позарившимся на зашитые у него в поясе монеты. Ради таких вещей чернь и губит гения.

Усмешка сползла с оскорбленного лица Роэро.

Может, это слишком, но надменности следует давать отпор. Входя в молельню, Караваджо улыбался.

Мартелли, стоявший у алтаря, махнул ему рукой – художник увидел, как она мелькнула в солнечном луче, падающем из высокого окна. Старый рыцарь заставил Караваджо опуститься на колени, прошептал молитву, перекрестился и поднял глаза на голую стену за алтарем.

– Под полом этой молельни похоронены останки рыцарей, павших во время великой осады Мальты, – сказал Мартелли. – Прах моих товарищей. И я бы тоже сейчас был с ними, если бы Господь не сберег меня для других целей.

– Храни вас Господь, синьор.

– С тех пор я многого достиг. Был адмиралом нашего флота и прогнал неверных с моря. Наставлял послушников и молодых рыцарей в традициях нашего ордена.

– Вы с великой доблестью выполняете все, за что беретесь, синьор.

– Все лучшее, что ты делаешь, ты совершаешь сам, – Мартелли достал из-за пазухи камзола письмо и передал его Караваджо, а затем с кряхтением поднялся, держась за поясницу.

Караваджо прочитал имя кардинала-племянника Шипионе.

– Синьор?

– Вы написали портрет великого магистра. Настало время сделать что-то и для нашей церкви.

– Вы оказываете мне великую честь, синьор.

– Великий магистр поручает вам отобразить мученичество святого Иоанна – для этой стены за алтарем, – Мартелли взял Караваджо под руку. – Я же говорил, что у меня для вас есть и кое-что еще.

«Как и предсказывал инквизитор. Делла Корбара придерется к моему святому и объявит, что изображение нарушило церковные каноны. И я окажусь у него в руках, – Караваджо оглядел огромную стену, зиявшую пустотой в ожидании его полотна. – Но что это будет за картина!..»

– Здесь темно.

– Вы и прежде писали для церквей. Там всегда темно.

– Но здесь такие высокие и узкие окна, прямо как в темнице.

– Что говорит Священное Писание о казни Иоанна Крестителя? «Царь послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде», – Мартелли положил руку на плечо Караваджо. – Иоанн Предтеча был обезглавлен в темнице. Так напишите же темницу для этой церкви, которая так напоминает вам тюрьму.