Книга Клянусь, это любовь была - Алекс Камсар

— Где, — не понимаю я, — остаться у твоего брата?

— Нет, — говорит она, — там нельзя, пойдем. Мы с ней на лифте поднимаемся до последнего этажа, а потом по ступеням еще на этаж выше. Там уже чердак, но дверь туда заперта. На лестничной площадке сиротливо стоит пустой ящик. Я сажусь на него, и ее сажаю на колени. От выпитого вина кружится голова. Еще больше она кружится от безумно красивой и уже для меня очень родной девушки, которую я не только вижу, но и чувствую сейчас всей своей плотью. Я глажу ее золотистые волосы, ее плечи, ноги, и ее тело вздрагивает от прикосновения моей руки. Остальной мир не существует для нас, он снова исчез куда-то далеко-далеко. Остались только я, она, наш ящик и эта бесконечная ночь. Боже, как здорово… И время останавливается, растворяется в ее волосах, губах, в ее теле…

…Утром я еле-еле успеваю на соревнование. Хорошо, что из тренеров никто не заметил мое отсутствие. Организм мой сильный и выносливый. Я не теряю сознание и не выгляжу выжатым лимоном, но на соревнованиях выступаю отвратительно. Еще бы! Однако теперь это меня мало волнует.

Я уже сделал свой выбор.

…Прошло еще полгода. За это время мы с ней несколько раз встречались. Обычно я приезжал в город М., и мы с ней либо гуляли по городу, либо сидели в гостиничном номере. А до того мы писали ДРУГ другу длинные письма, обменивались фотографиями и с нетерпением ждали новой встречи. Если раньше в этих местах соревнования проводились часто, то теперь их или вообще не было, или были всего один раз в году. Моей студенческой стипендии, естественно, не хватало, чтобы пересекать всю страну и видеться с ней. О том, чтобы она приехала ко мне, и речи быть не могло. Ее отец был категорически против наших встреч и считал, что ничего, кроме горя и разочарования, я ей не принесу. Я думал иначе.

Но вот получилось так, что мы с другом оказались недалеко от тех мест, и я уговорил его сделать достаточно большой крюк и поехать к ней. Я хотел сделать ей сюрприз. Но…

Это был один из самых паршивых дней моей жизни. Шел мелкий, противный снег. Город стал серым и невзрачным. Наши попытки устроиться в гостинице остались без успеха. Нигде мест не было. Сначала это меня мало волновало. Я думал, что если мы ничего не найдем, то поедем на электропоезде в город М. В их гостинице всегда были места. Но самый тяжелый удар был впереди. В междугородном переговорном пункте я заказываю разговор с городом М. Берет трубку ее отец. Я называю свое имя и прошу ее к телефону. В начале он молчит, а потом заявляет: «Ее нет, она уехала». Я теряю дар речи, темнеет перед глазами, с большим трудом я заставляю себя выговорить: «А куда… куда она уехала?» «К тетке, — говорит он, — отсюда ехать двести километров».

Я кладу трубку и иду к выходу. Меня догоняет друг и сильно трясет за плечо:

— Ты куда летишь как лунатик? Что-то случилось?

— Случилось, — говорю я, убитый горем, — она уехала, понимаешь, уехала. Все, берем билеты и улетаем из этого проклятого города!

— Не сходи с ума, — говорит он спокойно. — Я уже позвонил своей знакомой, мы сейчас встретимся с ней. Не думаю, что ситуация такая безнадежная. Ты хоть спросил, когда она вернется?

Возразить было нечего, хотя у меня пропало всякое желание куда-то идти, кого-то видеть, что-то делать.

Мы встречаемся с его подругой, и она нас приводит в какое-то общежитие. Незаметно для вахтера просачиваемся внутрь и оказываемся в небольшой уютной комнате. Мы достаем еду, бутылку коньяка. Коньяк делает свое дело. Я начинаю понимать, что не все в этой жизни так плохо: этот город, этот мелкий снег, ее отец…

— У меня к тебе большая, просто огромная просьба, — обращаюсь я к нашей спутнице. — Я тебе дам номер телефона моей девушки. Она живет в городе М. Сейчас она уехала к своей тетке. Позвони, пожалуйста, завтра и спроси, что это за тетя, где она живет. Я завтра поеду к ней в гости!

