Книга Бронзовая птица - Анатолий Рыбаков

– Все в порядке. Можем хоть сейчас отправляться за кладом.

– В порядке-то в порядке, – заметил Славка, – только непонятно, в каких единицах здесь обозначена длина отрезков. «Один», а что означает «один»?

Генка снисходительно улыбнулся:

– В верстах. Ведь раньше всё обозначали в верстах.

– И в аршинах и в саженях… – возразил Славка.

– Чудак, – рассмеялся Генка, – если в аршинах или в саженях, тогда это было бы рядом с домом. А здесь нарисован лес, а лес отсюда как раз в четырех верстах. Впрочем, – Генка пожал плечами, – можно сначала проверить и в четырех аршинах, и в четырех саженях. Но я уверен, что это версты. Уж прятать так прятать подальше.

Миша предложил не спорить, а рассуждать логично.

– Будем рассуждать логично, – сказал он. – Значит, так: отсчет надо начинать от дома, по-видимому, прямо с того места, где стоит бронзовая птица. Согласны?

Мальчики были согласны.

– Итак, – продолжал Миша, – от дома нужно идти строго на север одну версту.

– Или аршин, сажень, а может быть, метр или километр, – не уступал Славка.

– Возможно, – согласился Миша, – хотя я на стороне Генки: обозначено, конечно, в верстах. И будем рассуждать в верстах, условно, конечно.

– Если условно, тогда другое дело, – согласился Славка.

– И не перебивай, – кротко заметил Генка. – Давай, Миша, рассуждай дальше.

Миша продолжал:

– Будем рассуждать дальше. Значит, проходим строго на север одну версту и поворачиваем на северо-запад, под углом в сто тридцать пять градусов.

– Повернули… – подсказал Генка.

– Повернули, – продолжал Миша, – и прошли еще одну версту…

– Здесь опять повернули, – подсказал Генка.

– Да, здесь повернули строго на запад под углом опять в сто тридцать пять градусов и прошли еще одну версту. И уже здесь…

– …повернули в последний раз, – громко и нетерпеливо проговорил Генка.

– Да, повернули в последний раз под углом в девяносто градусов и пошли строго на север еще одну версту и…

– …подошли к четырем деревьям, – воскликнул Генка, вскакивая со своего места, – воткнули лопаточки в землю, подрыли и нашли все, что нам нужно. И, может, даже знаменитый алмаз Панси.

– Не Панси, а Санси, – поправил его Славка.

Мальчики пришли в веселое и даже несколько буйное настроение.

– Подумать только, – хохотал Генка, – эти дурачки там ищут, ищут, роют, роют… Вспотели, бедняги, исхудали, всё роют, роют, а где надо рыть, не знают. А мы знаем.

Миша не прыгал и не бесновался, как Генка. Он лежал на спине и, самодовольно улыбаясь, говорил:

– Да, теперь дело в наших руках. Конечно, неизвестно, что там такое. Вряд ли алмаз Санси-Панси. Но если так здорово зарыли и так упорно все ищут, то бесспорно что-то очень ценное.

А Генка продолжал хохотать:

– Нет! А «графиня»-то, «графиня»! Бережет этот чертеж, хранит его, лелеет, все ждет, когда свергнут советскую власть и вернется ее графин. А чертежик уже у нас…

При упоминании о «графине» некоторое смущение овладело Мишей. Если по чертежу так просто найти клад, то почему «графиня» этого не сделала? Ведь парни-то в лесу роют с ее ведома, ведь она посылала им какие-то мешки.

То же самое подумал и Славка.

– Странно, почему этот клад до сих пор не нашли, – сказал он. – Чертеж лежит самое меньшее шесть лет после революции, «графиня» о нем знает. Значит, знают и лодочник, и парни. А ведь они-то как раз и копают в лесу.

– Она их водит за нос! – закричал Генка. – Неужели не понятно? Ведь мы сами видели, как лодочник следил за «графиней». Значит, он ей не доверяет. А почему? Потому что она ему все время показывает не те места и даже не говорит, что у нее есть чертеж.

– А почему сама не выкопает?

– Разве такая старуха справится? Разве она сумеет выкопать? А если бы и смогла, то не хочет. Зачем ей? Куда она денется с ценностями? «Графиня» их обязана сберечь до приезда графина.

Славка согласился, что Генка, пожалуй, прав. Миша тоже согласился. В душе у него оставались кое-какие сомнения, но так хотелось верить, что клад теперь у них в руках, что их усилия увенчались успехом! Ему не терпелось убедиться в этом. Он встал.

– Не будем терять времени и пойдем сейчас по этому маршруту.

Ребята охотно согласились. Им тоже не терпелось увидеть место, где зарыт клад.

– У меня шаг ровно один аршин, – сказал Миша, – так и будем отмеривать. Только вы меня не сбивайте со счета.

– А лопаты? – воскликнул Генка. – Надо лопаты с собой взять, иначе чем же мы будем копать?

Но Миша решил не брать лопат. Если их с лопатами заметит лодочник, то все пропало. Копать они будут ночью. А сейчас они хорошенько запомнят место и дорогу.

– Ну и зря! – проворчал Генка.

Ему очень хотелось немедленно копать.

Глава 57Кладоискатели

У дверей людской они увидели Бяшку и только сейчас вспомнили, что обещали прислать ему замену.

– Безобразие! – кричал взбешенный Бяшка. – Полтора часа жду! Это подлость по отношению к товарищу. Другой на моем месте давно бы сбежал. А вы пользуетесь моей добросовестностью. Порядочные люди так не поступают! Издевательство!

Миша кое-как успокоил Бяшку, отпустил его в лагерь и велел прислать Игоря. Продолжая возмущаться, Бяшка ушел.

Из людской доносились стоны голодного Кита. Но мальчики не обратили на них никакого внимания.

Миша положил компас на ладонь и стал перед фасадом лицом к северу. Стрелка стояла перпендикулярно к дому.

– Условие, – сказал Миша, – пока не дойдем до поворота, ни слова не говорить. А теперь пошли!

Мальчики зашагали. Миша шел впереди. Он отсчитывал шаги, стараясь идти именно тем шагом, который равнялся у него одному аршину. Это был нормальный ровный шаг, при котором он шел без всякого напряжения и в то же время чувствовал, что если он хоть чуточку увеличит шаг, то это напряжение появится.

Перед собой он держал компас. Впрочем, сама аллея вела мальчиков точно на север.

Вскоре аллея перешла в полевую дорогу. Но и она, как показывал компас, вела строго на север.

За точность отсчитываемых шагов Миша мог не беспокоиться. Генка и Славка шагали за ним и сосредоточенно бормотали цифры. Это монотонное бормотанье мешало Мише, но он молчал, боясь сбиться со счета. В конце концов, когда Миша объявил, что отсчитал полторы тысячи, то у Генки оказалось двенадцать шагов лишних, а у Славки восьми недоставало.