Книга Бункер. Иллюзия - Хью Хауи

— Послал тебе письмо?

— Да. Понимаешь, я с ним до этого встречалась — в тот же день, но раньше. Он попросил меня прийти.

— В Ай-Ти?

Она кивнула.

— Я нашла кое-что в компьютере последнего шерифа…

— Холстон. — Уокер склонил голову. — Последний чистильщик. Да, Нокс приносил мне что-то от тебя. Нечто вроде программы. Я ему сказал, что Скотти с ней разберется лучше кого угодно, вот мы и переслали все ему.

— Что ж, ты оказался прав.

Уокер вытер щеки и кивнул:

— Он был умнее любого из нас.

— Знаю. Он сказал мне, что это код программы, создающей очень четкие картинки. Вроде изображений внешнего мира…

Джульетта подождала секунду-другую, чтобы увидеть, как он отреагирует. В большинстве ситуаций было запрещено даже произносить подобные слова. Уокер не шелохнулся. Как она и надеялась, он оказался достаточно стар, чтобы преодолеть детские страхи. И, вероятно, настолько одинок и печален, что ему было плевать на запреты.

— В письме он упомянул что-то о том… вот: «Плотность п-к-с-л не подходит». — Она показала ему копию письма на бумажке.

Уокер схватил свои очки.

— Пиксели, — фыркнул он. — Он написал про точечки, создающие изображение. Каждая точка и есть пиксель. — Он взял у нее письмо и перечитал. — Он пишет, что для него там опасно. — Уокер потер подбородок и покачал головой. — Будь они прокляты!

— Уокер, что за экран может иметь размер восемь на два дюйма? — Джульетта обвела взглядом платы, дисплеи и мотки всяческих проводов, разбросанные по мастерской. — У тебя есть что-нибудь такое?

— Восемь на два? Может, панель для вывода данных, как спереди у сервера, или что-то вроде этого. Самый подходящий размер, чтобы показать пару строк текста, внутреннюю температуру, тактовую частоту… — Он покачал головой. — Но с такой плотностью пикселей этого не сделать. И даже если бы нечто подобное было возможно, то не имело бы смысла. Твой глаз не отличил бы один пиксель от соседнего, даже если бы они сидели у тебя на кончике носа.

Уокер почесал щетину и снова уткнулся в письмо.

— Что за ерунду он пишет насчет ленты и шутки? Что это значит?

Джульетта встала рядом и заглянула в письмо.

— Сама об этом думала. Наверное, он имел в виду термоизоляционную ленту, которую прислал когда-то для меня.

— Кажется, что-то припоминаю про эту историю.

— Помнишь, как мы с нею намучились? Обмотали ею выхлопную трубу, и лента едва не загорелась. Не лента была, а полная дрянь. Кажется, он прислал записку и спросил, доставили ли нам ленту, а я вроде бы ответила, мол, спасибо, доставили, только эта лента не могла бы самоуничтожиться лучше, даже если бы ее специально такой сделали.

— Это и была та самая шутка?

Уокер развернулся на стуле и уперся локтями в стол. Он впился взглядом в рукописные буквы, словно это было лицо самого Скотти, его молодого ученика, пришедшего к нему в последний раз, чтобы сообщить нечто важное.

— И он пишет, что моя шутка оказалась правдой, — заметила Джульетта. — Я последние три часа не могла уснуть, думая об этом. До смерти хотелось с кем-то поговорить.

Уокер взглянул на нее через плечо, приподняв брови.

— Я не шериф, Уок. И задатков таких у меня нет. Мне не следовало туда уходить. Но я знаю так же точно, как любой из нас: то, что я собираюсь сказать, отправит меня на очистку…

Уокер немедленно встал и куда-то пошел. Джульетта прокляла себя за то, что явилась сюда и разболталась, а не отметилась выходом в первую смену, послав все к черту…

Уокер закрыл дверь в мастерскую и запер ее. Посмотрел на Джульетту и поднял палец, затем подошел к воздушному компрессору и вытянул из него шланг. Наконец он включил компрессор, который начал гнать воздух через шланг с ровным и громким шипением. Уокер вернулся к столу под жуткий грохот и сел. Его глаза умоляли Джульетту продолжать.

— Наверху есть холм с ложбиной, — начала она, чуть повысив голос из-за шума. — Не знаю, как давно ты видел этот холм в последний раз, но там рядом лежат два тела, муж и жена. Если присмотреться внимательнее, то можно увидеть еще с десяток тел чистильщиков по всему холму, все на разной стадии разложения. Большинство, конечно, уже исчезло. Развеялось прахом за долгие годы.

Уокер покачал головой, представив эту картину.

— Сколько уже лет они совершенствуют комбинезоны чистильщиков, чтобы у них появилось больше шансов? Сотни?

Он кивнул.

— И все же ни один из них не ушел дальше того холма. Но еще ни разу не было, чтобы им не хватило времени на очистку.

Уокер поднял голову и встретился с ней взглядом.

— «Твоя шутка оказалась правдой», — проговорил он. — Термолента. Она сделана так, чтобы самостоятельно разрушаться.

Джульетта сжала губы.

— И я так думаю. Но не только лента. Помнишь те прокладки, что мы получили пару лет назад из Ай-Ти? Мы их заказали для водяных насосов, а нам доставили по ошибке не то?

— И мы тогда высмеивали айтишников, что они такие болваны и тупицы…

— Но болванами оказались мы сами, — подхватила Джульетта.

И ей было чертовски приятно сказать это другому человеку — и почувствовать, что ее новые идеи услышаны. И еще она знала, что оказалась права и насчет стоимости электронных писем — кто-то не хотел, чтобы люди общались. Думать-то никому не запрещено — тебя похоронят вместе со всеми мыслями. Но никакого сотрудничества, объединения в группы, обмена идеями быть не должно.

— Думаешь, нас тут внизу держат, потому что нефть рядом? — спросила она Уокера. — Я так не считаю. Больше не считаю. Мне кажется, они держат любого человека с зачатками способностей механика как можно дальше от себя. Есть две цепочки поставок, изготавливаются два варианта материалов и деталей, и все это — в строгом секрете. И кто станет спрашивать с риском, что его отправят на очистку?

— Ты думаешь, они убили Скотти?

Джульетта кивнула.

— Уок, я думаю, что все обстоит намного хуже. — Она наклонилась к нему. Грохотал компрессор, шипел сжатый воздух. — Я думаю, что они убивают всех.

28

В шесть утра Джульетта вышла на работу в первую смену, вновь и вновь мысленно воспроизводя разговор с Уокером. Когда она появилась в диспетчерской, несколько находившихся там техников встретили ее долгими аплодисментами. Нокс лишь зыркнул на нее из угла, вновь став грубоватым и неприветливым. Он уже поздравил ее с возвращением и не собирался делать этого снова.

Она поздоровалась со всеми, кого не видела накануне вечером, и взглянула на список работ. Ей было трудно сосредоточиться на словах. Джульетта не могла отделаться от мыслей о бедняге Скотти: как он сопротивлялся, охваченный паникой, пока кто-то большой и сильный — или сразу несколько человек — его душил. Она подумала о его тщедушном теле, на котором наверняка осталось множество признаков насилия и которое вскоре станет питать корни на ферме. Подумала о супружеской паре, лежащей рядом на холме и заведомо лишенной шанса уйти дальше, заглянуть за горизонт.