Книга Коло Жизни. Бесперечь. Том второй - Елена Асеева

Старший Димург замолчал, и, вскинув с облокотницы кресла вверх руку, дланью заслонил часть лица, укрыв под ней очи. И тотчас змея в навершие его венца, беспокойно свершив движение по кругу, многажды подавшись вперед и вниз своей треугольной головой, заглянула в лицо своему властителю. Ее раздвоенный, сине-марный язык легохонько прополз сквозь плотно сомкнутые перста, и видимо зашевелился туды… сюды, вроде вторя едва слышимому шипению.

– Крепкие связи и долгая эта жизнь, – раздраженно продышал Небо, чуток качнув головой и с тем придав особый ход вращению системы в собственном венце. – И Крушец мог бы в следующей жизни стать Богом.

– Я же говорил, что эта жизнь у плоти не была бы полноценной, – проронил Перший, и, убрав от лица руку, самую толику повел перстами вверх, тем самым повелевая змея занять положенное ей место в навершие венца. – Девочка прожила бы не более семи-девяти асти. Это была не самая лучшая плоть. Просто в кодах Крушеца, как пояснил Родитель, уже давно находился сбой. И, бесценный малецык, именно по данной причине так долго не вселялся, ибо искал плоть паболдыря. Бедный мой Крушец, моя уникальность, очевидно, сие произошло, потому как я в свое время пытался облыжничать Родителя и ему пришлось пережить слишком много волнения.

Теперь Димург подался назад и с тем вогнал спину и голову глубоко в облачный ослон кресла. И немедля его стенаниям, точно в унисон, отозвался шумным вздохом Асил, все время неотступно глядящий в пол залы. Тонкие желтые ленты единожды выплюхнувшись из облаков синхронно качнулись вправо… влево и нежданно замерли, вероятно, остановленные напряженным молчанием Зиждителей.

– Дивный, что Родитель обесточил пока мы были у него? – вопросил Перший, беспокойно зыркнув на нескрываемо расстроенного Асила, стараясь несколько разрядить скованную атмосферу залы.

– Крайние Галактики нашей Вселенной, – отозвался Дивный, распутывающий завитки в своей густой, темно-русой бороде достигающей груди, на концах закручивающейся по спирали в отдельные хвосты. – С правого окоема, покуда ничего важного. Но если Родитель изымет нашу драгость Крушеца, – Бог вложил особую теплоту в величание лучицы, – пострадают с той стороны наши и твои брат Галактические владения… И, конечно, Северный Венец, он самый близкий к тому окоему.

– Не допустимо, чтобы пострадал Северный Венец… не допустимо, – тревожно произнес Димург себе под нос и приподнял устало ноги.

Немедля под ними, выскользнув прямо из сидения кресла, развернулся пухлый облачный лежак, принявший на себя ноги Бога и даже слегка их утопивший в своей перьевитости.

– Важное теперь для нас спасти Крушеца, – наконец, подал глас Асил и он у него туго затрепыхался. И сам Бог, чуть-чуть шевельнувшись, снял с конечностей, впрочем, как и со всей плоти, казавшуюся окаменелость. – Все остальное несущественно… Коль понадобится, я отдам тебе Отец свою Галактику Геликоприон или Травьянду, какую захочешь, чтобы ты мог переселить туда жителей Северного Венца.

Старший Димург со всей теплотой на оную был способен, воззрился на Атефа и нежно просияв, молвил:

– Нет, мой милый, твои Галактики мне не понадобятся… Ты же знаешь, мне есть куда переселить жителей Северного Венца. Просто в этой Галактике находится Пекол, а мне б не хотелось беспокоить Кали-Даругу и девочек каким бы то ни было переселением, всего лишь… – Перший заботливо обозрел брата с головы до ног, словно взглядом огладил его жесткие черные волосы, и мысленно, слышимо ему добавил, – Асил, малецык, коль ты не готов о том, что произошло толковать с братьями, покинь маковку, я сам все утрясу… Только не надобно так переживать, все самое страшное позади, и наш Крушец жив, здоров, сие главное, моя бесценность.

