Книга Блестящая партия - Джулиана Маклейн

Потушив лампу, Софи укрылась одеялом, и в это время в дверь осторожно постучали.

Софи быстро села в кровати.

– Входите!

Когда дверь открылась, она увидела своего мужа в черном шелковом халате с подсвечником в руках. Халат застегнут не был, и она могла видеть его мускулистую грудь и живот.

Софи вздрогнула и поспешно убрала локоны за ухо. Ей казалось, что она никогда в жизни не видела более красивого мужчину.

– Я разбудил тебя? – негромко спросил Джеймс.

Софи постаралась, чтобы голос ее звучал ровно:

– Нет, я погасила свет только что. Заходи.

Наконец-то он пришел к ней в спальню после всего, что наговорил ей в ту ужасную ночь! Может быть, он все забыл?

Желание вспыхнуло в ней с невероятной силой. Несмотря на всю ее злость и решимость не думать о нем, Софи беспрерывно вспоминала о том, как Джеймс ласкал се, представляла себе те ощущения, которые она испытывала, когда его горячая рука оказывалась под ее рубашкой или когда, обнаженный, он придавливал ее к постели.

Войдя в комнату, Джеймс поставил подсвечник на комод. Вероятно, также, как и Софи, он считал дни...

Она должна была возмущаться и негодовать, поскольку он ясно дал ей понять, что их занятия любовью имеют одну-единственную цель – рождение ребенка, они же при этом исполняют свой долг, и ничего больше. Именно так Джеймс сказал ей перед тем, как уехать в Лондон. Однако какая-то часть ее души, менее подвластная разуму, существование которой Софи пыталась отрицать, совершенно не хотела интересоваться мотивами, которые побуждали его приходить к ней. Для нее имело значение только то, что он был здесь, и она готова была наслаждаться каждой греховной минутой этой ночи. При этом Софи надеялась, что, наслаждаясь, она не потеряет самообладание и не станет опять допытываться у мужа, почему он не хочет любить ее, не покажет ему, как больно он ее обидел. Она твердо решила быть сильной и терпеливой, хорошо понимая, что не может заставить герцога полюбить себя.

Джеймс запер дверь и медленно приблизился к кровати.

– Есть успехи в поисках новой горничной? – Голос его был тихим и хриплым.

– Пока нет. – Несмотря на сильное сердцебиение, Софи старалась, чтобы голос ее звучал спокойно. – Завтра должны прийти еще две претендентки.

– Отлично. Надеюсь, домоправительница оказывает тебе помощь?

– Да, конечно. – Софи не сомневалась, что Джеймс сам беседовал с домоправительницей и просил ее помочь.

Джеймс присел на край кровати.

– А как дела со всем остальным?

Софи поежилась.

– Думаю, мне еще многому предстоит научиться...

– Не сомневаюсь, что у тебя все получится, даже если ты будешь действовать по-своему.

– По-своему? – удивленно переспросила Софи. – Не думаю, что твоя мать одобрит это.

Джеймс усмехнулся:

– Я совсем не рассчитываю, что ты будешь такой же, как моя мать. На самом деле я предпочел бы, чтобы ты была совсем другой.

Странный блеск в его глазах заставил Софи задрожать. Она еще пыталась сохранить самообладание, чтобы понять смысл того, что он говорил, но на самом деле ей хотелось только смотреть на него.

– Ты хочешь сказать, что я могу поступать так, как считаю нужным?

– Если это не слишком утомительно для тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я наблюдал за тобой на прошлой неделе и знаю, что ты посещаешь наших арендаторов, знаю, что ты отправила больную посудомойку отдохнуть.

Щеки Софи покраснели.

– Могу только догадываться, какое сопротивление тебе пришлось преодолеть, чтобы все это стало возможным, – добавил он.

– Ты прав, это произвело не слишком хорошее впечатление на домоправительницу и на твою мать.

Джеймс громко рассмеялся:

– Я и не думал, что ей это может понравиться, но для матушки весьма полезно встретить сопротивление. Ты поступила смело, дав ей понять, что не собираешься походить на бесформенную медузу. Если бы не сделала это, ты не успела бы и глазом моргнуть, как к твоим суставам оказались привязаны пружинки, за которые мать дергала беспрерывно, а слуги продолжали бы выполнять только ее распоряжения.

– Так оно и есть. Даже сейчас они слушают меня, только когда я одна, но если в комнате старая герцогиня, они смотрят на нее и ждут ее одобрения.

Джеймс коснулся пальцем ее щеки.

– Они привыкли к этому, Софи, и думают, что так будет продолжаться всегда. Нужно время, чтобы вы приспособились друг к другу.

Ощущение его теплых пальцев на щеке успокаивало Софи. Впервые за последние недели она почувствовала облегчение оттого, что кто-то понял, с какими трудностями ей пришлось столкнуться, и попытался ободрить ее. О, как ей хотелось сохранить это ощущение близости и понимания, возникшее между ними! Вот только возможно ли это? Этого она не знала.

Если бы только Джеймс мог приходить к ней каждую ночь и беседовал с ней, как сейчас, ей было бы гораздо легче приспособиться к новой для нее жизни. Ей нужно было, чтобы кто-то родной был рядом. Ей нужен был он.

Взяв руку Джеймса, Софи поцеловала ее.

– Я так благодарна тебе. До твоего прихода я чувствовала себя такой одинокой и...

Он остановил ее поцелуем, и Софи медленно погрузила пальцы в его шевелюру. Она не была уверена, что поняла, почему Джеймс прервал ее. То ли он не мог больше ждать, то ли просто не хотел говорить на опасные темы. Возможно, действовали обе причины, но каковы бы они ни были, она с удовольствием отвечала на его ласки, потому что ее с невероятной силой тянуло к нему. Ей нужно было ощущать тепло его прикосновений, и никакая гордость, никакие разумные доводы не могли бы заставить ее отказать ему.

Прервав поцелуй, Джеймс шепотом спросил:

– Предполагаю, ты знаешь, почему я здесь?

Софи молча кивнула.

– И сегодня ночью ты этого хочешь?

Окольным путем он как бы передавал бразды правления в руки Софи, давая ей самой решить, что произойдет или не произойдет между ними в эту ночь. Он пытался дать ей понять, что в каком-то смысле она является хозяйкой положения.

– Я не только хочу, Джеймс. Все эти дни я мечтала об этом.

В глазах Джеймса появилось что-то хищное.

– И чего именно ты ждала? Этого? – Он нежно прижался к ее губам, раскрыл их и просунул язык внутрь, в то время как его пальцы закручивали локоны у нее на висках.

Софи прижалась к нему, и их поцелуй стал еще более глубоким.

– А может, этого? – Он просунул руку под рубашку и нежно погладил ее грудь.