Книга Сладкий запах крови - Сьюзан Маклеод

Неужто Малик оказался прав и я и впрямь напялила ворованное тело какой-то вампирши по имени Роза? Может, именно поэтому мне так отчаянно хотелось укусить Финна? Может, Роза, моя альтер-вамп, пыталась одолеть меня? От таких мыслей меня прошибла испарина. Я усилием воли задвинула все свои сомнения и предположения в самый дальний угол сознания. Не буду думать об этом сейчас.

Я перевела взгляд с акварели на свои руки, сложенные поверх простыни, и увидела, что левую кисть по-прежнему украшает браслет из синяков, оставленных Маликом. А ведь они давно должны были сойти вместе с прочими ранами, когда чары спали с первым лучом солнца. Я поспешно пощупала шею, проверяя, остались ли и следы от укуса. Следы клыков Малика. На ощупь определить не получалось, я опрометью кинулась к платяному шкафу, распахнула его и посмотрелась в зеркало. Нет, на шее ни царапины. И тут мне вспомнились слова Графа, обращенные к Малику: «Я не испытываю потребности метить добычу, как жестокий хищник».

Малик пометил меня как свою добычу, как свою собственность. Тоже мне новость, что здесь такого особенного?

Эту мысль я запихнула подальше, к остальным, и направилась к буфету. Пора проверить идею Финна насчет Агатиной магии и посмотреть, сумею ли я избавиться от нее, прежде чем она подстроит мне еще какие-нибудь неприятности. По крайней мере сейчас мне есть чем заняться, и эта задачка на какое-то время отвлечет меня от других, посложнее.

Я открыла огромную банку лакричных конфет, которую держала прямо на кухонной стойке, — такими банками конфеты выставляют на витринах кондитерских магазинов. Запустила руку внутрь, вытащила четыре красные конфеты. Одну зажала в зубах, остальные выложила на стойку, полезла в холодильник за бутылкой «Столичной» и замерла, потому что взгляд мой упал на пластиковую коробку, что стояла на нижней полке. Я тряхнула головой, налила себе стакан водки и залпом опрокинула его. В желудке вспыхнуло ледяное пламя.

Прикрыв глаза, я сосредоточилась и заглянула магическим зрением внутрь себя. Магия домовой томилась внутри меня, точно разноцветное варево на медленном огне, колыхалось, побулькивая и переливаясь, вздымая клубы радужного пара. А на дне горошинками черного перца лежали какие-то черные жемчужинки, и я не сразу вспомнила, что это. Приворот, который я отобрала у Кудряшки, вернее, слущила с ее заколдованного браслета.

Проклятие! С этими чарами разбираться — еще больше мороки. Не иначе, придется окунуться в Темзу, чтобы приворот унесло проточной речной водой. Остальные способы слишком опасны.

— Ну что ж, — пробормотала я, открывая глаза, — посмотрим, старушка, получится ли у тебя то, что по силам любой четырехлетней крохе-ведьмочке.

Я мысленно зачерпнула волшебное варево поварешкой и равномерно полила им выложенные на стойке конфеты. Но поварешка упорно превращалась в шумовку, и магия вытекала обратно быстрее, чем я успевала зачерпнуть новую порцию. Это было все равно что носить воду в решете: на конфеты капали лишь отдельные капельки. Но я упорно продолжала черпать и поливать, хотя по спине у меня уже ползли струйки пота. Наконец задуманное все-таки получилось, и конфеты удалось полностью потопить в магии. Я облегченно выдохнула и отдала им магический приказ. Конфеты приподнялись над стойкой на какой-нибудь дюйм, а потом магия стекла с них обратно.