– Нет, я не уйду, достаточно прятался за твоей спиной, – незамедлительно отозвался Асил, сказав это, однако в слух, тем самым вызвав удивление в лицах Небо и Дивного, и заодно прекратив мысленный разговор с Першим.

Димург еще малость встревожено смотрел на Атефа, мягко с тем его прощупывая и, вероятно, успокаивая, а после сказал, вже направляя ту речь на всех братьев:

– Если Крушеца не придется изымать, соперничества не будет и в последующих жизнях. Родитель хочет, чтобы мы как можно меньше вмешивались и проявлялись в будущей жизни плоти малецыка, посему тут будут находиться Седми и Вежды. И это, не мой выбор, а Родителя. Сказал всего-навсе присматривать, создавать более благостные условия жизни, и открыто не проявляться.

– А Крушец не испугается, что его бросили? – взволнованно дыхнул Дивный, враз перестав приглаживать концы своей бороды.

– Я не смог переубедить Родителя, – отозвался Перший и малозаметно качнул головой, и одновременно колыхнулись желтые ленты облаков в своде, жаждущие дотянуться до Зиждителей находящихся внизу. – Родитель совсем не желал меня слушать в этом вопросе. Хотя я уверен, Крушец ту разлуку не сумеет правильно воспринять, но Родитель считает сие ему необходимо. Раз не будет соперничества, необходимо все же как-то наполнять эмоциями и чувствами плоть. Родитель был столь не переубеждаем, что я решил смириться… Теперь по поводу ближайших замыслов. Вмале прибудут гипоцентавры, и поколь лучица в плоти начнется возведение пирамидальных комплексов на Земле. Ну, и здоровье девочки перейдет под заботу этого народа. Доселе же она поживет на маковке, бесицы-трясавицы станут наблюдать за здоровьем ее и Крушеца… И, да, Небо, хоть Стынь снимет щит с поселения дарицев на Земле, лучше будет коль Дажба встретится с девочкой тут на маковке, под моим приглядом. Она достаточно долго считала, что Дажба виновен в гибели Дари, и мне пришлось в том ее переубеждать. Посему, чтобы все прошло спокойно и разумно, будет мудрее сделать, как предлагаю я.

– Хорошо, брат, когда распорядишься, Дажба придет… Хотя малецык, как и понятно, уже жаждет увидеть тебя и девочку, – неспешно отозвался Небо, и затрепетавшее сияние на коже его лица явственно свидетельствовало, что он начал сызнова негодовать. – Может ты все же… Ты, Отец, пояснишь почему заболел Крушец? Почему у него сбились кодировки, ведь не из-за гибели Дари… Я так понимаю, коль ты присутствовал при толковании малецыка и Родителя, он все смог рассказать.

– Нет, не из-за гибели Дари.., – медлительно, точно нехотя отозвался Перший, делая множественные промежутки меж словами. – Несомненно, Крушец сумел поддержать плоть после произошедшего катаклизма… даже более того.

Он резко прервался, ибо с его речью оживился Асил и закачал головой, словно тем движением стараясь перенять инициативу объяснений на себя. Перший сомкнул рот и сызнова прикрыл часть лица дланью, оперев перста об надбровные дуги, тем создавая навес меж своим очами и взглядами братьев. И в зале тотчас наступило глубокое отишье, такое какое видимо никогда не царит на планетах, где живут люди и всевозможные мелкие твари, наполняющие тот мир своим жужжанием, стрекотанием, гудением, передвижением. Та тишь в зале плотной пеленой нависла над замершими Богами и своей морокой, напугав, схоронила в облачных телах все дотоль покачивающиеся ленты. Тишина правила совсем недолго, давая времени набраться сил пред тягостным рассказом Асилу.