Книга Совсем другая тень - Анатолий Ромов

– Ну а где вы его видели? Постарайтесь вспомнить.

Голиков опять вгляделся в фотографию. Покачал головой:

– Где… – Посмотрел на Рахманова: – Кто это? Я смотрю, вроде не местный. Что-нибудь натворил?

– Еще неизвестно. Все же постарайтесь уточнить, где вы могли видеть этого человека?

– Где… Вот черт… У нас он не отдыхал. Наших я всех помню. Но где-то я его видел… Нет. Не могу вспомнить.

– Может, он просто отдыхал недалеко от базы? Загорал? Купался?

Голиков посидел, глядя на причал:

– Загорал… Может, и загорал. Знаете, сколько тут народа вертится летом. Всех не упомнишь.

– Ну, а допустим, если я скажу, что это было в начале июля?

Голиков покосился:

– В начале июля?

– Да. В первой декаде.

– В первой декаде… – Повернул голову. – Подождите… Случайно, он не художник?

– Художник. – Теперь не было сомнения: Лотарев здесь был.

Голиков вернул снимок:

– Все. Вспомнил. Был он здесь, этот парнишка. Как раз в июле.

– Когда точно, не помните?

– По числам не помню. Помню, был конец недели. У нас как раз заезд бывает в конце недели.

– Конец недели был девятого и десятого. Одиннадцатого – воскресенье.

– Значит, этот парнишка приехал в пятницу. Девятого.

– Он точно был здесь днем девятого? – В этом вопросе для Рахманова заключался главный пункт алиби.

Голиков помедлил с ответом, вздохнул:

– Ну, я же не записывал, когда это было точно.

– Давайте я вам помогу. – Рахманов изучающе посмотрел на сторожа.

– Давайте, – согласился тот. – Как?

– Вспомните: может, в те дни произошло какое-нибудь событие, которое было зафиксировано?

– Событие?

– Да, небольшое? Скажем, кому-то дали премию. Справляли чей-то день рождения. Еще что-то. Исполните!

– Не понимаю. Зачем это нужно?

– Чтобы легче было определить точное число, когда у вас появился этот парень.

– То есть, как это? – Кажется, Голиков искренне не понимал, в чем дело.

– Так. Ведь если знаешь точную дату, танцевать уже легче. От нее.

Голиков опустил голову. Кхекнул:

– Теперь понятно.

– Подумайте. Не может быть, чтобы ничего не произошло.

– Какое же событие… Какое… А вот. Вроде, есть событие.

– Есть?

– Мой зав ушел в отпуск. Иван Федорович. Седьмого.

– Заведующий базой?

– Да. Точно. Седьмого была среда. Восьмого, рано утром, Иван Федорович собрал манатки и уехал.

– И когда же появился этот парень?

– Девятого.

– Почему именно девятого?

– Ну, в четверг и пятницу я закрутился без Ивана Федоровича. К заезду. А с пятницы на субботу как раз застукал этого парня. На участке.

– Застукали в каком смысле?

– Ночевать он к нам залез. На участок, через забор. Здесь же все закрыто, на участке. Можно спать спокойно.

– И когда же вы его застукали? Утром? Или вечером?

– Утром. В субботу.

– Ну а до этого, в пятницу, он был здесь?

– Вроде был.

– Вроде или точно?

– Опять же, я ведь не фотографировал его. Да и лежка у него была основательной. Трава так и не поднялась. Значит, спал он всю ночь. Он и потом здесь торчал, дня три. За забором. На пляже.

– И что он делал?

– Ничего. Рисовал, купался.

– Вы не помните, он был один? Или с кем-то вместе?

– Вроде один. То есть, может, и общался с кем-то. Но рисовал он и на пляже валялся один. Никого другого я не заметил.

– Еще кто-нибудь видел этого парня? Кроме вас?

– Наверное. У нас же тут отдыхающие были. Самый сезон.

– Понятно. Что, эти отдыхающие у вас как-то фиксируются?

– Обязательно, в журнале регистрации. Каждый отдыхающий. Когда прибыл, когда выбыл.

– Можно посмотреть этот журнал?

– Пожалуйста. Пойдемте, я покажу.

Вместе с Голиковым Рахманов прошел в домик. Дощатый сруб был небольшим; судя по дверям, в нем было всего три комнаты. Угловую часть занимала совсем крохотная кухня, в которой было оборудовано нечто наподобие конторки. Здесь и лежал журнал регистрации.

Усевшись за конторку, Рахманов переписал фамилии и места работы отдыхающих, находившихся здесь с утра девятого июля. Если эти люди подтвердят, что видели Лотарева, алиби можно считать установленным.

Проверки

Из девятнадцати отдыхающих, находившихся на базе «Рыболов Сенежья» с девятого по двенадцатое июля, Рахманову и Инчугину на следующий день удалось разыскать восьмерых. Остальных по самым разным причиним вызвать или найти не удалось. В течение двух дней каждый из этой восьмерки был допрошен. В итоге выяснилось: с девятого по двенадцатое июля эти отдыхающие, так же как и Голиков, видели человека, изображенного на снимке. По их словам, все три дня этот человек почти неотлучно находился на пляже возле базы.

Решив быть точным до конца, Рахманов не поленился и позвонил в организацию, ведающую штатами базы «Рыболов Сенежья», а именно в отдел кадров ХОЗУ Мосстроя. Там ему сообщили: заведующий базой отдыха «Рыболов Сенежья» Шеленков И.Ф. ушел в отпуск седьмого июля этого года, на что есть соответствующий приказ. Таким образом, это показание Голикова нашло документальное подтверждение. Записав номер приказа, Рахманов поинтересовался уже из чистого любопытства: почему отпуск заведующего базой длится почти три месяца? Беседовавшая с ним инспектор отдела кадров ответила: завбазой отдыха уже второй месяц не возвращается из отпуска. Если Шеленков не даст о себе знать в самое ближайшее время, они будут вынуждены уволить его как злостного прогульщика. Поблагодарив инспектора, Рахманов положил трубку. Поразмыслив, на всякий случай записал на перекидном календаре: «завбазой – прогул – выяснить». Как только выдастся свободная минута, он попросит Солнечногорскую райпрокуратуру выяснить, чем вызвана задержка в отпуске Шеленкова.

Вывод из своей поездки на Сенеж Рахманов мог сделать только один девятого июля Лотарев действительно был на озере. Его показания подтвердились.

Вывод был вскоре подтвержден и Жильцовым, закончившим вместе со специально созданной опергруппой проверку обстоятельств, связанных с машиной Лотарева. О результатах этой проверки Жильцов коротко доложил, зайдя в кабинет Рахманова к концу второго дня. По его словам, после того как были опрошены жильцы дома, владельцы машин и стоящих во дворе гаражей, выяснилась довольно точная картина случившегося. По мнению Жильцова, ее можно считать объективной, поскольку она составлена из нескольких свидетельских показаний, независимых друг от друга.