Книга Искатели - Михаил Васильев

Диана стояла перед зеркалом. Перед одним из зеркал, местных, необычных, исполненных в виде круглых висящих в воздухе пузырей. С тревожным вниманием она глядела в пузырь, ощупывая пальцем верхнюю губу.

* * *

" И все-таки медленно эта древняя тарелка ползет. На обычном пассажирском лайнере от Земли максимум за неделю бы добрались". — Здешняя каюта Платона теперь была похожа на его кабинет в Петербургском университете. Только книги были настоящими. Платон купил на астероиде Зима много бумажных книг, целую библиотеку. Некоторые не поместились на полках и лежали на полу в разных углах. Дизайнеры, потрудившиеся здесь над интерьерами, наверняка, огорчились бы, увидев такое.

В одном из книжных завалов сейчас копошилась кошка, притащила и ела там кусок консервированного кальмара. И вдруг, коротко мяукнув, бросилась к выходу из каюты. Оказывается, услышала бой часов и побежала смотреть на очередной парад металлических кукол.

Прошмыгнула между ног Платона, уже собравшегося войти к себе. Тот оглянулся и увидел, как Укусика затормозила, припала к полу, с напряженным вниманием следя за воротами маленького замка, которые сейчас медленно открывались. Напружинилась всем телом и сдерживалась, чтоб не кинуться на появившиеся фигурки, кривляющиеся, будто дразнившие ее. Диана уже научила кошку, что этого делать не стоит. Может быть, та сегодня удивлялась, что Дианы нет, но пока металлических кукол не трогала, терпела.

Внимательно относящийся к своей внешности Конг, включил зеркала-шары и стоял перед ними, будто культурист принимая картинные позы. Отражался во всех шарах, в последнее время внезапно густо заросший волосами, отчего стал совсем похож на гориллу. Сейчас отразился и проходивший за его спиной Платон с недавно появившейся густой длинной бородой.

"Окладистой бородой, — подумал Платон, как-то и забывший про нее. — Теперь увидел, что это такое. На древнего байкера стал похож. Еще бы пивной живот спереди".

— А что, волосатым даже неплохо, — заговорил Конг. — Мужественно так. Вроде гориллы, только без хвоста. Вот появлюсь в родной деревне — все анфиски отпадут.

— У горилл нет хвоста, — остановился Платон. — Точнее, не было. Сейчас ведь горилл не осталось.

В дверях кают-компании появился Титаныч, сказал:

— Я их, горилл, когда-то давно видал, в горах Конго. Успел увидеть. Помню, сыро там было очень. Тогда молодым был, о здоровье не заботился. Я, Платон, с твоим отцом и твоим дедом где только не побывал. — Металлический старик, кажется, опять переключился на любимую тему. — Все обитаемые миры мы обошли. И в экспедициях, археологических и разных, и на охоте. Ходили и на медведя, и на слона. И на мамонта. На планете Главк, Финей. Еще Ээт помню. Пока охоту разрешали.

Приключения на Марсе, или На другом конце радуги

— Теперь, считай, долетели. Почти, — сказал Титаныч.

В судовой телескоп неестественно близко — будто только протяни руку — был виден Марс. Шар, словно небрежно покрашенный темно-розовой краской, и покрашенный плохо: слой краски весь в трещинах и сколах. На этой блеклой поверхности отчетливо заметны купола базы РЗМ, похожие на несколько прилипших друг к другу, радужных мыльных пузырей. "Сверхновый свет", — всплывал в голове газетный штамп.

"Да, теперь рядом, — подумал Платон, тоже остановившись у телескопа. — И сокровища, и окончание всего этого. Какая она первобытная, радость победителя".

— …Сейчас чувствую такое облегчение, — оказывается, что-то подобное говорил рядом Титаныч. — Осуществилось, наконец. Этой молодежи и не скажешь, и не объяснишь, что все было невозможно почти. — Он покосился на Кукулькана, сидевшего рядом за пультом управления.

— Теперь слушай внимательно, Титаныч, — остановил его Платон. Будто только сейчас он опять стал деканом и организатором этой экспедиции. — Как только спустимся в порту базы, там же сразу нанимаем грузовые вездеходы и идем в этот кратер… Ну, там, на месте, я покажу куда. За пару суток или чуть больше доберемся. Легко.

— Надо вездеходов побольше брать, — озабоченно произнес Титаныч. — Золото на обратном пути придется везти да еще и статую большую. По прикидкам много его получается, солидный груз.

— Ничего, — вмешался Кукулькан, — все оплатим. Теперь у нас золота много. Почти в руках его держим, целая золотая гора… — И почему-то резко прервал себя, пристально оглядывая мониторы.

— Подожди, еще не держим, — ворчливо произнес Титаныч. — Как говорил в таких случаях сэр Сократ, не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Хотя, по правде, я и сам не знаю, что за гоп такой, почему через него прыгают…

— Что-то цифры мне на мониторах не нравятся, — не слушая его, сказал Кукулькан. Он стал с непонятной поспешностью что-то переключать, нажимать кнопки на пульте перед собой. Подбежавшая кошка внимательно следила, не понимая смысла этой игры.

— А сейчас, глядите, все цифры вообще замерли, — с удивлением произнес Кукулькан. — Будто нарисованные. Смотри, и на часах даже.

Платон, сейчас остановившийся в дверях кают-компании, тоже видел: стрелки на часах работы Карла замерли и даже как будто скакнули назад.

— Что-то глючит. Какие-то завихрения времени здесь. — Голос Кукулькана почему-то изменился, стал низким и тягучим. Кукулькан растягивал каждое слово, будто дразнился. — Слишком быстро мы к Марсу приближаемся, такой скорости и не бывает вообще.

В этой трудноразличимой речи все равно была заметна тревога.

Часы уже давно били, часто и непрерывно, отбивая, наверное, уже сотни часов. Платон видел, что стрелки на циферблате бегут наоборот, все быстрее и быстрее.

Кукулькан, непонятно почему, заговорил на каком-то странном незнакомом языке. Платон уже мог понять, что это не испанский и не индейский. Он тоже хотел что-то сказать и внезапно, неожиданно для себя, заговорил так же. Напрягся изо всех сил, но все равно произнес что-то непонятное для самого себя.

— Это вы слова наоборот говорите. — Очнулся в кармане компьютер. — Задом наперед. — И его голос стал незнакомым, появился даже какой-то акцент. — А я вот успел свою звукоподачу перепрограммировать. Спрашивай, если что непонятно.

Платон, двинувшийся вперед, чувствовал, что двигается медленно и вязко. Только мысли в голове мелькали с прежней скоростью. Что-то это все напоминало. Он как будто уже видел где-то подобное. Нет, не видел, ощущал! В видениях, созданных месоиндейским портсигаром.

Все вокруг вздрогнуло, словно было не незыблемой реальностью, а изображением в виртуальном фильме. Платон почувствовал, как пол под ним будто толкнул его снизу.

"Невесомость"! — понял он. Повис в воздухе, среди приборов, кресел и подушек, комнатных тапочек, кружек и месоиндейских кувшинов, каких-то растопырившихся тряпок и разнообразных бумажек. Как бывает всегда при наступлении невесомости этих вещей, до сих пор незаметных и даже незнакомых, будто стало больше. В воздухе плыла кошка, извивалась, растопыренными когтистыми лапами пыталась вцепиться в кого-то. Даже она сейчас выла каким-то некошачьим голосом. Пищали котята, шевелящие в воздухе лапками и острыми хвостиками.