Книга Властелины Doom. Как двое парней создали игровую индустрию и воспитали целое поколение геймеров - Дэвид Кушнер

В пятницу, 10 декабря, час DOOM наконец пробил. Проведя тридцать часов за тестированием игры на баги, парни были готовы выложить ее в интернет. Благожелательно настроенный администратор из Университета Висконсина по имени Дэвид Датта позволил id загрузить DOOM в пробной версии на файловый сервер. Это была неплохая сделка. У университета был высокоскоростной широкополосный интернет, что открывало доступ большему числу пользователей. План заключался в том, что id загрузит пробную версию, а пользователи смогут скачивать ее себе и пересылать друг другу по всему миру. Геймеры выполнят за id всю работу. За день до этого Джей объявил, что DOOM будет доступна с полуночи 10 декабря.

За несколько минут до назначенного времени парни собрались возле компьютера Джея. Офис был битком набит всяким мусором, оставшимся после работы над DOOM. Глиняные фигурки Адриана и Кевина стояли на полке. В углу виднелась полная до краев мусорная корзина. Силуэт Дэйва Тейлора, обведенный на полу скотчем, потихоньку припадал пылью. Джей был готов отправить файл с DOOM в самостоятельное плавание.

FTP[80]Висконсинского университета кишел игроками. Хотя у них не было никакой возможности общаться между собой посредством чатов, они умудрились-таки найти способ – создали нечто наподобие чата и перекидывались сообщениями вроде «КОГДА БУДЕТ DOOM» или «МЫ В НЕТЕРПЕНИИ». Сотни других геймеров ожидали публикации игры на специальном канале Internet Relay Chat (где пользователи могли устраивать настоящие дискуссии с помощью текстовых сообщений); там же Джей время от времени рекламировал DOOM.

Наконец часы пробили полночь. Парни больше не могли ждать. Джей нажал клавишу, чтобы загрузить игрушку. Все собравшиеся улыбались. Но Джей был серьезен. Он сидел, наморщив лоб, и печатал на компьютере. С загрузкой возникла проблема. FTP Университета Висконсина мог принять только 125 человек одномоментно. Очевидно, 125 геймеров уже ждали своей очереди онлайн. Id никак не удавалось прорваться.

Джей набрал номер Дэвида Датты и обрисовал план действий. Дэвид должен увеличить число потенциальных пользователей, чтобы Джей смог загрузить игру, и будет оставаться на связи до победного конца. Все замерли в ожидании. Они слышали, как парень что-то печатает на другом конце провода. Наконец он сказал, что все готово. Джей занес палец над клавишей: «Итак, поехали!» Но опять не смог подключиться.

Тогда он вышел в чат, где уже было полным-полно нетерпеливых геймеров. «Послушайте, – напечатал он им, – я прошу прощения, но вам всем нужно покинуть сайт Висконсинского университета, потому что я никак не могу загрузить игру. Выбора у вас нет: либо я делаю то, что мне нужно, либо я вообще ничего не загружаю». Все тут же все поняли. Джей попробовал нажать кнопку еще раз и установил соединение. Игра DOOM наконец-то покидала родные пенаты.

Радостные, но выжатые как лимон парни попрощались друг с другом и разошлись по домам отдыхать впервые за долгие месяцы. Только Джей остался в офисе – он хотел проследить за тем, как пройдет загрузка. Через полчаса последний бит DOOM отправился в Висконсин. И тут же десять тысяч геймеров накинулись на сайт. Сила их напора была чрезмерной – компьютерная сеть Университета Висконсина упала.

– Боже мой, – сказал Дэвид Джею по телефону. – Я еще никогда в жизни ничего подобного не видел.

Игра DOOM взорвала мировое сообщество геймеров.

Глава 10

Поколение Doom

Как и многие родители в 1993 году{93}, Билл Андерсен совершенно точно знал, что его 9-летний сын хочет на Рождество – Mortal Kombat. Домашняя версия жестокого аркадного файтинга разошлась 6,5-миллионным тиражом и стала настоящим хитом, затмив даже Street Fighter II. Андерсен рассказал о ней своему боссу Джозефу Либерману, амбициозному сенатору-демократу из Коннектикута. Сенатор внимательно выслушал начальника своего штаба и захотел увидеть игру своими глазами.

Но Mortal Kombat не вызвала восторга у сенатора. Какие-то таинственные спецприемы позволяли игрокам вырывать с мясом и кровью хребет у своих врагов. Но еще печальнее было то, что геймерам, похоже, нравилась подобная брутальность. Версия Mortal Kombat, выпущенная для домашней консоли Sega Genesis и отличавшаяся большей графической правдоподобностью в изображении сцен насилия{94}, продавалась в три раза лучше, чем версия для Super Nintendo Entertainment System, в которой не было крови. Успех версии для Sega нанес Nintendo, потребовавшей от разработчика игры, Acclaim, убрать все спорные моменты, чтобы игра была выдержана в рамках корпоративных семейных ценностей, сокрушительный удар. Сделав выбор в пользу кровавой версии, Sega стала новой системой must-have[81], достигнув в продажах показателя почти в 15 миллионов единиц. Впервые за всю историю индустрии безупречная репутация Nintendo была запятнана.

Увы, эта игра оказалась не единственной. Сенатор Либерман наткнулся на Night Trap, высокобюджетный тайтл для Sega, где полуобнаженных девушек, включая героиню, прототипом которой послужила Дана Плато[82], атаковали вампиры. Такие жестокие фильмы, как Reservoir Dogs и Terminator 2, завоевали Голливуд; теперь, похоже, настала очередь агрессивных видеоигр. Первого декабря 1993 года Либерман созвал пресс-конференцию, чтобы пресечь это безобразие.

Рядом с ним сидел сенатор от партии демократов Херб Коль, штат Висконсин, председатель подкомитета по делам несовершеннолетних, а также подкомитета государственного регулирования и информации. К нему также присоединился мрачный Капитан Кенгуру, ведущий детской телепередачи Боб Кишан{95}. Херб сказал: «Времена Lincoln Logs и Matchbox cars миновали, им на смену пришли “видеоигры, полные нечеловеческих воплей; [их] достаточно, чтобы у родителей начались кошмары”». Кишан предупредил о тех пагубных «уроках, которые извлечет ребенок из видеоигр, пропагандирующих насилие, и подчеркнул, что они действительно могут стать бичом для семьи». Он призвал разработчиков «осознать свою роль в воспитании молодого поколения».

Сенатор Либерман воспринял это как призыв к действию. «Просмотрев кровавые видеоигры, – сказал он, – лично я сделал вывод, что выпускать их – занятие безответственное. Их нужно запретить».

Уже не впервые политики и блюстители морали Америки пытались уберечь молодежь от того, что сами же когда-то посеяли. Вскоре после Гражданской войны религиозные лидеры начали выпускать романы вроде «Проворные приспешники Сатаны расширяют границы его царства, разлагая молодежь»{96}. В 1920-е годы новым козлом отпущения оказалось кино, спровоцировав сенсационное исследование медиаэффекта, на которое потом ссылались в течение многих десятилетий. В 1950-е Элвиса показывали по телевизору только по пояс. В 1970-е Dungeons and Dragons со всеми ее демонами и магией начали ассоциировать с сатанизмом, особенно после того, как один геймер, решивший воплотить игру в жизнь, пропал в технических помещениях, расположенных под Мичиганским университетом. В 1980-е звезд хеви-метал Judas Priest и Оззи Осборна обвинили в подстрекательстве молодых фанатов к самоубийству. В 1990-е видеоигры стали новым рок-н-роллом – чем-то опасным и не поддающимся контролю.