Книга Экспедиция в любовь - Елена Лагутина

А на следующее утро Маша, первой придя в лабораторию, обнаружила пропажу всех документов, подготовленных к отправке. Не найдя их на полке в шкафу, куда положила их накануне, она испытала странное чувство дежа вю, как будто все это уже было и теперь просто повторялось. Ночью в лаборатории делать было нечего, и никто не мог случайно переложить папку с документами в другое место. Не говоря уж о том, что рыться в Машином шкафу никто и не должен был. Нет, документы пропали, пропали безвозвратно — в этом Маша была совершенно уверена, однако бросилась на поиски.

Войдя в лабораторию, Иннокентий Ильич наткнулся на нее, сидящую на корточках и с безумными глазами роющуюся в вываленном на пол содержимом всех ящиков стола и полок шкафчика.

— Машенька, что с вами? Что случилось? — воскликнул он.

— Иннокентий Ильич, документы пропали!

— Как это — пропали? Не может этого быть. Вы, Машенька, просто что-то перепутали или забыли, куда положили папку, — растерянно ответил Скворцов.

— Да не могла я забыть. При вас же я эту папку в шкаф убирала, верно?

— Да-да, несомненно… Но ведь шкаф ваш запирается на ключ!

— Да какой там ключ, — махнула рукой Маша. — Я уж давно его запирать бросила, все равно любители спирта свой подобрали. А мой — вон он, на столе валяется, я им уж с приезда из экспедиции не пользуюсь.

— Н-да, история, — задумчиво подергал себя за седую бородку профессор и вдруг просиял: — Маша! Да что же мы с вами такие, прошу прощения, бестолковые! Ведь пропали только бумаги, а вся работа находится в вашем адском агрегате.

Он выразительно ткнул пальцем в сторону компьютера, которого явно побаивался, хотя и признавал его бесспорную пользу.

Маша вскочила и поспешно включила компьютер, радостно воскликнув:

— Я совсем с ума сошла! Ну конечно. Сейчас все заново распечатаю, да и дело с концом. Отправим документы, а потом уже будем выяснять, куда могла папка подеваться.

Монитор засветился, и она присела на краешек стула, положив руку на «мышь». Несколько щелчков — и Маша открыла ту папку на компьютере, в которой было несколько файлов с ее работой.

Она несколько секунд напряженно, не веря своим глазам, всматривалась в экран, а потом, отодвинувшись от стола, бессильно уронила руки. Файлы были стерты.

Маша почти не помнила, что было после этого. Она была как во сне. Призрачный, какой-то ненастоящий Иннокентий Ильич уговаривал ее успокоиться, убеждал, что этот конкурс на самом деле не так уж много значит и что у Маши все еще впереди. Появившийся невесть откуда молоденький программист Сережа долго пытался найти на компьютере пропавшие файлы, надеясь на то, что они просто перемещены, а не уничтожены. Маша ни на что не реагировала, смирно сидела на стуле, отвечала на какие-то вопросы, послушно поддакивая Скворцову, объясняя Сереже, где именно находились ее файлы.

Наконец она поднялась и тихо сказала:

— Я пойду домой.

— Да-да, конечно, голубушка! — моментально спохватился профессор. — Только, может быть, вас проводить? Машенька, вы как себя чувствуете?

— Не надо провожать. Я в порядке, — с трудом произнесла она онемевшими губами и двинулась к выходу.

— Маша! Машенька, постойте! — догнал ее Скворцов. — Вы же одеться забыли!

Маша равнодушно нацепила поданную ей куртку, совершенно не соображая, ее ли это одежда и какое вообще время года стоит на улице, и, спустившись по лестнице, толкнула тяжелую дверь и вышла наружу.

Снег прекратился, и в разрывах темно-серых облаков виднелись лоскутки ярко-синего осеннего неба. Маша побрела вдоль трамвайной линии, не догадываясь, что нужно встать на остановке и дождаться трамвая. «Интересно, помирилась Ксюша с Темкой Семеновым или нет?» — с неожиданным интересом подумала она, и вдруг кто-то резко дернул ее за руку. Маша чуть не упала, но ничуть не испугалась и не возмутилась. Ей даже не хотелось узнать, кто это так невежливо с ней обошелся. Над самым ухом раздался раздраженный мужской голос, а мимо пронесся трамвай, грохоча колесами и отчаянно звеня.

— Ты что, с ума спятила? — орал небритый мужчина в военной куртке. — Чуть под трамвай не угодила, дура набитая!

— Извините, пожалуйста, — очень вежливым тоном ответила Маша, как будто просто наступила кому-то на ногу, и, не оборачиваясь и не благодаря своего спасителя, пошла дальше. Вслед ей донеслось удивленное: «Похоже, и вправду тронутая…»

Через пару остановок она увидела, как люди садятся в подошедший трамвай, и сообразила, что ей нужно сделать то же самое. Стоя на задней площадке, она машинально протянула кондукторше деньги за проезд при оклике: «Девушка, проезд оплачивайте или выходите!» — и даже не вспомнила о том, что в кармане куртки у нее лежит проездной на месяц.

Случайно взглянув в окно, Маша увидела, как трамвай проезжает мимо знакомого сквера, и поняла, что ей пора выходить. Доплелась до подъезда, приветливо поздоровалась с соседкой, поднялась на свой этаж, открыла дверь… Ей казалось, что она — марионетка и управляет собой сама, заставляя передвигать ноги, шевелить руками, делать что-то еще.

Не раздеваясь, сняв лишь грязные ботинки, Маша упала лицом вниз на диван. Сколько она так пролежала, она не могла понять, но внезапно она подскочила, подброшенная мыслью: «Ксюха должна скоро вернуться из школы! Я же не смогу сейчас с ней разговаривать. Нельзя, чтобы она увидела меня в таком состоянии, ребенок может испугаться…»

С трудом поднявшись, Маша подошла к телефону и набрала номер родителей:

— Папа, привет, это я… Слушай, я что-то приболела, грипп, похоже. Зайди, пожалуйста, за Ксюхой, пусть у вас несколько дней поживет, а то заразится еще. Хорошо?

— Ну конечно, дочка. Ты как себя чувствуешь? Температура есть?

— Тридцать семь и восемь, — без запинки соврала Маша.

— А врача вызывала?

— Да ну его. Зачем он нужен, все равно я знаю, что он скажет: интерферон, чай с малиной, мед на ночь, горчичники и все такое прочее. Пап, у вас Ксюшина одежка ведь есть кое-какая?

— Полно.

— Ну тогда я сегодня Мишку напрягать не буду, он завтра или послезавтра ей шмотки принесет. Если я, конечно, не поднимусь к тому времени.

— Нет уж, заразишь ребенка. Пусть у нас пока поживет. Выздоравливай!

Повесив трубку, Маша сама удивилась, как легко ей дался разговор с отцом. Теперь, раз уж она встала, нужно было переодеться или по крайней мере снять и повесить куртку.

Пол в прихожей оказался грязным. Да и в комнате порядка тоже не было. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, Маша принялась за уборку. Привычные действия успокаивали ее, внушали, что жизнь еще не кончается с потерей каких-то бумажек.

Ящик письменного стола, который в семье считался их общим, но пользовался им только Михаил, был немного приоткрыт. Маша хотела задвинуть его, но увидала, что в ящике царит обычный для ее мужа хаос. Выдвинув его подальше, она принялась разбирать перемешанные в одну кучу Мишкины рабочие бумаги, какие-то графики, Ксюшины рисунки, выбрасывать пачки из-под сигарет, пустые спичечные коробки и другую невесть как попавшую сюда дрянь.