Книга От любви до ненависти - Елена Белкина

Она не знала, что в первой («свежей», как называл ее Илья) стадии запоя он мог выпить достаточно много, оставаясь с виду совершенно нормальным. Но разум уже был абсолютно и глубоко пьян. Это сказывалось потом. Это обнаруживалось в полных провалах памяти. У Ильи это было уже неоднократно. Например, однажды вечером, выпив бутылку водки и начав вторую, находясь в состоянии бодрого хмеля (на второй или третий день запоя), он позвонил Канаеву, ведущему журналисту одной из ведущих городских газет, и стал уговаривать его бросить свою газету, а он, Илья, бросит свою, и они организуют совершенно новое издание, которое станет сначала лидером среди региональных, а потом выйдет на всероссийский информационный рынок. Подробно, аргументированнно, блистая формулировками, доказательствами, концепциями, идеями, он убеждал Канаева часа полтора, тот сперва глухо упрямился, потом заинтересовался, потом начал поддакивать, а потом и сам уже подбрасывал идеи и в результате дал согласие. «Созвонимся через неделю, — сказал он. — Не могу же я сразу уйти, на мне, извини, многое. Надо сдать дела и прочее. Хорошо?»

Через неделю Илья был в редакции, маясь первыми послепохмельными недугами, и вдруг звонок Канаева.

— Ну что, — сказал он, — я готов!

— К чему? — спросил Илья.

После нехорошей паузы Канаев спросил:

— Ты раздумал?

— Что именно?

— Минутку! — зловеще сказал Канаев. — Как это понимать? Ты звонишь мне, я уже заявление об уходе написал…

— Постой, — поморщился Илья. — Я тебе звонил? Когда?

И только тут Канаев вспомнил об особенности Ильи, о которой ему рассказывали неоднократно, но вот забыл как-то. Он обиделся. Потом они помирились, и Канаев однажды спросил:

— Слушай, ты ведь гениальные идеи выдавал, неужели не помнишь?

— Извини…

— Ты говорил абсолютно трезво, так не бывает!

— Бывает…

— Ты в самом деле даже не помнишь, что звонил мне?

— Не помню, — виновато сказал Илья.

…Ничего этого Ольга не знала и уверена была, что Илья говорит с ней вполне серьезно.

Меж тем он продолжал выпивать и философствовать:

— Любовь — загадка природы! В одном журнале я читал: решающее значение имеет запах! Очень может быть. В другом журнале: если у него и у нее похожий разрез глаз, взаимная любовь обеспечена! И это может быть! Но я-то за что тебя люблю? Повторяю, ты мне не нравишься. Мне нравятся маленькие изящные брюнеточки. Сегодня ночью у меня была такая. У-у! — вулкан! Подобрал, можно сказать, на улице. А ведь это опасно! Надо к венерологу знакомому сходить. У меня приятель венеролог. Правда, это приятельница, между нами говоря! Хочешь, познакомлю? В наше время это хорошее знакомство.

Ольга растерялась. То, что она считала фантазиями легкого хмеля, обернулось чем-то совершенно неожиданным.

— Постой, — сказала она. — Это правда? Сегодня ночью у тебя была женщина?

— А зачем мне врать?

— То есть, постой, не понимаю… Мы были с тобой несколько дней… и ночей… И сразу после этого у тебя была женщина?

— Аппетит приходит во время еды! — сказал Илья, употребив вместо последнего слово другое, которое услышал от Бориса Беркова, который, целомудренный по-своему, произносит его лишь в мужской компании или в присутствии близких, все понимающих женщин.

— Ты провел с ней всю ночь и поэтому проспал и не смог прийти ко мне? — никак не могла поверить Ольга.

— Провел не всю ночь. Но значительную часть. А проспал, потому что был пьян. В чем дело? Я говорю чистую правду. Ты боишься правды? Значит, ты не любишь меня. Любовь не боится правды!

Ольга смотрела на него с ужасом.

И хотела уже подняться и уйти, но тут раздался звонок в дверь.

Илья открыл.

Вошла Людмила.

