Книга Человек без лица - Сергей Самаров

Подполковник кивал в такт словам капитана.

– Хорошо, – сказал, когда тот закончил, – но эти разработки ты не мне представляй, а операм отдела, который занимается поимкой Зелимхана Кашаева. Через час они будут на месте.

Но и оперов смежного отдела дождаться не удалось. Позвонил дежурный по управлению и сообщил, что в Грозном на одной из улиц в районе частных домов найден брошенный в сугроб больничный халат, в котором Алимхан Абдулович Кашаев бежал сначала из госпиталя, а потом и от омоновцев. Велика вероятность, что Алимхан скрывается в одном из ближайших домов. Группа захвата готова к выезду.

– Мы идем… – Подполковник бросил трубку, и резко выпрямился.

Поскольку комендантский час еще не закончился, группа выехала на привычном «уазике», двух микроавтобусах «Газель» и в сопровождении БТРа. Все автомобили выставили спецсигналы, а дежурный по управлению должен был телефонными звонками обеспечить свободный проезд через весь город. Но быстро ехать, даже при свободных от движения улицах, не довелось, поскольку дорога оказалась к утру настолько скользкой, что с ней успешно справлялся один только БТР. Плохо знающий город капитан Трапезников так и не сориентировался, куда они едут, хотя какие-то улицы и показались ему знакомыми.

Но сомнение овладело капитаном еще в середине пути.

– Товарищ подполковник, представьте себе такую картину… – пожелал он поделиться сомнениями с Хожаевым. – Идет человек по улице. Одет в больничный халат, который является теплым только для отапливаемого помещения. На ногах вообще – тапочки на босу ногу…

– Представляю… А на улице мороз, метель начинается… Картина, признаюсь, не самая для этого человека радостная… – подполковник на ходу надевал бронежилет и никак не мог правильно скрепить «липучки» под мышкой. Трапезников помог ему, потому что со своим бронежилетом уже давно справился.

– И вот этот человек добирается до какого-то дома. И что он делает? Он сбрасывает госпитальный халат в сугроб. Для чего? Для того, чтобы показать, где он в настоящее время находится? Мне как-то трудно предположить такую неаккуратность со стороны Алимхана Кашаева. Не верится…

– Давай не будем гадать… Хотя стоит вспомнить, что Алимхан, как нам сказали омоновцы, страдает амнезией. Вероятно, это частичная амнезия, если он нашел какой-то нужный ему дом. Может быть, часто бывал там когда-то. Ну, допустим, дом он вспомнил, хотя, я допускаю при этом, и не помнит, кто он сам такой… В таком состоянии человек часто допускает такие промахи, которые никогда бы не допустил в нормальном состоянии памяти. Вспомни и то, как омоновцы задержали его на дороге. Он просто шел по ней, и не оказал никакого сопротивления, хотя резонно было допустить, что он будет прятаться…

Подполковнику позвонили на мобильник, и он долго вытаскивал трубку из чехла, оказавшегося под бронежилетом. Но с этой задачей справился уже без помощи капитана.

– Да. Да-да… Понял. И что? Так… Не выяснили? Русские? Я понял. Продолжайте поиск… Да. Это общее дело, и не надо списывать на ведомственность. Да… Это – Алимхан Кашаев, сменивший внешность после пластической операции… На девяносто девять процентов… Да. Ищите… Землю ройте, но найдите… Не так их много этих прикомандированных… Все…

Он убрал трубку в карман, а не в чехол, и перевел дыхание. Подполковнику с его массой тела трудно давалось ношение бронежилета.

– Что там? – спросил Трапезников.

– Опросили ментов, которые позавчера утром дежурили на вокзале. Они такого пассажира не помнят. Из них никто места патрулирования не оставлял, один патруль встречался с другим, и все были на виду. Часто отмечались в дежурной комнате. Но все патрули утверждают в один голос: они видели там каких-то русских ментов, которые кого-то встречали. Считают, что это прикомандированные. Таких сейчас много. И еще, после многих опросов нашелся пассажир, который видел, как русские менты проверяли документы у красивого чеченца, а потом повели его куда-то. Но не в сторону комнаты милиции. Это он точно помнит… Чеченца по фотографии опознал на пятьдесят процентов. Лица ментов не помнит…

– Значит, все-таки менты…

– Значит…

Машины проехали пост ОМОНа без остановки и через пять минут остановились рядом с ментовской машиной, стоящей с включенными фарами и включенным боковым прожектором. Хожаев посмотрел в окно и нахмурился. И из машины вышел не сразу. Трапезников поторопился и вышел через другую дверцу, на ходу забрасывая ремень автомата на плечо. Осмотрелся. Место показалось знакомым, но сразу сообразить, куда они приехали, он не смог.

– Вот здесь халат лежал. – Ментовский старший лейтенант козырнул, и сразу показал на невысокий сугроб у дороги. – Чуть-чуть полой на дорогу свесился… Хозяйка дома ничего не слышала. Дом мы не осматривали. Мало ли… Но улицу блокировали с другой стороны. Выставили омоновцев. Начнем осмотр домов?

– Начнем, – сказал майор, командующий группой захвата.

– Начинайте с соседнего… – сказал Хожаев.

– А этот? – не понял майор.

– Это мой дом… – хмуро объяснил подполковник и направился к калитке.

2

Зелимхан так и не лег в эту ночь. Впрочем, долгая жизнь у костра давно научила его спать сидя. Так и сейчас… Охранник разжег очаг и, повинуясь короткому молчаливому знаку эмира, вышел, а эмир сел на пенек, протянув к трескучему, играющему пламени руки, прогревая, как обычно, суставы и активно шевеля пальцами. Но скоро руки стало жечь близким огнем, и он сложил их у живота, уперев локти в колени, и долго сидел так, закрыв глаза. Он и сам не понимал, спит или не спит, грезит чем-то или напряженно думает. Накануне вечером, до того как лагерь затих, Зелимхан думал только о брате, о том, что могло с Алимханом случиться и как брату помочь. И так навязчивы, так мучительны были эти мысли, что он даже забыл о тех трех джамаатах, что отослал поверху хребта на поиски появившихся откуда-то федералов. Потом вспомнил, но спрашивать не стал. Знал, что когда будет результат, ему доложат. И опять выбросил из головы эти мысли. Вернее, эти-то он как раз и не выбрасывал, а они ушли сами, как малонужные, второстепенные. А основная мысль из головы уходить не хотела. Хотя в принципе, что можно было сделать, Зелимхан сделал. Утром в Грозный отправится целая группа поддержки. Это будет реальная помощь Алимхану. И они будут докладывать обстановку по два раза в день. И все… Больше, из-за недостатка информации, Зелимхан сделать не может. Не может сделать до поры до времени… А когда час настанет, когда будет ясно, что следует предпринять, он именно это и предпримет… И потому не стоит мучить себя размышлениями, представлениями, которые могут сбыться, а могут и не сбыться. Лучше просто оставить эти мысли, и все… Придет время, все встанет на свои места…

О силе воли Зелимхана много говорят. Воля у него действительно непоколебимая. Он сказал себе так, и это стало так. Он перестал беспокоиться. И спокойно просидел перед очагом несколько часов до той поры, пока не услышал на улице, где-то на окраине лагеря, шум. Но выходить на шум – это комендантская обязанность, а никак не задача эмира. Если шум стоит того, ему доложат. И он стал ждать доклада.