Книга Молчаливые воды - Джек Дю Брюль

– Ну, если не считать, что в меня стреляли и ненадолго оставили на дне двухсотфутовой ямы, да, забавляюсь.

Хенли усмехнулся.

– Это тебе тоже понравилось.

Хуан только улыбнулся в ответ.

Глава 17

Ближайший к Виксбургу крупный аэропорт находился в Джексоне, в штате Миссисипи, в пятидесяти милях к востоку. Выйдя из терминала, Кабрильо наткнулся на такую стену влажного воздуха, что словно снова оказался на Амазонке. Воздух дрожал от зноя, и Хуан как будто не мог вдохнуть. На лысеющем темени Макса выступили крупные капли пота, и ему пришлось вытирать лоб банданой.

– Боже, – сказал он, – что, от этого места до солнца десять миль?

– Восемнадцать, – ответил Хуан. – Прочел в журнале в самолете.

Положение ухудшало то, что, получив свои пистолеты обратно после проверки багажа, обоим пришлось надеть пиджаки.

Чтобы не возиться в очередной раз с арендой, они решили взять такси.

Как только они поймали машину и договорились о цене, сумки отправились в багажник, а Макс с Хуаном устроились в арктической прохладе салона с кондиционером.

Из-за движения на дороге они добирались до цели час с небольшим, но времени у них было достаточно. «Натчезская красавица» должна была покинуть город-тезку еще только через сорок минут.

«Красавица» стояла на причале за сооружением в виде колесного парохода в тени Виксбургского моста, пары стальных каркасных пролетов над мутной Миссисипи; внутри находилось казино. Трап парохода был опущен прямо на площадку для парковки. Поблизости был натянут белый тент, оттуда доносилась духовая музыка, джаз; такси уехало. Вокруг с тарелками с едой и стаканами с выпивкой бродили десятки людей. Было и несколько человек из обслуживающего персонала парохода, одетых в костюмы девятнадцатого века.

– Это ж надо, опять азартные игры? – сказал Макс; он уже забыл о жаре.

– Забудь, ты достаточно спустил в Вегасе. Знаешь, мне это кажется неправильным. В Виксбурге произошло одно из самых знаменитых сражений Гражданской войны. Мне трудно представить себе здесь казино. Это все равно что Диснейленд на берегу Нормандии.

– Я уверен, многие местные с тобой согласятся, но еще больше будет тех, кто благодарен за дополнительный доход и работу.

Хуан кивнул в знак согласия.

– Мне только что пришло в голову. Мы ведь не знаем, как выглядит Тамара Райт.

Он хотел позвонить Перлмуттеру, но его телефон зазвонил сам.

– Председатель, говорит Сент-Джулиан.

– Должно быть, вы читаете мысли – я как раз собирался вам звонить. Мы не знаем, как выглядит профессор Райт.

– Высокая, я бы сказал, шести футов, светлая афроамериканка. Когда мы в последний раз виделись, волосы у нее были прямые, но это было несколько лет назад. Лучше всего ее опознать по золотому тайцзицю, который она всегда носит.

– По чему?

– Тайцзицю – это даосский символ инь и ян. Одна половина черная, вторая белая. Послушайте, это неважно. Мне только что позвонила ее аспирантка. Говорит, что вечером ей звонил какой-то мужчина, спрашивал о Тамаре. Ей пришло в голову связаться со мной только сейчас.

У Хуана в животе образовался комок.

– Что она сказала этому человеку?

– Все. Она не считает, что раскрыла чьи-то тайны.

– Этот мужчина назвался?

– Да, сказал, что он ученый из Аргентины и хочет встретиться с Тамарой.

Теперь комок возник и в груди Хуана. Он начал озираться, ожидая в любую секунду увидеть на маленькой парковке аргентинского майора.

Перлмуттер продолжал:

– Это ведь плохо?

– Да, плохо. Нет, не так. Это значит, что жизнь профессора Райт в опасности.

Услышав это, Макс Хенли тоже начал всматриваться в лица окружающих.

– Спасибо за предупреждение, Сент-Джулиан, – сказал Кабрильо и закрыл телефон.

– Настойчивые паразиты, верно? – сказал Макс.

– Всю дорогу идут за нами, отставая всего на час.

– Откуда, по-твоему, они узнали о профессоре Райт?

– Оттуда, откуда узнал бы и я, если бы не был знаком с Перлмуттером. Ты вчера лег спать, а я ее погуглил. Она известна во всем мире своими знаниями о древнем китайском мореходстве и торговле. Если бы я хотел больше узнать об адмирале Цае, прежде всего поговорил бы с ней.

– Видимо, копия карты, которую ты бросил в огонь, уцелела, – заметил Макс.

– Что я могу сказать? Паршиво бросил. Послушай, давай заселимся и отыщем профессора Райт. У меня такое ощущение, что, пока я здесь стою, у меня к спине прицеплена мишень.

Словно явившаяся из предвоенных лет, «Натчезская красавица» оказалась современным кораблем, где были предусмотрены все возможные удобства для семидесяти пассажиров, которых она могла принять на борт, курсируя между Сент-Луисом и Новым Орлеаном. Две высокие тонкие трубы были видимостью, как и массивное красное колесо за кормой, ритмично взбивавшее воду. На самом деле судно двигали винты, скрытые под свесом кормы.

Внутри корабль был таким же нарядным и красивым, как снаружи. Деревянная обивка блестела от бесконечной полировки вручную, а медь сияла ярко как золото. Ковер под их ногами, когда они направились к стойке регистрации, роскошью не уступал коврам «Орегона».

Они зарегистрировались. У Хуана оставалось последнее фальшивое удостоверение личности: все остальные сгорели, когда в Вашингтоне пришлось сжечь арендованную машину. Он спросил доктора Тамару Райт, но ему ответили, что сведений о других пассажирах не дают. Ищите сами.

Их обшитая деревом каюта оказалась крошечной, зато с балконом, выходившим на луизианский берег. Макс заметил, что ванная здесь меньше телефонной будки; Кабрильо ответил, что они здесь не ради прелестей круиза. Не распаковывая вещи, они сразу вышли из каюты.

Прежде чем подняться на борт, они проверили приглашенных на прием с коктейлями на причале. Доктора Райт среди гостей не было, так что следующим логичным шагом было поискать в ее каюте или на верхней прогулочной палубе. Они надеялись найти ее, убедить, что ей грозит опасность, и вместе с ней убраться с колесного парохода до появления аргентинцев. Если не получится, то охранять доктора до следующей остановки и уже там уйти.

На верхней палубе на корме был бар с видом на колесо, которое лениво поворачивалось в воде. Большой кусок белой парусины защищал посетителей бара от последних лучей закатного солнца. У стойки сидели несколько пассажиров, еще несколько – на диванах, но никто не подходил под описание Тамары Райт. Еще дальше, в тени бутафорских труб «Натчезской красавицы», в палубу была утоплена огромная ванна, способная вместить десятерых. Как и бар, она пользовалась популярностью у пассажиров, но Тамары среди них не было.