Книга Измайловский парк - Ирина Лобановская

— Слушай, ты Женьку давно не видел? — спросил Арам у Валерия.

— Не видел! — недовольно буркнул тот. — Живем далековато. И вообще, она мне не нужна.

— Я и не говорю, что она тебе нужна, — миролюбиво заметил Арам. — Еще того недоставало! А просто так, вдруг случайно…

— Ну что ты как настоящий идиото?! — вконец обозлился Панин. — Адресок и телефончик продиктовать или ты их еще помнишь?

Арам подумал, что, в сущности, Валерий прав. Чего тянуть волынку, изображать из себя застенчивого страдальца и тосковать на расстоянии? Надо зайти к Жене и все выяснить. По крайней мере, увидеть…

— Все очень просто, — заявил Валерий.

— Это кому как… Хотя в целом ты, наверное, прав… Только ведь Женя любит тебя, а не меня…

— Любила! — закричал Валерий. — Время прошедшее! Сечешь? Любила, а не любит! Да она и сама так сказала. Мне кажется, лишь ты один в силах спасти Женьку!

— Спасти? От чего? — удивился Арам. — От ее бесчисленных кавалеров, что ли?

— Ну при чем тут кавалеры, при чем?! — заорал Панин. — Ты совсем соображение потерял?! От тоски, отчаяния, от безысходности и бессмысленности ее существования! От бесконечных ошибок! Человек — любой, без исключения! — устает их совершать, но часто не знает, как оборвать такую непрерывную цепочку. Это как заколдованный круг. Ты разве не понимаешь, о чем я говорю?!

— Но человек вообще-то должен хотеть, чтобы его спасали! — заявил Арам.

— Умный! Ну до чего ж ты умный, гангстерито! Так она и хочет! Просто жаждет всей душой, сечешь? Но из паршивой гордости никому не скажет об этом ни слова! И вообще, Женька слабая. В общем, план действий таков: ты завтра же идешь к ней!

— А дальше? — Арам был вконец ошарашен и смущен откровениями и натиском друга.

— А дальше — по обстоятельствам, — отозвался, немного успокаиваясь, Валерий. — Но она будет тебе рада, я в этом уверен и тебе это обещаю. Называется шоковая терапия. Вот у меня как-то мать радикулитом маялась. Лежала вечером в тишине, при свете ночника, и стонала. Вдруг в комнате за моей спиной раздается хлопок на манер выстрела и через полсекунды погас свет. Когда первый шок прошел, я зажег верхний свет и вижу: лопнула лампа в ночнике. А мать сразу вскочила с дивана.

И потом до нас синхронно дошло: спина у нее совершенно прошла! За секунду. Вот что такое — шоковая терапия. Кроме всяких шуток.

— Кучеряво… Не знаю, что я там увижу, — пробурчал Арам. — Ладно, я попробую… Только учти, Панин: за все непредвиденные осложнения с этой минуты будешь отвечать один ты! Бери всю ответственность на себя.

— А как же! Согласен! — захохотал очень довольный Валерий. — Поработаю свахой, даже интересно. Глядишь, и прирастет ко мне эта роль. Надо будет позже испробовать в качестве подработки. Девок на выданье полно.

— Испробуй. — Арам тоже улыбнулся, впервые завесь тяжелый разговор. — А деньги на цветы опять будешь давать мне ты?

— На сей раз цветы не потребуются, — авторитетно заявил Валерий. — Не те нынче времена. Ты ей нужен без всяких цветов! А впрочем, если понадобится, ссужу нужную сумму. На остальное — забей! — И тихо присвистнул.

— О'кей! — отозвался Арам.

На следующий день Светлана уехала, не оставив даже записки.

— Мы совершили подлость! — психанул Арам, не найдя Светланы и догадавшись о причине.

После вечернего разговора он обнаружил притихшую Свету на кухне. Светлана сидела вытянув перед собой руки и внимательно их разглядывала.

— Не первую, не последнюю, — философски заметил Валерий. — Но мне жалко Женьку.

— А Светлану тебе не жалко?! — заорал Арам.

— А тебе? — спокойно спросил Панин. — Не забудь, это ты начал разговор о Жене… Не надо водить человека за нос и без конца ему врать. Если знаешь, что ошибся, лучше признайся в этом, чем обманывать дальше. Жизнь без любви — не жизнь. И даже не напоминает таковую. Ты и сам все понимаешь не хуже меня. А Женя… Она давно горько пожалела, что рассталась с тобой. Это правда. — Он ухмыльнулся. — Будешь в роли царевича Елисея из сказки Пушкина о мертвой царевне, коя лежала в хрустальном, помнится, гробу. Как думаешь, чем влюбленный разбил хрусталь? По всей логике за неимением молотка верный рыцарь расколотил гроб собственной башкой. Видать, твердолобый был мужик… И, опять же по всей логике, это как раз тот случай, когда рядом с хрустальным ящичком, где лежала до поры невеста, должна была висеть табличка: «При пожаре/аврале/отключении энергии etc. разбей стекло». И после этого можешь пользоваться! И должен был там лежать, в специальной нише, предмет, огражденный от любопытных, до чрезвычайной ситуации.

Арам улыбнулся.

Лестница была шаткая. Точнее, она казалась такой Араму. В лифт он входить побоялся: а вдруг застрянет, а ему необходимо сегодня поговорить с Женькой… Просто потому, что в другой раз он не отважится.

Звонок как-то странно задребезжал, словно заикался.

— Кто? — сурово спросила Женькина мать.

— Айрапетов, — лаконично ответил Арам.

Дверь распахнулась. Серафима Гавриловна удивленно, подозрительно всматривалась в лицо Арама.

— Вы?.. То есть ты… Какой неожиданный визит… Входите…

— А Женя?.. — спросил Арам, неуверенно ступая в переднюю.

— Ох! — махнула рукой Серафима Гавриловна. — Женя… И не спрашивай! Все кавалеры ее с толку сбивают! Совсем ей голову заморочили!

— Их у нее всегда было много, — пробурчал Арам.

— Да ведь теперь… — начала Мягких, но оборвала сама себя. — Сейчас поесть тебе принесу. Посидим, поговорим… Вот неожиданность… — И заторопилась на кухню.

Арам продолжал осматриваться. В квартире царила глухая тишина, словно она была нежилая, давным-давно брошенная хозяевами. Здесь не ощущалось никакой жизни. И как здесь все изменилось за такой короткий срок…

Правда, Арам заходил сюда всего пару раз. Давно. Еще осенью. Как-то Женька затащила его к себе домой прихватить теплую кофту для прогулки. Тогда внезапно резко похолодало, а Женя заявилась на свидание в одной тонкой блузочке.

Женька вообще часто прокалывалась по части одежды: то напялит на себя куртку, а станет жарко, то наоборот…

Арам вспомнил, как она однажды спеклась в парке на солнце и приказала:

— Пожалуйста, подержи сумку и рубашку, я буду раздеваться!

Она носила топики или рубашечки навыпуск и часто просила их придержать. Потому что однажды случился курьез в метро.

Они ехали вдвоем, и Женька вдруг объявила:

— Духота безумная! Я буду раздеваться!

И стала стаскивать через голову свитерок, надетый поверх рубашечки с «ботвой». Арам покосился: вроде что-то не то… Вместо рубашки — какая-то на вид явно исподняя маечка, живот голый… Намекнул Женьке: а порядок ли это?