Книга Как утреннее солнце - Сильвия Холлидей

Он ответил самодовольной ухмылкой.

– Ну почему же? Келли усмехнулась:

– Нечего смотреть на меня таким петухом, Джейс Перкинс. Тебя от нашей спальни силой никто не оттащит, и ты это знаешь не хуже меня.

Он снова ухмыльнулся.

– Боже правый, женщина! Не прошло и недели, а ты уже всякий стыд потеряла. Разговариваешь, как бессовестная потаскушка.

Келли опустила голову и залилась румянцем. Да, это была неделя нескончаемого блаженства. Неделя жарких, безумных ночей. Вечерами они не могли дождаться конца ужина, украдкой обменивались взглядами, изображали сонливость, делали вид, что зевают в ответ на предложения Большого Джима сыграть втроем в карты или на мольбы Бет попеть еще немного у рояля. Войдя же, наконец, в спальню, нетерпеливо срывали с себя одежду и падали в объятия друг друга.

– Никакая хитрость тебе не поможет. Я, может быть, и потаскушка, но ты не тот человек, который станет отказывать себе в удовольствии. Нет, этот спор ты не выиграешь.

– Похоже, ты права. Хотя… – Глаза его сверкнули озорством. – Я знаю одну чудесную игру с патокой… Но нет, я уверен, что тебя это не заинтересует.

В ней моментально проснулось любопытство.

– Патока? Расскажи!

– Сначала потанцуй со мной.

Ее игривое настроение сразу улетучилось.

– Правда, Джейс, я не могу.

– Но ты же можешь хотя бы попробовать.

– Тебе не понять, что это такое! – с горечью произнесла она. – Иначе ты бы меня не изводил.

– Мне не понять? Я попал в лагерь для военнопленных с перебитыми ногами. Двумя. Лечил меня такой же пленный. Его взяли в Шарпсбурге. По профессии он врач, вернее, был врачом, пока от пьянства у него не начали дрожать руки. Он предупредил меня, что, скорее всего я никогда больше не смогу нормально ходить. Даже приспособил для меня тележку на колесах, чтобы я мог как-то передвигаться.

– О, Джейс…

– Мне не нужна твоя жалость! Это все давно позади. Но только, черт побери, я тогда отбросил ту тележку и стал учиться стоять на собственных ногах. А потом и ходить.

Келли стало по-настоящему стыдно.

– Я могу попробовать… – Она нехотя прислонила трость к столу.

– Вот и умница! Вот это моя девочка! Для начала попробуем медленный вальс. Положи руки мне на плечи. Не бойся, я тебя не отпущу.

Он стал отсчитывать такт, в то время как Келли осторожно следовала за ним. Каждый раз, когда приходилось переносить вес тела на больную ногу, у нее дыхание перехватывало от страха. После нескольких кругов по комнате Келли была без сил.

– Все, хватит. У меня каждая мышца дрожит от усталости и напряжения.

– Ты чудесно танцуешь. Завтра попробуем еще. И может быть, в следующем месяце, на празднике, ты выйдешь в круг вместе со мной.

Келли необыкновенно гордилась собой. Однако последние слова Джейса снова вселили ужас в ее душу.

– В присутствии всех?! Я не смогу! Никогда! Глаза его стали холодными.

– Когда ты, наконец, поймешь, что никто на тебя не смотрит?! Только круглые дураки живут в постоянном страхе, оглядываясь на других. Ты будешь танцевать со мной на празднике. Я в этом не сомневаюсь.

Этот властный тон вывел ее из себя.

– Хорошо. Но тогда ты должен научиться читать ноты. Я тебя научу. Я не знаю, где ты научился играть, но пора уже выучить и другие песни.

Затаив дыхание, она ждала взрыва. Однако вместо этого Джейс улыбнулся и кивнул:

– Согласен. Ну а теперь, пока Большой Джим наслаждается свежим воздухом на веранде, я думаю, мы можем ускользнуть наверх. Прошу! – Он подал ей трость. – Поднимайся наверх, радость моя. Я следом за тобой.

– Что ты собираешься…

– Я только скажу Большому Джиму, что мы уходим спать. – На губах его заиграла озорная улыбка. – А заодно загляну на кухню, голубка. Посмотрю, что там есть в кладовке у миссис Экленд.

* * *

– К нам приближается миссис Льюэллин. Ее муж – управляющий шахтой.

Келли крепче взяла его под руку в поисках поддержки и вздохнула, тоскливо глядя на свою трость, зажатую у него под мышкой. Было заключено несправедливое соглашение.

– Откуда ты ее знаешь?

– Она заходит к нам в магазин. Именно я продал ей эту шляпку. Сейчас я вас представлю друг другу.

– Не надо, Джейс! Ну что я ей скажу?

– Прекрасный день или что-нибудь вроде этого. Чудесная погода для сентября. Мы ведь не можем сбежать от нее на другую сторону улицы. Это будет просто невежливо.

– Так ты для этого решил прогуляться со мной по улице?

– Я хотел, чтобы все увидели тебя в прекрасном платье, которое я купил в Чикаго. Хотел, чтобы все видели, какая у меня красивая жена. Ну и потом, я подумал, что пора тебе уже познакомиться с соседями.

– О, Джейс, как ты можешь! Ты ведь знаешь, как я смущаюсь!

– В детстве я тоже всех стеснялся. Это невозможно преодолеть, если не сделать над собой усилие.

До этого он никогда не говорил с ней о своем детстве.

– Стеснялся? Ты? Не могу поверить. Расскажи. Несколько секунд он колебался.

– Ну… каждое воскресенье папа возил меня в церковь, в открытом экипаже, одетого в лучший воскресный костюмчик, начищенного, наглаженного и напомаженного. Такой маленький джентльмен.

– В Балтиморе?

– Да. Мы ехали вверх по Лексингтон-стрит. Папа останавливался, чуть ли не на каждом шагу и заставлял меня со всеми здороваться. И знаешь что? Очень скоро я перестал стесняться. Конечно, я знал, что, если заартачусь, получу хорошую взбучку.

Келли постаралась говорить с миссис Льюэллин как можно любезнее. Даже умудрилась сделать ей комплимент по поводу шляпки. С каждой новой встречей, с каждым новым приветствием знакомиться и разговаривать с посторонними людьми становилось все легче. Даже появилось неведомое ей до сих пор ощущение уверенности в себе. Правда, в этом, наверное, немалую роль сыграло ободряющее присутствие Джейса.

Внезапно он остановился и обнял ее.

– Черт побери! Я горжусь тобой, Келли. Ты проплыла по этой улице, как фрегат при попутном ветре. Я хочу, чтобы все знали, какая у меня жена!

– Господи! – выдохнула она, наконец, нервно озираясь вокруг. – Что люди скажут!

– Какое им дело! Все знают, что мы молодожены. А теперь… если бы мне удалось уговорить тебя зайти в магазин…

Магазин… Келли живо вспомнилась та унизительная сцена… то состояние затерянности в незнакомом месте.

Она решительно покачала головой:

– Нет. На этом я ставлю точку. Тебе не удастся ни заставить, ни уговорить меня.