— Здравствуйте, — сказала она Ольге. И с беспокойством оглядела Илью. — Как ты? Пойми, у тебя был долгий перерыв. После этого особенно опасно, я звонила одному специалисту, он сказал, что чем раньше прекратить, тем лучше. Давай пригласим его, он недорого берет. Если у тебя нет денег, могу одолжить. Я же вижу, ты скоро упадешь. Потом встанешь, и все заново. А сам ты уже не остановишься!

В словах ее была забота не любовницы (бывшей), а скорее сестры, родственницы, подруги.

— Я упаду, да! — сказал Илья. — Но только вместе с вами. В чем дело? Вы меня любите? Так сделайте мне приятно! Устроим групповой секс! Это умные люди придумали — групповой секс! После него говорить о любви просто смешно! После него мы будем наконец относиться друг к другу без напряжения, нормально! Без всяких там люблю, флю-флю! Будем настоящими друзьями. Они дружили втроем: он и две женщины, они давали друг другу радость и ничего не требовали взамен. А то приглашу друга Бориса, он с великой охотой. Ты его знаешь, — обратился он к Людмиле.

— Я его знаю, — сказала Людмила. — И тебя. Но вот она тебя не знает. Не пугал бы девочку, кретин.

— А что это вы так обо мне заботитесь? — встала Ольга. — И почему упорно называете меня девочкой? Конечно, это довольно мужественно с вашей стороны: подчеркивать, что я молода, не скрывать своих сорока с лишним лет! Но считайте, что я вашего мужества не оценила! А вас, Илья Сергеевич, я попрошу никогда больше не звонить мне. И когда придете в универмаг, к моему отделу, пожалуйста, не подходите!

Она вышла.

— Зачем ты это сделал? — спросила Людмила.

— Ради тебя, — сказал Илья.

Она заглянула пристально в его глаза.

— Да ты, брат, в полном ступоре! Надейся, что она это поймет.

— Сходи, пожалуйста, за винцом, — мирно попросил Илья. — Тут ларечек неподалеку. И там брюнеточка есть, как ее звать… То ли Вера, то ли Надежда, то ли Любовь. Не важно. Брюнеточка такая маленькая. Скажи, что я ее люблю, и приведи. Если будет упираться, заплати. Она недорого возьмет.

— Приведешь сам, — сказала Людмила.

— А зачем она мне? — удивился Илья. — Я винца хочу. Принесешь винца?

— Что с тобой делать, принесу. Ты все равно не успокоишься. Подохнешь ведь когда-нибудь.

— Вот бы славно! — мечтательно заулыбался Илья.

Он пил еще несколько дней. Людмила регулярно навещала его, уговаривала вызвать врача, но кончалось тем, что ходила за вином или водкой. Пыталась сидеть с ним, контролируя дозы питья, но он начинал кричать, скандалить.

В один из моментов просветления он вспомнил, что скоро должна приехать мать.

— Ну вот. Ты убить ее хочешь?

— Нет. Все. Буду выползать, — сказал Илья. — Поможешь?

И стал «выползать», и выползал четверо суток. Все это время Людмила находилась рядом с ним. Ничего, кроме пива, она не позволяла ему, не обращая внимания на его крики, жалобы, просьбы, стенания… В первые сутки была дюжина бутылок (порции выдавались регулярно и только из рук Людмилы), на вторые сутки — полдюжины, утром третьего дня — бутылка, после которой Людмила дала ему тройную дозу снотворного, он проспал до обеда и, проснувшись, уже не просил выпить. Есть отказался, просто лежал уставясь в потолок, не имея сил разговаривать и шевелиться. К вечеру Людмила дала ему чашку бульона и опять снотворное. Утром она помогла ему, ослабевшему, бледному, принять душ (намыливала его, покорно сидящего в ванне, поливала водой), опять дала бульона и снотворного, он опять заснул. И к вечеру четвертого дня Илья был почти здоров. На всякий случай Людмила и эту ночь переночевала с ним, а утром, убедившись, что запой не возобновится, ушла: днем Илья должен был встретить мать.