Друг смотрит на меня, как на сумасшедшего, девушка только улыбается.

Следующий день был противоположностью первого. С утра светило солнце и уже не было так холодно. В центральной гостинице города, где нам неоднократно уже отказывали, мы вдруг выясняем, что большинство номеров забронировано для спортсменов, и для подтверждения даже указывают на одного из них. У того мы выясняем, что в городе именно в этот день и именно по нашему виду спорта проводятся соревнования. Через пятнадцать минут мы уже были в оргкомитете соревнований, где нашли много знакомых, приятно удивленных нашим желанием участвовать в открытом первенстве их родного города. Через полчаса мы уже стояли перед вытаращенными от удивления глазами администратора с направлением для поселения в гостиницу. Нам достался великолепный, двухместный номер с высоким потолком, люстрами и зеркалами, с большой и красивой ванной комнатой. Но чудеса на этом не закончились, девушка моего друга приходит к нам и говорит, что дозвонилась до города М.

— Ну что сказал тебе ее отец? — мрачно интересуюсь я.

— С отцом я не говорила, трубку взяла твоя девушка. Оказывается, она никуда не уезжала.

— Что-о-о?! — ору я.

— Да-да, — смеется девушка. — Одним словом, завтра в двенадцать она тебя будет ждать около почтамта… Она сказала, что ты знаешь, где это.

Я не знаю, как справиться со свалившимся на меня с небес счастьем. Стоп!!! Завтра начинается открытое первенство города, и мы с другом должны на нем участвовать. Получается, что я должен выступать плохо и досрочно выбыть из соревнований, а вот он должен, наоборот, выступить хорошо. Он должен вернуться в гостиницу не раньше семи вечера.

Против этого плана он ничего не имеет, но жизнь в очередной раз вносит свои коррективы. Оказывается, что наши скитания по холодным улицам не прошли бесследно. Он простыл. Сначала у него появился насморк, вечером уже поднялась температура. Я в отчаянии. Если он серьезно заболеет, то будет все время лежать в номере… Это меня никак не устраивает. Я достаю для него крепкий чай, заставляю выпить остатки коньяка, и он засыпает.

Утром он просыпается помятым, слабым, но без температуры. Мы спешим на соревнования. Я, как и было задумано, выбываю из соревнований, а он, собрав все силы, пробивается дальше…

Ровно в двенадцать она уже стоит у почты. Она никогда не опаздывает… Мы не обнимаемся, не целуемся, как это делают при встрече наши ровесники. Я не говорю, как по ней скучал, как переживал, боялся, что больше ее не увижу. Она не говорит, что очень рада этой встрече. Она смотрит на меня с восхищением, ее глаза сияют.

— Что будем делать? — спрашивает она.

— Пойдем к нам в гостиницу, — говорю я, избегая ее взгляда.

— А там кто-нибудь есть?

— Кроме нас, никого…

По дороге мы заходим в небольшое кафе и пьем, по ее совету, очень вкусный напиток из вина и меда. В гостиницу мы приходим в хорошем настроении. Вначале мы сидим в номере и болтаем о всяких мелочах. Потом я беру ее за руку и смотрю в ее огромные, красивые глаза, в которых столько нежности, а сейчас и столько желания… Сердце бешено бьется в груди, руки дрожат. Я почему-то боюсь что-то испортить, что-то сломать. Мобилизовав всю свою смелость, я робко обнимаю ее и начинаю целовать. Она вспыхивает как огонь и от этого становится еще красивее. Я снимаю с нее свитер и запутываюсь во множестве пуговиц ее красной причудливой блузки. Руки еще сильнее дрожат. Тогда, на чердаке дома, я понимал, что есть определенная грань, дальше которой мне переступать нельзя, иначе ее потеряю. Теперь в этой красивой уютной комнате, где нам никто не мог помешать, я начинаю понимать, что она ждет от меня более смелых поступков. Может быть, поэтому я не могу смотреть ей в глаза, и голос мой стал каким-то хриплым, а слова, которые я произношу, почти лишены смысла? Проклятая блузка не сдается. Я еще больше запутываюсь.