Книга Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами - Майкл Р. Бешлосс

Он вспомнил, что на июльском съезде партии 800 делегатов выразили ему недоверие.

— Проводимая министром иностранных дел политика не устраивает или его личность? — спросил он. — Товарищи, идет настоящая травля… Прямо скажу: товарищи демократы в самом широком смысле этого слова разбежались, реформаторы ушли в кусты.

Намекая на требования Горбачева о новых полномочиях, он сказал:

— Наступает диктатура… Никто не знает, какая это будет диктатура и какой диктатор придет, какие будут порядки. — Затем раздался взрыв: — Хочу сделать следующее заявление: я ухожу в отставку.

В зале раздался общий вздох.

— Пусть это будет, — продолжал Шеварднадзе, — если хотите, моим протестом против наступления диктатуры. Выражаю глубокую благодарность Михаилу Сергеевичу Горбачеву. Я его друг и единомышленник…Но считаю, что это мой долг как человека, как гражданина, как коммуниста. Я не могу примириться с теми событиями, которые происходят в нашей стране, и с теми испытаниями, которые ждут наш народ. Я все же верю, что диктатура не пройдет, что будущее за демократией и свободой.

В 5.30 утра по вашингтонскому времени Росс позвонил Бейкеру домой, на Фоксхолл-Роуз, разбудив его сногсшибательным сообщением. Сообразив, о чем идет речь, Бейкер вспомнил, что во время последней встречи Шеварднадзе отвел его в сторону и, понизив голос, произнес:

— У нас полный кризис. Вскоре в нашей стране может установиться диктатура.

Бейкер позвонил в Москву, но ему сказали, что Шеварднадзе, утомленный сегодняшними событиями, не может подойти к телефону. Позднее министр иностранных дел поделился с Бейкером:

— Я хотел сказать вам об этом накануне моей отставки. Мне было так тяжело. Но не смог. Я пришел к этому решению давно, но каждый раз меня отговаривали.

Он согласился остаться в роли временно исполняющего обязанности министра иностранных дел до окончания февральской встречи Буша с Горбачевым.

Когда Бейкер приехал в Госдепартамент, там его ждали журналисты. С унылым видом он сказал им:

— С нашей стороны было бы совершеннейшей глупостью не принять всерьез предостережение, которое несет в себе заявление министра Шеварднадзе об отставке.

У себя в кабинете госсекретарь и его помощники мрачно рассуждали о том, удастся ли Примакову стать новым министром иностранных дел.

— Ясно, что Примаков та лошадка, на которую ставят сторонники жесткой линии против политики Шеварднадзе в Персидском заливе, — сказал Росс. — А поскольку Примаков всегда принадлежал к новому мышлению, то, с точки зрения Горбачева, он может угодить и реформаторам. Но Горбачев должен понимать, что назначение Примакова будет означать для нас скверный сигнал в отношении Персидского залива.

В советском посольстве на Шестнадцатой улице Александр Бессмертных от руки написал записку Шеварднадзе: «Дорогой Эдуард Амвросиевич, я прошу Вас отказаться от отставки. Так было бы лучше для нашей внешней политики и для общей международной обстановки. Я в этом убежден. Не покидайте свой пост. Саша».

Не оставляя ни у кого сомнений относительно предсказаний Шеварднадзе о грядущей диктатуре, 22 декабря Крючков, выйдя на трибуну, предупредил, что «если сегодня пойти на решительные действия по наведению порядка, то надо заведомо согласиться с тем, что (в республиках) прольется кровь». Он обвинил западные спецслужбы в попытках «воздействовать» на распад Советского Союза.

Советский Союз и в самом деле расползался по швам. Республика Молдавия, расположенная на границе с Румынией, была на грани восстания. 23 декабря Горбачев потребовал, чтобы молдаване отказались от планов создания собственной армии.

Съезд народных депутатов предоставил Горбачеву большую часть тех полномочий, о которых он просил, но наотрез отказал в создании нового всесоюзного органа для проведения в жизнь его декретов. На должность вице-президента Горбачев решил выбрать Геннадия Янаева, который заверил съезд в своей первой речи:

— По своим убеждениям я коммунист до глубины души.

В Белом доме Буш и Скоукрофт были потрясены событиями в Москве за последние две недели. Скоукрофт сетовал Бушу на то, что Горбачев «по-прежнему пытается нащупать точки соприкосновения между реформаторами и реакционерами, хотя таковых и не существует». Он напомнил президенту, что политика Советов в Персидском заливе «несет на себе отпечатки пальцев Шеварднадзе»; с уходом Шеварднадзе Горбачев может отказаться от сотрудничества в Персидском заливе.

В последнюю неделю декабря, накануне рождения своего сына, Бессмертных явился в Белый дом, чтобы передать Бушу новогодние поздравления Горбачева. Президент сказал Бессмертных, что он обеспокоен продолжающимся кризисом в Прибалтике, но, стремясь сохранить Советы на своей стороне перед лицом возможной войны в Персидском заливе, он воздержался от критики в адрес Горбачева за его уход вправо во внутренней политике.

В четверг, 27 декабря, перед тем как вылететь вертолетом в Кэмп Дэвид на новогодний уик-энд, Буш заявил журналистам:

— Всякий переход от тоталитарного, полностью контролируемого государства к государству открытому сопровождается проблемами… Однако же я далек от того, чтобы подстраиваться под те трудности, которые они там у себя испытывают.

Сложно понять, что происходит

В среду, 2 января 1991 года, «черные береты» — войска советского Министерства внутренних дел по борьбе с бунтовщиками — захватили помещение ЦК компартии Литвы, а также редакцию и типографию главной газеты в Латвии. Предлогом послужило то, что эти здания являются собственностью центральных советских властей.

В четверг, 3 января, посол Мэтлок встретился с Владимиром Крючковым. Он выразил «озабоченность Соединенных Штатов тем, что и так напряженная ситуация в Прибалтийских республиках может быть усугублена действиями, отнюдь не ведущими к мирному исходу». Глава КГБ отмел это предупреждение.

Мэтлок упрекнул также Крючкова за его речь, произнесенную двумя неделями ранее, в которой он обвинил ЦРУ в проведении тайных операций с целью дестабилизации положения в Советском Союзе.

— Вернитесь к этим фактам и перепроверьте их, — сказал посол. — Мы вовсе не пытаемся подорвать вашу систему.

— Мы не говорим нашим послам все, что мы делаем, и я уверен, ваши люди тоже не все вам говорят.

— Я знаю, что делает мое правительство в стране, где я аккредитован.

На другой день Мэтлок посетил советника Горбачева по иностранным делам Анатолия Черняева, который был более общителен и менее воинственно настроен, чем Крючков. Мэтлоку показалось, что Черняев был глубоко обеспокоен тем, в каком направлении развивалась внутренняя политика Советского Союза.

В понедельник, 7 января, новое донесение весьма зловещего характера поступило в операционный центр Госдепартамента. Советский командующий войсками в Прибалтике сообщил руководителям трех республик, что Москва посылает элитные части десантников, чтобы они помогли проведению в жизнь закона о воинской повинности и выловили уклоняющихся от нее, а также дезертиров, число которых достигало 32 тысяч человек.