Книга Синие туфли и счастье - Александр Макколл Смит

На пути домой она спросила мма Макутси, почему та не надела свои синие туфли. Дала им отдохнуть?

– Нужно чередовать туфли, – сказала мма Рамотсве, – это всем известно.

Мма Макутси улыбнулась. Она была смущена, но в теплой тесной кабине в такой момент, после всего пережитого, почувствовала, что может откровенно говорить о туфлях.

– Они мне немножко малы, мма, – призналась она. – Думаю, вы были правы. Но я чувствовала себя совершенно счастливой, когда носила их, и я всегда буду помнить об этом. Туфли такие красивые.

Мма Рамотсве засмеялась:

– Да, это важно, правда, мма? Ощутить счастье и потом вспоминать о нем.

– Думаю, вы правы, – согласилась мма Макутси. Счастье – такая неуловимая вещь. Иногда у него есть что-то общее с тем, чтобы иметь красивые туфли, но иногда оно связано с совсем другим. Со страной. С людьми. С тем, чтобы иметь настоящих друзей.

На следующий день была суббота. Любимый день мма Рамотсве, день, когда она могла спокойно посидеть и обдумать события недели. Сейчас было много такого, о чем нужно было подумать, и к тому же была причина радоваться тому, что неделя закончилась. Мма Рамотсве не любила противостояний – это вообще не в обычаях Ботсваны, – но ей много раз неизбежно приходилось сталкиваться с кем-то лицом к лицу. Так было, когда ее первый муж, эгоистичный и неуравновешенный Ноте Мокоти, неожиданно вернулся и пытался вымогать у нее деньги. Это было неприятно, но мма Рамотсве сумела противостоять наглецу, и он навсегда отстал от нее. Эта встреча оставила у женщины ощущение собственной слабости и беззащитности, как часто случается, когда оказываешься втянутым в конфликт. Насколько же лучше избегать конфликтов, при условии, что не станешь уклоняться от трудностей, и в этом, конечно, заключается вся сложность. Если бы мма Рамотсве не противостояла тетушке Эманг, шантаж продолжался бы, потому что никто другой не отважился бы выступить против нее. Значит, мма Рамотсве нужно было это сделать, и тетушка Эманг рассыпалась, словно съеденная термитами старая хижина из слоновьей травы, когда кто-нибудь касается ее непрочных стен.

Она сидела на своей веранде и смотрела на сад. Она была одна в доме. Мистер Матекони взял Пусо и Мотолели в гости к одной из своих теток, и они не вернутся до раннего, а скорее всего, до позднего вечера. Тетка была известна своей говорливостью и страстью рассказывать длинные истории. Неважно, что эти истории все уже неоднократно слышали, все равно они будут, обрастая множеством подробностей, повторяться и сегодня, пока солнце начнет клониться к Калахари, а вечернее небо не покраснеет. Но важно, подумала мма Рамотсве, что дети будут знать эту тетку, потому что она может многому научить их. Например, она умела обновить утрамбованный земляной пол в настоящем традиционном доме, а это умение сейчас умирает. Дети иногда помогали ей в этом, хотя им самим никогда не придется жить в доме с земляным полом, потому что эти дома постепенно исчезают. И все, что связано с ними, истории жизни наших предков, их радости и огорчения, – все это тоже уйдет, думала мма Рамотсве.

Она поглядела на небо, чистое, как обычно. Хотя через несколько дней, может, даже раньше должен пойти дождь. Тяжелые тучи наползут одна на другую, и небо сделается лиловым, сверкнет молния, и на короткое время воздух наполнится чудесным запахом, запахом давно ожидаемого дождя, запахом, радующим сердце. Мма Рамотсве бросила взгляд на свой сад, на поникшие растения, которыми она так усердно занималась, чтобы они смогли пережить сезон засухи, и которые выжили только благодаря тому, что она каждое утро и каждый вечер выливала небольшую жестянку воды на их корни, совсем немного воды, и она так быстро впитывалась, что казалось, нет никакой разницы, поливать растения или нет, ведь солнце палило немилосердно. Но разница все же была, и листья растений были еще кое-где зеленого, а не коричневого, цвета. Когда наступает сезон дождей, все оживает, и коричневый цвет – а коричневыми становятся и земля, и деревья, и чахлая трава – сменяется зеленым. Это происходит мгновенно, можно отправиться спать в засуху, а проснуться под шум дождя и увидеть скот, шкура которого лоснится от влаги.

Мма Рамотсве откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она знала, что существуют места, где мир всегда зелен и пышен, где вода ничего не значит, потому что она есть всегда, где скот не бывает тощим и вялым, – она это знала. Но ей не хотелось жить в таком месте, потому что это не была бы Ботсвана или, во всяком случае, ее часть Ботсваны. Так было на севере, около Мауна, в округе Дельта, где река течет странным образом назад, в центр страны. Мма Рамотсве бывала там несколько раз, и чистые ручьи, широкие просторы лесов Мопани и высокая трава вызывали у нее удивление. Она радовалась за живших там людей, потому что у них кругом была вода, но не чувствовала, что там ее место, – оно было на юге, на засушливом юге.

Нет, она бы никогда не променяла то, что у нее есть, ни на что другое. Она никогда не хотела быть кем-то другим, а не мма Рамотсве из Габороне, женой мистера Матекони из «Быстрых моторов на Тлоквенг-роуд» и дочерью покойного Обэда Рамотсве, шахтера, вышедшего на пенсию и отличного знатока скота, человека, о котором она думала каждый день и чей голос слышала так часто, когда по какой-то причине вспоминала, как жилось в те времена. Бог одарил ее, думала она. Он сделал ее мотсвана, жительницей страны, достойной памяти сэра Серетсе Кхамы, этого великого государственного мужа, который так достойно повел себя в ту ночь, когда над страной взвился трехцветный флаг – началась история Ботсваны. Когда ей, девочке, рассказывали об этом событии и показывали фотографии, она представляла себе, как весь мир наблюдал за Ботсваной в ту ночь и разделял чувства ее народа. Теперь она понимала, что это было не так, что никому в мире это не было интересно, кроме, возможно, небольшого числа людей, и что мир никогда не обращал особого внимания на страны вроде Ботсваны, где все так спокойно и где люди не ссорятся и не воюют. Но мало-помалу люди узнавали эту тайну и начинали многое понимать.

Мма Рамотсве открыла глаза. Старый фургончик, за рулем которого сидела мма Потокване, подъехал к воротам, хозяйка сиротского приюта выбралась с водительского места и открывала щеколду ворот. Известно было, что мма Потокване приезжает повидаться с мма Рамотсве в субботу утром, обычно чтобы попросить ее отпустить мистера Матекони сделать что-нибудь для приюта, но такие визиты случались редко. Когда ворота были раскрыты, мма Потокване вернулась в фургончик и подъехала по подъездной дорожке прямо к дому. Мма Рамотсве улыбнулась про себя, когда гостья приткнула свой фургончик в тенистое местечко, где мистер Матекони обычно ставил свой грузовик. Мма Потокване всегда найдет лучшее место для парковки, как, по общему мнению, находит лучшую манеру обращения с детьми, находящимися на ее попечении.

– Вот, мма, – сказала мма Рамотсве гостье после того, как они обменялись приветствиями. – Вот вы приехали повидаться со мной. Это очень хорошо, потому что я сижу здесь одна и поговорить мне не с кем. Теперь другое дело.

Мма Потокване засмеялась.

– Но вы мастерица думать, – заметила она. – Вам не так уж важно, есть кто-либо рядом или нет. Вы можете просто думать.