Книга Дикие карты. Книга 6. Туз в трудном положении - Джордж Мартин

– Гребаный кошмар. – Он тряхнул головой и заполз обратно в постель. – Иисусе, ну и кошмар!

Он повозился с пультом телевизора и, наконец, смог его включить. Там шел очередной старый фильм. Он узнал Джона Уэйна. Почему-то вид Герцога его успокоил. Он сунул руку под тумбочку и вытащил бутылку виски. Там оставалось всего полглотка. Он взялся за телефон, чтобы заказать в номер новую бутылку. Завтра же он найдет куда переехать. Вскоре кто-нибудь хватится подлинного Герберта Берда, и Спектор не собирается оставаться в этом номере и ждать, когда в дверь постучит полиция. Он сможет позвонить в отель из своего нового жилища и узнать, не оставил ли Тони ему сообщения. Ему чертовски хотелось, чтобы все уже закончилось и он вернулся в Джерси.

Глава 4

21 июля 1988 г., четверг

01.00

– Ах ты, ублюдок!

Смычок слетел со струн с пронзительным визгом. Хирам гневно смотрел на Тахиона с высоты своего роста. Глаза, затаившиеся глубоко в бледных складках жира, были ярко-красными.

– Хирам, время позднее. Мы все испытываем сильный стресс. Поэтому я не намерен на это реагировать.

Уорчестер с явным усилием взял себя в руки и сказал:

– Я с вечера вторника оставил для тебя двадцать семь сообщений!

Тахион хлопнул ладонью по лбу.

– Ох, предки! Хирам, извини. Сегодня… вчера, – уточнил он, взглянув на часы, – я был в Нью-Йорке на похоронах…

– Ты Джея видел? – спросил Уорчестер.

– Джея?

– Экройда.

Тут у Тахиона включилась память. Экройд: мелкий частный сыщик, мелкий туз и большой друг Хирама. Он был способен проецировать телепорты и использовал свои способности в День дикой карты в 1986 году, вытащив Тахиона из довольно неприятной заварушки.

– А, его! Нет.

– Пошли со мной. У нас серьезная проблема. По-моему, справиться с ней сможешь только ты. Слава богу, пока вроде бы еще не поздно. Если бы было, то тебе пришлось бы по-настоящему почувствовать себя виноватым.

Тахион защелкнул футляр скрипки и зашагал рядом с Хирамом.

– Так в чем дело?

Уорчестер очень тихо проговорил:

– Кристалис наняла убийцу.

– ЧТО?

Массивный мужчина щелкнул перед лицом Тахиона пальцами.

– Проснись, Тахион!

– Кровь предков, не могу поверить!

– Поверь уж. Джек в таких вещах редко ошибается. Но даже если он ошибся, имеем ли мы право рисковать?

В желудок Таха словно кусок холодного свинца упал.

– А кто был заказан, мы не догадываемся?

– Джей считает, что это Барнет, но безопасности ради, по-моему, мы никого исключить не можем. Необходимо усилить охрану всех кандидатов. Наша проблема в том, как предупредить Секретную службу, не выдавая всего, что нам известно. Боже! Все ведь будет потеряно!

Голос Хирама превратился в басовитый рокот. Слова потеряли смысл: Тахион находился в личном аду, устремив взгляд на медленно белеющие костяшки пальцев.

«…он убил Кристалис, а теперь собрался убить меня».

«Ты не хочешь верить».

«Помоги мне».

«НЕТ!!!»

– Иисусе! Ты хоть одно мое слово слышал? – Под мышками у туза темнели пятна пота. – Что мы будем делать?

– Скажу Секретной службе, что наугад скользил по толпе и уловил поверхностные мысли убийцы. Его намерения – но не его цель или метод.

– Да-да. Отлично. – Но он тут же снова встревожился: – А тебе поверят?

– Поверят. Людей так впечатляют мои ментальные способности! – Он похлопал Хирама по руке. – Не беспокойся, Хирам. Мы его остановим.

Это была чистой воды бравада. И Таху казалось, что Хирам это знает.

5.00

– Вас точно высадить именно здесь, мэм? – спросил водитель в форме, наклоняясь к окну и вглядываясь в палаточный город, выросший в Пидмонт-парке, словно грибы после дождя. День уже начинался, заставляя бледнеть свет костров, догорающих на вытоптанной траве.

– Точно, – ответила она и вышла из машины.

Воздух уже начал превращаться во взвесь жары, влаги, выхлопа дизелей и вони мочи и фекалий, человеческих и не совсем. Полицейская машина уехала.

Сара с трудом подавила желание сделать ей вслед неприличный жест. Когда она попросила о полицейской защите, на нее только изумленно уставились. Надеясь не допустить истерии и всяческих предположений, полиция Атланты старалась блокировать сведения об убийстве в центре «Пичтри». Даже имени Рикки не стали сообщать, якобы дожидаясь, когда о его гибели оповестят его живущую в Филадельфии мать. О присутствии Сары также умолчали: возможно, в качестве откупных официальный представитель полиции сообщил прессе, что спутница убитого находится в охраняемом полицией помещении.

Сара прекрасно понимала, что действия полиции равнозначны попытке удержать динамит в консервной банке: получившийся взрыв окажется из-за этого только мощнее. И в то же время она была этому рада. Коллеги Рикки достаточно быстро выяснят его личность и придут к выводу, что это она была той женщиной, которая находилась рядом в момент его убийства.

Она страшилась того, что произойдет потом. Она даже почувствовала соблазн разоблачить Хартманна во время неминуемого допроса. Однако она понимала, насколько это будет бесполезным: Тахион слишком хорошо поработал.

Она надела свою широкополую шляпу и поправила ремень сумки, переброшенный через плечо. Бесстрашная корреспондентка – теперь уже внештатная – ходит среди несчастных (и к тому же уродливых) мира сего, собирая истории мучений и репрессий: хороший образ, в котором можно провести в толпе несколько часов.

Ей было страшно оставаться одной. Смертельно страшно.

Она захромала вверх по склону.

9.00

Грегу казалось, что ночью он почти не спал. Последнее голосование прошло уже далеко после полуночи, а потом в штаб-квартире был небольшой праздник: ему удалось преодолеть барьер в тысячу восемьсот голосов. Можно было надеяться, что по инерции он к вечеру сможет дойти до 2081 и будет назван кандидатом от партии.

– Триста голосов. Легче легкого, – заявил Девон.

А Грегу было все равно. Все равно.

Грег стоял у окна в своем номере и смотрел вниз, на толпу, мельтешащую под утренним солнцем: судя по шляпам, там в основном были сторонники Хартманна. Он потер глаза и отпил черного кофе из пенопластового стаканчика.

«Проклятие! Ты должен меня накормить!» – выл Кукольник, и с его голосом пришло ощущение страданий этого существа: ощущение надвигающейся голодной смерти.

– Не могу. – Грег ощущал эту сосущую пустоту в собственном желудке, неотступную алчбу. – Я хочу, но не могу. И ты это знаешь.