Да что же это такое! Может, три — слишком много? Я повторила ту же процедуру с одной конфетой, и на этот раз она сдвинулась дюймов на шесть. Я заскрежетала зубами и предприняла третью попытку. Конфета, окутанная магией, ответила на зов и понеслась прямо ко мне. Я радостно улыбнулась и протянула руку, чтобы схватить ее, и тут конфета взорвалась, обсыпав меня тончайшей сладкой пыльцой. Я вздрогнула и отшатнулась.

Плечи у меня поникли сами собой. Измоталась я так, словно пробежала миль десять, не меньше, а гордиться нечем — ничего не получилось. Что ж, значит, мне не по зубам то, с чем справляются маленькие ведьмы, первый урок окончен, и на второй у меня просто не хватит сил — я и так уже как выжатый лимон. И почему, почему это так трудно? Не иначе, все-таки придется прибегнуть к магическому кругу. Выбора нет. Я открыла холодильник и сунула водку обратно.

Пластиковая коробка терпеливо поджидала меня на полке.

Внутри у меня все сжалось. Ох, не надо этого делать, особенно после таких снов, особенно учитывая, что порожденные ими тени не желают отступать. Я медлила, а из холодильника веяло стужей, и кожа у меня покрылась пупырышками, я ведь так и стояла голышом. «Ладно, решила так решила, давай, Дженни, а то передумаешь». Я взяла коробку с полки, и, прикусив губу, открыла плотную крышку.

Внутри лежал нераспечатанный кусок мыла с ароматом гардении, в вощеной бумажной обертке. Рядом с ним на листке папиросной бумаги покоилась тонкая косичка, сплетенная из синевато-белых волос.

Ни к тому, ни к другому я не притронулась, лишь наклонилась и втянула ноздрями трепещущий и сладкий аромат мыла.

Закрыв глаза, я увидела Тильди — такую же, как во сне: длинные белокурые локоны, встревоженные синие глаза и колье из черных опалов, прикрывающее след от укуса на шее.

Я была графской дочкой, русской малюткой-принцессой, что ждала своего принца, как и полагается в сказках. И когда принц наконец явился за мной, счастью моему не было предела, ведь он казался таким юным и могучим. В свой четырнадцатый день рождения мне предстояло принять от него Дар, связаться с ним кровными узами, получить вечную жизнь и магическую силу, которой он будет впредь повелевать, и навеки стать его спутницей.

Я всем сердцем ждала этого дня и старательно готовилась к торжеству. У меня даже имелась подружка невесты, Салли, — просто загляденье какая хорошенькая со своей голубоватой кожей и синевато-белыми волосами. Прабабушка Салли была Синей Каргой из Кайлиак Баэр. Но Салли недоставало магии, чтобы считаться одной из нас, и в ее жилах текло слишком много крови волшебного народа, чтобы сойти за человека. Она никому не была нужна, кроме вампиров, а уж те охотно приняли ее.

Тильди подарила мне Салли на двенадцатилетие. Предполагалось, что мы станем неразлучными подружками и будем расти вместе, но Салли была на три года старше меня и не желала дружить, по крайней мере со мной, — разве что ей требовался слушатель, чтобы похвастаться очередной амурной победой.

А потом прибыл мой принц, и Салли решила, что наконец-то получила главный охотничий трофей. Но когда принц прознал, что Салли разболтала мне все кровавые подробности того, что случилось между ними, исход был предсказуем и неизбежен.

Мой принц убивал ее целых пять дней.

А меня заставил стоять рядом и смотреть, как он это проделывает.

И в его глазах я прозрела свое будущее.

Он пытал Салли потому, что был облечен властью, и потому, что ему нравилось ее терзать, но, хотя в ней было больше от фей, чем от человека, Салли оказалась слишком хрупкой, и надолго ее не хватило. Однако для принца Салли была всего-навсего пикантной закуской; мне, и только мне предстояло превратиться в его главное яство, в вечное пиршество, ведь я сида, а значит, никогда не умру, даже если очень захочу, и уж тем более не умру и не угасну после того, как по собственной воле свяжусь с ним кровными узами.