Книга Досье на Шерлока Холмса - Джун Томсон

Холмс должен был прибыть из Дувра поездом на вокзал Виктория, с которого они с Уотсоном тремя годами раньше отправились в свое путешествие на континент. Оттуда он направился прямо на Бейкер-стрит, появившись там в два часа дня, – вероятно, в четверг 5 апреля. Он подозревал, что Моран установит слежку за домом 221b. Полковник Моран был неглуп, и, когда его имя появилось в газетах в связи с убийством Адэра, он понял, что Холмс поддастся искушению вернуться в Лондон. Не было никакой необходимости следить за домом все три года, пока Холмс отсутствовал, – вопреки предположениям некоторых комментаторов. Правда, потом они с презрением отвергли эту идею: ведь тогда ставилась под сомнение вся эта часть рассказа. Эти комментаторы напомнили мне о ярмарочной игре «Тетка Салли»: в ней устанавливают деревянную женскую голову только для того, чтобы потом сбить. Наблюдение за домом продолжалось всего несколько дней, а говоря, что его старые враги «не переставали следить» за квартирой, Холмс имел в виду, что наблюдение велось днем и ночью с тех пор, как они начали ждать его возвращения.

Когда Холмс прибыл на Бейкер-стрит, он сразу же узнал человека, который нес караул. Это был Паркер, душитель и вор[61]. В свободное время он играл на варгане. Паркер был членом преступной организации покойного профессора Мориарти. Как правильно угадал Холмс, Паркер сразу же поспешил к Морану, чтобы сообщить о возвращении Холмса. В свою очередь Моран, зная, что теперь, когда Холмс снова в Лондоне, его жизнь в опасности, начал строить планы его убийства. Эти планы разгадал Холмс – правда, он ошибся в одной важной детали.

Передвижения Холмса в первый день после его возвращения на Бейкер-стрит можно установить с некоторыми подробностями. Еще до того, как он вошел в свою прежнюю квартиру, он заметил, что дом Кэмдена, находившийся как раз напротив 221b, стоит пустой. Такой шанс нельзя было упустить. Как только миссис Хадсон оправилась от своей бурной истерики при виде воскресшего Холмса и он дал ей инструкции относительно роли, которую ей предстояло сыграть, Холмс, скорее всего, отправился к агенту по недвижимости. Имя этого агента должно было значиться в объявлении «Продается», висящем на Кэмден-хаус. Притворившись, что его интересует Кэмден-хаус, Холмс смог получить ключ от пустого дома.

В тот же день он также нанес визит в Скотленд-Ярд, где предупредил полицию, что этим вечером на Бейкер-стрит будет предпринята попытка покушения на его жизнь. Инспектор Лестрейд отнесся к его словам настолько серьезно, что решил лично заняться этим делом. Итак, ловушка для Морана была расставлена, и теперь Холмсу нужно было сделать еще одну вещь: посетить Парк-лейн, 427, чтобы самому осмотреть место убийства Адэра.

А вот чего он не сделал в свой первый день в Лондоне – это не сообщил Уотсону о том, что жив. Такое упущение трудно принять, даже учитывая, что в то время для него важнее всего было привести в действие свой план ареста Морана. Конечно, он помнил об Уотсоне. Когда Холмс сидел в своем любимом кресле в гостиной на Бейкер-стрит, ему бы хотелось видеть старого друга в кресле напротив. Но и только. Если работа была лучшим противоядием от печали, то она также служила профилактическим средством от других эмоций. Уотсон мог и подождать. Но ведь требовалось так мало времени и усилий со стороны Холмса, чтобы написать Уотсону – и миссис Хадсон, коли на то пошло, – или послать записку с курьером, чтобы предупредить их о том, что он не погиб и скоро появится сам. Потакая своей слабости к драматическим эффектам, Холмс не заботится о чувствах своих друзей.

Собираясь на Парк-лейн, Холмс переоделся пожилым книготорговцем. Вероятно, это была предосторожность: Моран или один из его сообщников мог узнать его и убить прямо на улице.

