Книга Идол прошедшего времени - Ирина Арбенина

— Неужели? Знакомый мотив. Что же случилось с этим Неведомским? Сошел с ума и влюбился в статую?

— Немного иначе: влюбился в статую и сошел с ума. Минуй, как говорится, нас пуще всех печалей… Ни для кого из простых смертных эти интрижки с богами добром никогда еще не оканчивались. Ну, может, кроме Пигмалиона.

— Да, я тоже невольно припомнил этот сюжет.

— И то, кто знает, как у них сложилась дальнейшая семейная жизнь… Знаем только, что этот кипрский художник получил в дар от Венеры красавицу жену, словно из слоновой кости. Как живую.

— Да-да, припоминаю. Сделал Афродите хороший подарок — преподнес белую с вызолоченными рогами телку — и никакого вымогательства и уж тем более шантажа. Я хочу сказать, Пигмалион вел себя скромно, не требовал у богини непомерно: оживи мне статую — и все тут! Нет, это и называется разумные требования: нельзя ли, мол, мне жену, такую же красивую, как статуя.

— Да-да… Кипр изобиловал продажными женщинами, а художнику Пигмалиону хотелось чистоты, — вздохнула Вера Максимовна, никак не отреагировав на слова «шантаж» и «вымогательство».

Как всегда, она была на страже чистоты и порядка.

Глава 10

— Как ее зовут, Дамиан? — осторожно поинтересовался Кленский, когда Дамиан закончил рассказ о своем «путешествии».

— Кого?

— Ну, ту девушку?

— Которую?

— Ту, у которой муж с топором, ревнивый?

— Звать ее, Кленский, не Венера… — Филонов с интересом взглянул на журналиста. — Хотя выглядит не хуже.

— Так как же?

— Вита.

— Вита?! — растерянно повторил журналист.

— Да… А что?

— И где же, разрешите вас спросить, находится тот дом?

— Хотите попытать счастья?

— Нет, просто люблю парных цыплят…

— Ну, тогда я вам непременно объясню, где находится тот дом. Хотя выглядит он, надо сказать, крайне мрачно. И там может быть опасно.

— Все равно скажите!

— Но у меня к вам тоже вопрос…

— Да?

Филонов скрылся в своей палатке и вернулся с довольно тяжелым свертком.

— Что вы можете сказать об этом предмете?

— Что это? — Владислав Сергеевич осторожно развернул бумагу.

Перед ним лежал какой-то обломок…

— Это было в рюкзаке Нейланда.

— Мрамор? — изумленно заметил, разглядывая обломок, Кленский.

— А вы как думаете?

— Я думаю, это мрамор. Очевидно, фрагмент какой-то мраморной скульптуры…

— Фрагмент мраморной статуи?

— Похоже, — Кленский как зачарованный смотрел на находку, — похоже на мраморную лодыжку… «Шедевр лучших времен искусства ваяния…» И это обнаружилось в Яшином рюкзаке?

— Представьте. Вот такая мраморная расчлененка… Как вы думаете, этот фрагмент может иметь отношение к коллекции Неведомских?

— Откуда вы знаете об этой коллекции, Дамиан?

— Мне тут давеча Вера Максимовна о ней обмолвилась. Говорит, что кое-что может тут быть спрятано.

— Если б знать где! — мечтательно покачал головой Кленский.

— Но ведь искали?

— Еще как! Все обшаривали. И неоднократно — за долгие годы. Только что воду в реке не осушали…

— А что? Может быть, и правда в Мутенке? Там такие илы… Я слышал, так огурцы хранят — заколачивают герметично бочку с огурцами и опускают на дно реки или озера. И они там не портятся. Сохраняются, сколько хочешь…

— Ну, не знаю…

— К тому же дети ведь такие проныры… Вечно везде шныряют, лезут повсюду…

— К чему это вы?

— А что, если это «мальчуганы», детки из «образовательного учреждения», нашли клад Неведомских? Ну, вдруг? Может такое быть?

— Вы так думаете? — немного удивился Кленский. Но лишь немного.

— А что? Вполне может быть. Ведь усадьбу «мальчуганы» унаследовали, можно сказать, от помещика.

— Тогда можно предположить и вовсе невероятное…

— Что именно?

— А что, если клад «нашел» ураган? — вдруг неуверенно предположил Владислав Сергеевич.

— Ураган?

— Тут ведь нынешним летом был страшный ураган. Говорят, эти погодные катаклизмы из-за глобального потепления! От того, что теплые течения в Мировом океане поменяли свое направление…

— И что же?

— Да смерч тут пронесся, понимаете? Из речки тогда всю воду высосал. Деревья вырывал с корнем.

— А заодно — и вырыл клад?

— Такие случаи известны.

— Все может быть. Ураган вырыл клад, разбросал его…

— Возможно…

— А Яша нашел случайно в лесу этот мраморный фрагмент!

— Да… Прекрасную лодыжку какой-то Венеры, — задумчиво произнес Кленский. — «Шедевр лучших времен искусства ваяния…» Помните, именно так у Яши в записной книжке написано.

— Вы опять про стиль?

— Стиль-то тут как раз и важен. Люди, склонные к графомании, всегда испытывают на себе влияние чужого литературного стиля. Яша явно это влияние испытывал. Возможно, это даже имеет отношение к его смерти.

— То есть?

— Знаете, что читал Яша?

— Нет.

— Проспера Мериме.

— Выбор необычный, но за это не убивают. А Нейланда убили.

— Но знаете ли вы, что именно он читал?

— Нет.

— Он читал «Венеру Илльскую».

— А это, кажется…

— Да-да, верно. Это история об ожившей статуе. О том, как бронзовая античная Венера — медный истукан! — задушила в объятьях молодого человека…

— Да-да… Помню: знаменитая новелла — с элементами фантастики…

— Фантастики?

— А вы, Кленский, думаете иначе?

— Я думаю… — задумчиво произнес журналист. — Мериме знал, о чем писал. Заметьте, главные действующие лица этой новеллы по существу археологи… Недаром они называют друг друга «коллега гробокопатель».

— Правда?

— Однажды, Дамиан, мне пришлось иметь дело с древними терракотовыми фигурками. Это были грубо вылепленные статуэтки с женскими формами. И такие эти формы были удивительные, такие, знаете ли, символизирующие плодородие…

— И что?

— Так вот… Когда дотрагиваешься до такой статуэтки или берешь ее в руки, уверяю вас, испытываешь сексуальное возбуждение…

— Это еще ни о чем не говорит.