Книга Скандал в благородном семействе - Марина Серова

«Может, он решил здесь спрятаться, пока шумиха вокруг Россовой не утихнет?» — промелькнула у меня мысль.

Но я тут же вынуждена была ее прогнать, так как увидела мелькнувшую у дома женщину. Насколько я могла понять по ее реакции, это была Вера: увидев переходившего реку Виталия, она рванула в дом со всей мочи. Дубровин прибавил скорость и поспешил за ней, чтобы она снова не успела куда-нибудь улизнуть.

«Нашла же где засесть, чертовка!» — выругалась я, погружая ноги в непривычно холодную для себя воду и надеясь только на то, что догоняющий Веру Виталий не станет оглядываться.

Впрочем, мы переходили сильно обмелевшую речку чуть в стороне, за камышами, так что по этому поводу можно было не слишком беспокоиться. Кирьянов, вздыхая как никогда, с большой неохотой тоже полез в воду.

Через несколько минут мы оказались на том берегу и почти бегом поспешили к дому, боясь пропустить самое интересное. Как оказалось, мы ничуть не опоздали — когда я едва не выскочила с ходу во дворик, послышался разъяренный вой Дубровина.

— Слезай, с-сука!

Я резко притормозила, остановив заодно и Кирю, и теперь уже осторожно высунулась из-за угла. А там злой, как тысяча чертей, Виталик пытался влезть вслед за Верой на крышу деревянного дома по лестнице, а она отпихивала его назад, то и дело норовя ударить вилами. Эти вилы валялись, видимо, там же, так как половину крыши занимало высохшее, но еще не сложенное в кучу сено. Убежать Вера явно не успела, так что предпочла спрятаться там. Теперь драка шла нешуточная.

Мы с Кирьяновым засели там же, где и притормозили, и я, достав из сумочки диктофон, вставила в него кассету и включила. «Мало ли, вдруг о чем да проболтнутся».

Вера все еще продолжала визжать как резаная, а Дубровин, сообразив, видно, что так ему с этой бабой ни за что не справиться, решил действовать иначе.

— Ну хватит уже, сползай, разговор есть, — сдерживая себя, произнес он чуть мягче.

— Да, щас, — огрызнулась бабенка сверху. — Ты ж мне и слова сказать не дашь, замочишь. Понаслушался россказней детективщицы чертовой, теперь и на меня кидаешься.

— Понаслушался? — вновь взревел Виталий. — А кого еще я должен был слушать, если ты сразу срулила? Думала, не найду? А у меня ведь память хорошая, помню я этот лесничий домик, хоть и всего раз в нем бывал. Больше тебе все равно спрятаться было негде. Слезай, кому говорю! — вновь заорал он. — А то хуже будет.

— Да уж хуже-то некуда, — буркнула Вера. — Хочешь чего спросить, оттуда спрашивай, а сюда не суйся.

— Ладно, — вдруг согласился Виталий, — сумеешь все разъяснить, пожалею, а нет — вечно на крыше сидеть будешь, помрешь на ней же. — Он смачно сплюнул в сторону и, задрав голову вверх, громко спросил: — Зачем меня подставила и эту стерву отравила?

— Счеты у меня с ней были, — выдала Верка, — давние еще. А что?

— Интересно, какие у тебя могли быть счеты, если ты даже меня не пожалела? — с интересом глядя на бывшую свою любовь, допытывался Дубровин. — Мужа она у тебя, что ль, увела какого или убила кого?

— Нет! — голос Веры сошел на шепот. — Родителей моих она убила.

— Чего городишь-то? — вновь взорвался Виталий. — У тебя мать в больнице умерла от инфаркта. Всем известно.

— А причину знаешь? — глядя на него свысока, тем более что с крыши это было очень удобно, спросила Верка. — На самом деле отец в автокатастрофе погиб, а врезалась в него Россова. Она тогда легким ушибом отделалась, а отец — насмерть, тело по кусочкам извлекали. Мать, как узнала, так тоже богу душу отдала. Думаешь, мне легко было одной остаться с малолетним братом? Я месть еще тогда замышляла, да все шанса не было.

— А тут, значит, я подвернулся? — каким-то странным голосом спросил Виталий. Он вроде бы и хотел верить Верке, да, видно, не мог смириться с тем, что его теперь во всем обвинили, а она ни при чем осталась.

Вера промолчала. И Виталик вновь продолжил:

— И что теперь собираешься делать?

— А ничего, — уверенно произнесла та. — Кончится отпуск, вернусь на работу. Я свою месть осуществила, улик против меня никаких нет, прицепиться не к чему и… — тут Верка осеклась, явно сообразив, что этого-то как раз и не стоило говорить при Виталике, который теперь по ее же вине был очень даже при чем.

Но было уже поздно, Дубровин вновь страшно заорал:

— Ах, значит, ничего? Обстряпала дельце и думаешь сухой из воды выйти? Не выйдет! — Его голос сорвался от злости и обиды.

Неизвестно откуда в его руках вдруг появилась бутылка со взрывчатой смесью, которая, не успела я даже крикнуть, оказалась зажженной и полетела на крышу к Верке. Моментально раздался взрыв, вспыхнуло пламя и раздался душераздирающий человеческий крик. О том, что девушка могла уцелеть в таком пламени, глупо было даже думать.

Быстро сообразив, что именно привозил домой Дубровину щуплый кожаный мужичок, и предположив, что, кроме такой мелочи, в рюкзаке у Виталия может оказаться и иное оружие, я выхватила свой пистолет из-за пояса и выскочила из-за угла, крикнув:

— Не двигайся.

Дубровин опешил, не столько от страха, сколько от неожиданности. Он медленно повернул голову в нашу с Кирей сторону и произнес:

— А, вот и наша хитрая леди. Спасибо, что дала мне шанс восстановить правосудие.

Сразу после этих слов Виталий кинулся к дому и, если бы не я, явно влетел бы в него в тот момент, когда крыша обвалилась.

Столкнув его наземь, я навалилась на заливающегося слезами парня своим телом и не давала ему возможности вновь встать и завершить начатое. Он же вертелся в моих руках и чуть ли не по-детски вопил:

— Отпусти! Христом-богом прошу, отпусти! Не смогу я в каталажке выжить, умру! Дай лучше так.

— Тише, тише, успокойся, — нашептывала я ему, как мать ребенку. — Умереть ты всегда успеешь, а за жизнь побороться иногда все же стоит.

— Она права, парень, — добавил стоящий рядом Кирьянов, чего я от него совершенно не ожидала. — Будет у тебя время оправдаться, на то и суд есть.

Я поднялась и принялась отряхивать свою совершенно испорченную от погонь одежду, не спуская глаз с Дубровина, который все еще лежал на земле и не желал подниматься.

— Ну ты, вставай, полежать еще успеешь, — буркнул Киря, который, как я знала, не любил, когда мужчина проявлял слабость, позволительную только для женщин.

На Дубровина его осуждающий взгляд и правильно выбранный тон вроде бы подействовали, и он нехотя поднялся. Потом помялся на месте, вытянул руки для наручников и неожиданно для нас обоих с Кирей спросил:

— А адвоката вы мне найти поможете?

Мы невольно усмехнулись, и Володька добавил:

— Похоже, ты превращаешься в палочку-выручалочку, Танюша. Тебе так не кажется?

— Нет, мне просто кажется, что мужчины становятся все более зависимы от женщин. Возможно, — я помолчала, — мир скоро окажется в нежных руках.