Книга Изгой - Сэди Джонс

— Спасибо, — сказал Льюис, и они с Тамсин вышли на корт.

Кит, вытянув ноги, уселась на землю, чтобы смотреть за игрой, и принялась жевать травинку.

Теперь Льюис мог смотреть на Тамсин свободно, а не украдкой. «Интересно, — думал он, — действительно ли она стала настолько красивее за эти два года — с девятнадцати до двадцати одного, или для меня теперь все женщины кажутся восхитительными, просто потому что я их давно не видел?» Как бы то ни было, но сейчас она была великолепна, она уделяла ему внимание, и ему следовало бы просто получать от этого удовольствие, ведь утром его ждала картотека у мистера Филлипса.

Тамсин подняла мячик, приняла позу для подачи и с вызовом посмотрела на Льюиса.

— Готов?

Он кивнул.

— Я спросила: «Готов?»

— Да.

Она рассмеялась, он рассмеялся в ответ, и она подала «очень по-женски». Он отбил мяч, стараясь сделать это осторожно.

— Не нужно быть вежливым, — крикнула она, — я играю ужасно хорошо.

Кит поднялась с травы, потому что ей было противно смотреть на них обоих. Она пошла к дому, завернула за угол, где ее никто не мог видеть, и присела, прислонившись спиной к стене.

Сюда доносился гул разговоров, камень под ее спиной был холодным, потому что она сидела в тени. Она крепко зажмурилась. Она не воображала, что он влюбится в нее или хотя бы будет симпатизировать. Она думала, что ей будет достаточно просто видеть его, как в детстве, но теперь это было уже не так. Ее любовь к нему раньше была терпеливой и медленной, а сейчас она причиняла боль, и Кит не знала, что ей с этим делать. Ей казалось, что она хорошо знает его, но в то же время он казался ей другим, не таким, как все остальные. Он был настолько другим, что ей почти невозможно было смотреть на него. Она могла бы делать это бесконечно, но должна была убегать, потому что испытывала сильную боль. Она не думала, что все будет складываться подобным образом, что Тамсин будет вести себя так, будто это совершенно нормально — играть с ним и таскать его за собой. Кит чувствовала себя совершенно беспомощной. За углом взрослые в очередной раз выпили, прокатилась волна смеха, и разговоров стало меньше. Она услышала, как над всеми другими голосами, словно сжатый кулак, поднимается голос ее отца, и руками зажала уши.

Тамсин приподняла волосы с шеи и, улыбаясь, обмахивала себя рукой, в то время как Льюис пытался сообразить, флиртует ли она с ним преднамеренно или делать это ее заставляет инстинкт.

— Ну, давай, — сказала она, — ударь хорошенько, и я удивлю тебя своим мастерством.

Он подал, на этот раз сильно, мячик в тот же миг ударился возле нее, она даже не успела его увидеть и протестующе завизжала:

— Так не честно! Какая же ты все-таки свинья!

Она огляделась в поисках мяча. Его нигде не было, и она, взглянув на Льюиса, очень осторожно сказала:

— Кажется, он полетел вон туда, как ты считаешь?

Затем она пошла с корта, искоса поглядывая на него через плечо. Льюис уронил свою ракетку и последовал за ней. Ему казалось, что никто не видит, как они уходят. Да это и не имело для него никакого значения.

Он шел за ней туда, где их скрывали бы деревья и розовые кусты. Она шла медленно, раскинув руки в стороны, а потом неожиданно остановилась и повернулась к нему; он тоже остановился.

Теперь они были совершенно одни; запах роз, жара, неподвижность воздуха — здесь было, словно на другой планете. Тамсин смотрела ему прямо в глаза и молчала.

— Ты красивая, — сказал он.

— Вздор.

— Почему ты морочишь себе голову из-за меня?

— А почему бы и нет? Я люблю помогать людям.

Он усмехнулся: странно было слышать это от такой молоденькой девушки.

— Ты считаешь, что я в этом нуждаюсь?

— Ты раньше пугал меня.

Она произнесла это немного с придыханием.

— Правда?

— Ты там перевоспитался?

— А что, не заметно?

Он представил себе, как подходит к ней, обнимает, вообразил, что будет при этом испытывать; пока эти мысли проносились у него в голове, она внимательно смотрела ему в глаза. Дольше так продолжаться уже не могло, кто-то из них должен был что-то сделать, поэтому она засмеялась и, взявшись за юбку, стала обмахивать подолом свои ноги.

— Заметно! — сказала она.

Жест этот был школьным, но, правда, позволял ей показывать ноги. Она отвлекала его. Она искушала его. Ему показалось, что он, собственно, мог бы уже пригласить эту девушку на свидание. В такой ситуации это было бы вполне нормально.

— Как ты смотришь на то, чтобы…

— Вот он! — Она быстро присела, подняла с земли теннисный мячик и показала его Льюису, как будто только это его и заботило, и, прежде чем он успел еще что-либо сказать, она уже отвернулась.

— Пойдем, — сказала она, — мне уже не хочется играть, а тебе? Может быть, принесешь нам чего-нибудь попить?

Она шла вперед между деревьями, и он последовал за ней на лужайку, к дому и к людям. У него возникло ощущение, будто его здесь не было, и, хотя он шел рядом с ней, говорить было не о чем. Он не знал, почему она внезапно так переменилась; он только надеялся, что не сказал чего-то лишнего.

— Эд! — позвала она, и Льюис увидел направлявшегося к ним Эда Роулинса. — Ты сегодня приехал? Специально ради этого?

— Да, сегодня утром, — ответил Эд, а потом, обращаясь к Льюису, бросил: — Привет.

— Привет, — сказал Льюис.

Тамсин взяла Эда за руку, и дальше они пошли вместе.

Это уже больше походило на правду, больше напоминало ему возвращение домой. Он не знал, куда ему теперь деться. Идти за Эдом и Тамсин он не собирался. Он посмотрел на террасу. Там взрослые продолжали пить и разговаривать, разбившись на группки; Льюис подумал, что понятия не имеет, о чем они из года в год могут говорить друг другу.

Элис прошлась по саду, понаблюдала за игрой в теннис, а потом, обходя других гостей, вернулась назад. Она могла бы так гулять и улыбаться целый день. Все вокруг нее тоже прогуливались и улыбались, так что весь сад был заполнен улыбающимися людьми, плавно проплывающими друг мимо друга.

Она почувствовала, что с террасы на нее смотрит Джилберт, и взглянула на него. Он хотел, чтобы она подошла к нему и стала рядом, он хотел, чтобы она перестала пить. Она в упор смотрела на него, пока он в конце концов не отвел глаза, после чего Элис почувствовала себя победительницей. Тут она заметила проходившую мимо служанку, несшую поднос с коктейлями, и ей пришлось шагнуть к ней, чтобы та обратила на нее внимание. Элис взяла бокал с напитком и едва сдержалась, чтобы приветственно не поднять его в сторону стоявшего на террасе Джилберта. Она подумала, что снова будет идти и улыбаться, но на этот раз уже подойдет к нему, чтобы сделать ему приятное. Ей так хотелось сделать ему что-то приятное! Она хотела, чтобы и Льюис доставлял ему радость, но потом решила, что слишком уж слаба надежда, что кто-то из них двоих сможет осуществить это: она была слишком глупа, а Льюиса они с Джилбертом уже успели уничтожить. Элис понимала, что она совершенно пьяна, но хотела напиться еще больше. Интересно, подумалось ей, сколько она должна выпить, чтобы Джилберт по-настоящему разозлился на нее? И еще интересно, сможет ли она разозлиться на него? Она подошла к нему и стала рядом.