Книга «Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945 - Вольф Аакен

Мы грузили телеги обломками камней. Полные телеги везли на край поля и там опрокидывали. Затем строительный мусор использовали для выравнивания.

Нередко мы подвергались обстрелу советской артиллерии. Но мы уже приобрели некоторый опыт и умели оценивать близость попадания снарядов, так что лишь редко уходили в укрытие.

Намного опаснее были советские истребители-бомбардировщики. Как только один из охранников замечал такую машину, он включал тревогу, после чего все работающие начинали искать укрытие.

Зачастую тревогу объявляли слишком поздно. Я один раз видела, как под огонь бортового орудия самолета попало сразу шесть молодых девушек – вряд ли хотя бы одной из них было больше восемнадцати.

По меньшей мере один раз в день прилетали советские бомбардировщики, и тщательно выровненные поверхности снова покрывались воронками. Незадолго до Пасхи большая группа рабочих была засыпана в убежище. Мы работали без перерыва шестнадцать часов, чтобы расчистить завал, но оказалось слишком поздно. Они все задохнулись.

Между Фюрстенфельдбрюке и Кайзербрюке, где сооружался аэродром, погибло много людей. Ни на одной мемориальной доске не указаны их имена. Они пали безымянными. Возможно, многих из них до сих пор ждут родные и близкие…»

Русские между тем изменили наступательную тактику. Теперь они начали штурмовать оборонительное кольцо вокруг города с востока.

Нихофф контролировал ситуацию, впрочем, остался на прежних позициях. Пренебрегая существующим риском, он убрал все боеспособные подразделения с других позиций вокруг Бреслау и бросил их на запад, где в районе Пильзница, Козела, Гандау, Мохберна и Шмидефельда русские готовили наступление. Эти подразделения подчинялись оберст-лейтенанту Мору. Направленное Моделем подкрепление еще не успело занять позиции, когда русские начали мощное наступление. Бывший штабс-ефрейтор Тео Клозе рассказал: «Солнце грело так сильно, что я снял шинель. Я проезжал на своем мотоцикле мимо городской ратуши, которая до сих пор осталась невредимой.

И тут все началось. Прилетела эскадрилья советских бомбардировщиков. Воздух наполнился грохотом разрывов. Облако пыли закрыло небо. Тут же раздался пронзительный вой. Советская артиллерия и „сталинские органы“ открыли огонь.

Я опрокинул свой мотоцикл и вслепую кинулся в ближайшую подворотню. Пока я нащупывал ступеньки, вблизи прогремел взрыв. Я кубарем скатился по ступенькам и оказался между стонущих, кричащих людей.

Это невозможно описать. Давление, созданное взорвавшимися снарядами, давило на барабанные перепонки. Кричали дети, плакали женщины. Казалось, что стены подвала качаются. С потолка сыпался цемент, в воздухе висела пыль. В дом попал снаряд – он горел. Но люди не торопились выбираться наружу. Я снова нащупал ступеньки лестницы и подошел к двери. Мой мотоцикл превратился в груду металлолома. Я побежал вдоль стены в уверенности, что живым мне из этого ада не выбраться. Вся улица горела. Длинные языки пламени вырывались из домов, которые до сей поры война щадила. Не знаю, сколько раз я падал на землю. Только знаю, что разбил все лицо. В конце концов я увидел бомбоубежище. Здесь тоже слышались крики и плач.

Ураганный огонь длился до самого вечера второго дня Пасхи. Весь город превратился в пылающий костер. На улицах лежали трупы. Наконец я увидел солдат, занимавшихся пожаротушением. Это был самый страшный штурм, который мне довелось пережить…»

Только это было еще не все. В самой гуще массированного налета появилась искорка новой надежды. В небе над Бреслау появилась целая эскадрилья немецких боевых самолетов.

Люди облегченно вздохнули. Но им было суждено жестоко обмануться в своих надеждах. Немецкие машины были захвачены русскими. В них посадили советских пилотов, загрузили немецкими бомбами и отправили против Бреслау.

Штурм русских сопровождался ураганным огнем. Их боевой клич гремел над немецкими линиями. К винтовкам были примкнуты штыки.

Солдаты полка Мора ждали в своих стрелковых окопах. Нападавших встретил концентрированный оборонительный огонь. В сражении также участвовали находившиеся в Бреслау зенитные и артиллерийские орудия.

Генерал Нихофф немедленно отправился на опасный участок фронта. Вместе с оберст-лейтенантом Мором он принял все необходимые меры для усиления обороны. Было решено направить семь батальонов на западный участок фронта вокруг Бреслау. Две боевые группы были оставлены вблизи аэродрома Гандау в качестве резерва. Они имели задание, в случае прорыва русских, остановить и отбросить противника.

Русские наступали, имея примерно двенадцатикратный перевес в силах. Их поддерживал огонь тяжелых орудий и танки.

Завязался жестокий бой. Немецкие защитники оборонялись с отвагой обреченных. Зачастую доходило до ближнего боя, в процессе которого в качестве оружия использовались только штыки и саперные лопатки.

Генерал Нихофф и оберст-лейтенант Мор следили за сражением, находясь в непосредственной близости. На западном участке советской ударной группе силой до роты удалось осуществить местный прорыв. Противостоявшие им немецкие солдаты отчаянно оборонялись, но силы были неравны.

Когда вечер опустился на гибнущий город, сражение этой кровавой пасхальной субботы наконец подошло к концу. Подразделения Мора потеряли 73 процента живой силы. В некоторых ротах в живых осталось лишь полтора десятка человек.

Мирная передышка продлилась недолго. Уже в шесть часов утра советская артиллерия снова открыла ураганный огонь. Русские орудия стреляли шесть часов.

Около двенадцати часов в наступление пошли советские танки. Советские танки появились и возле командного пункта Нихоффа, устроенного в приюте для слепых. Несмотря на страшный огонь и превосходящую силу противника, это массированное наступление тоже было отбито.

На станции Пёпельвиц тоже шел кровопролитный бой. Несмотря на сильное сопротивление, русские все же сумели прорваться и оказались в тылу немецкого боевого формирования силой до роты. В ходе последующего сражения командир роты обнаружил брешь в кольце русских. Его люди сумели просочиться сквозь нее и выйти к собственному переднему краю обороны.

В то пасхальное воскресенье судьбы защитников Бреслау находились на острие ножа. Однако случай дал им трофей, имевший огромное значение. Полицеймейстер Бреслау Герман Душау рассказал об этих событиях следующее: «Было пасхальное воскресенье, когда мы вблизи Гнезенерштрассе сумел вывести из строя советский бронированный автомобиль. Экипаж – два красноармейца и советский старший лейтенант – сдался в плен. У советского офицера был при себе большой планшет, верхняя сторона которого была целлофановой. Я взял планшет и увидел под целлофаном карту Бреслау, покрытую координатной сеткой».

Оказавшаяся в руках полицеймейстера Бреслау Германа Душау карта была воистину бесценной. На ней было указано движение войск на всем театре боевых действий вокруг Бреслау.

Теперь немецкие радисты могли давать ценные сообщения относительно тактических замыслов противника. Когда, например, перехватывалась советская радиограмма, содержащая текст «Танковая рота Макарова передислоцируется с В 1 на G 3», достаточно было одного взгляда на трофейную карту, чтобы установить новые позиции подразделения, о котором шла речь.