В тот же вечер, в шесть часов, Уотсон также прибыл к дому Адэра. Такое совпадение было не случайным. Его интерес к преступлениям, сформировавшийся за время десятилетней дружбы с Холмсом[62], не угас и после смерти друга. Завороженный «тайной Парк-лейн», как называли убийство Адэра, Уотсон весь день, посещая пациентов, прокручивал в уме факты и пытался с помощью методов Холмса прийти к каким-то выводам относительно этого дела. Следовательно, Холмс по-прежнему занимал мысли Уотсона, и он сожалел, что тут нет его погибшего друга, который занялся бы расследованием.

Разумеется, Уотсон не знал, что Моран замешан в убийстве Адэра. Как мы видели, Моран был завербован в организацию Мориарти в начале 1891 года – после переезда профессора в Лондон, когда он покинул университетскую кафедру. Поскольку Холмс не признался Уотсону в своем интересе к Мориарти и его банде, Уотсон никогда не слышал ни о Моране, ни о его должности начальника штаба Мориарти. Не знал Уотсон и о присутствии полковника у Рейхенбахского водопада, и о его тогдашней попытке убить Холмса. Таким образом, интерес Уотсона к убийству Адэра был вызван загадочностью этого дела, а не тем, что с ним был связан давний враг Холмса, полковник Себастьян Моран.

Итак, завершив в тот день прием пациентов, Уотсон решил пройтись из Кенсингтона на Парк-лейн – через Кенсингтонские сады и Гайд-парк. Там он присоединился к группе любопытствующих зевак, собравшихся у дома Адэра. Среди них был высокий худой человек в темных очках, который, как заключил Уотсон, был частным детективом. Он излагал свои теории насчет убийства. Как предположил Д. Мартин Дейкин, это, вероятно, был Баркер, частный детектив из Суррея и соперник Холмса. Уотсон впоследствии столкнется с Баркером при расследовании дела о «Москательщике на покое». Согласно его описанию, это был «высокий брюнет с большими усами», который носил «дымчатые очки».

Выводы этого человека были столь абсурдны, что Уотсон с отвращением отвернулся. При этом он случайно толкнул пожилого сгорбленного человека, который стоял у него за спиной в толпе, и старик уронил книги, которые держал под мышкой. Не узнав в этом человеке Холмса, Уотсон извинился и направился обратно в Кенсингтон.

То, что Уотсон не разглядел Холмса в этом обличье – как не узнавал его и в других случаях, когда он маскировался, – весьма позабавило кое-кого из исследователей шерлокианы. Они ухватились за этот новый пример бестолковости Уотсона, заставивший их считать, что, откровенно говоря, он не блистал умом. Однако если проанализировать все те семь случаев, когда его сбило с толку переодевание Холмса, становится ясно, что Уотсон обманывался по вполне понятным причинам. В инциденте на Парк-лейн Уотсон только мельком взглянул на своего друга, в трех других он видел Холмса при плохом освещении – как, например, в притоне, где курили опиум («Человек с рассеченной губой»). В «Последнем деле Холмса», когда Уотсон снова не узнал Холмса в пожилом итальянском священнике, они находились в купе континентального экспресса, стоявшего на темном перроне вокзала Виктория. В рассказе «Шерлок Холмс при смерти», когда Холмс загримировался, чтобы казаться тяжелобольным, погода была пасмурная, комната тускло освещена, и он предусмотрительно не позволял Уотсону приблизиться к кровати, на которой лежал. Когда он появился в облике старого моряка («Знак четырех»), лица его из-за густых бакенбард и мохнатых бровей почти не было видно. В деле об «Исчезновении леди Фрэнсис Карфэкс» сыграл роль фактор удивления: когда Холмс, переодетый французским мастеровым, выскочил из кафе в Монпелье, он застал врасплох Уотсона, считавшего, что его друг в Лондоне.