Книга Без жалости - Лоис Гилберт

Губы у Эми задрожали, а ее глаза наполнились слезами.

— Я хотела куда-нибудь отсюда уехать.

У меня словно рот забило пеплом.

— Ты хочешь сказать, что собиралась вернуться к отцу? Или ты намеревалась сбежать из дома?

Она покачала головой. Я сразу подметила, что дочь гложет какая-то душевная печаль.

— Я здесь несчастлива, — пролепетала она. — Я говорила тебе об этом тысячу раз, но ты не обращала внимания на мои слова. Я ненавижу школу. А ферма так далеко от города, что нельзя пойти ни на вечеринку, ни на свидание. У нас даже кабельного телевидения нет.

Я попыталась было что-то сказать, но Эми перебила меня и заговорила снова — быстро-быстро, так, будто боялась, что потом у нее не хватит силы духа все это повторить.

— А что мне здесь делать? Ты бродишь по дому как лунатик и занимаешься только тем, что ходишь на охоту да слушаешь бабушкины запиленные пластинки. Ты же врач, мама. Почему ты не работаешь?

Я задумалась: в самом деле, почему я не работаю? Ответить на этот вопрос было не так-то просто. Прежде чем я успела найти нужные слова, Эми продолжила свою маленькую речь, с жаром излагая точку зрения на мою жизнь и мои поступки.

— Я всегда думала, что взрослые знают, чего хотят, и умеют устроить свою жизнь. Но оказалось, что это не так. Взять хоть тебя, к примеру: ты взрослая, а жизнь у тебя не складывается. Главное же — ты не хочешь ничего делать и почти не разговариваешь со мной.

— Неправда! — воскликнула я. — Я все время пыталась с тобой заговорить, но натыкалась на стену!

— Я не могу общаться с тобой, как прежде. Ты не хочешь больше говорить об обычных житейских вещах. С тех пор как ты вернулась, мои слова об одежде, косметике и музыке тебя раздражают. Ты ненавидишь все, что люблю я: MTV, видеоигры, рок-группы. Если бы ты знала моих друзей, ты бы их тоже возненавидела. Ты даже отца, и того ненавидишь.

— Не понимаю, при чем здесь твой отец?

— Ты сама знаешь, что он по-прежнему тебя любит. И он мог бы — если бы ты только позволила — о тебе позаботиться.

«Ничего-то ты не понимаешь, Эми, — подумала я. — Тех отношений, что связывали когда-то нас с Дэном, уже не вернуть».

— Мы с твоим отцом уже не сойдемся — никогда.

— Конечно, не сойдетесь, особенно если ты будешь трахаться с тем ковбоем, — проговорила Эми.

— Тебе придется с этим свыкнуться, — бросила я.

— Что бы ты, интересно знать, запела, если бы узнала, что я тоже с ним трахаюсь? — спросила Эми. — Он, между прочим, уже не раз на меня поглядывал. Обволакивал, так сказать, взглядом. Так что же ты бы мне сказала, если бы узнала, что я с ним сплю? Порадовалась бы за меня, так, что ли?

При этой мысли у меня болезненным спазмом перехватило желудок, но я не выдала охватившего меня волнения и спокойным голосом сказала:

— Мы с Ноа взрослые люди, Эми. У нас есть право на личную жизнь, пусть мы и сошлись с ним по ошибке.

— Что-то не нравятся мне такие ошибки, — проворчала Эми.

— От твоих я тоже не в восторге.

Некоторое время мы смотрели друг на друга в упор, а потом сразу, как по команде, отвернулись.

Когда Эми заговорила снова, в ее голосе уже не было прежнего холода и отчужденности и у меня сложилось впечатление, что она вдруг помолодела — лет эдак на пять.

— С тех пор как вы с отцом расстались, у тебя в душе как будто что-то надломилось — ведь недаром ты улетела на другой конец земли. Потом, когда ты едва живая оттуда вернулась, я очень боялась, что ты умрешь, но ты, к счастью, поправилась. Теперь я боюсь того, что ты опять соберешься куда-нибудь и умчишься, не сказав мне ни слова. Другими словами, я боюсь потерять тебя снова.

— Нет, детка, — сказала я, испытывая пронзительную жалость к дочери. — Теперь, если я куда и уеду, то только с тобой.

Я пододвинулась к дочери поближе и заключила ее в объятия. Это уже была не та голенастая девочка, которую я когда-то обнимала. Я держала в объятиях взрослую девушку, почти женщину, но от этого мои чувства к ней не становились менее горячими. Ведь это была моя дочь, и я знала, что она во мне нуждается. Эми вела себя тихо, как мышка. Казалось, она даже перестала дышать.

— Дыши нормально, — прошептала я ей на ухо. — Полной грудью.

Дочь перевела дух, а потом ее дыхание участилось и постепенно перешло в рыдания. Хотя она была уже большая девочка, плакала она точь-в-точь как прежде — громко, содрогаясь всем телом и заливаясь горючими слезами. Ее слезы лишний раз напомнили мне, какой дурной матерью я была для нее все эти годы. «Сколько же боли я ей причинила!» — подумала я, и мне стало стыдно.

Эми высвободилась из моих объятий, вынула из пакетика на столе бумажный платочек и высморкалась.

Мне вдруг ужасно захотелось есть. На кровати лежал надкусанный шоколадный батончик. Я взяла его, сорвала фольгу и стала жевать.

— Ты, мам, прямо как маленькая, — сказала Эми и хихикнула.

Я снова пододвинулась поближе к дочери и даже рискнула положить голову ей на плечо.

— Я помню, какой ты была, когда тебе исполнилось шесть, — тихо и доверительно обратилась я к ней. Таким голосом я рассказывала ей в детстве перед сном сказки. — Так вот, когда тебе было шесть, ты казалась существом не от мира сего, выходцем с другой планеты. «Умная не по годам» — как говаривал твой отец. Как-то раз ты забралась в нашу с Дэном постель и прошептала мне на ухо: «Мне приснился сон». Дэн к тому времени уже вовсю храпел.

«И что же тебе приснилось?» — спросила я сонным голосом.

«Мне приснилось, что я — жрица древнего царя, — сказала ты, — и должна освящать молитвой тушки всех животных, которых забивают для его стола, чтобы мясо стало священным».

Эми с улыбкой посмотрела на меня.

— Ты все это сама придумала. Только что.

Я подняла вверх два пальца.

— Клянусь, все именно так и было. Но меня гораздо больше удивило то, что ты сказала потом. А сказала ты вот что: «Однажды я забыла освятить мясо и очень испугалась: решила, что испортила царский пир. Но потом подумала, что ничего страшного, в общем, не случилось и мясо без моих заклинаний не стало менее вкусным».

Эми прилегла на постель, и ее голова коснулась моей.

— Ты сумасшедшая, — пробормотала она, но голос ее звучал тепло.

Я легонько вздохнула и прижалась к щеке дочери.

— Да, детка. В детстве ты часто меня удивляла. Впрочем, почему только в детстве? Ты и сейчас продолжаешь меня удивлять, — сказала я, вспомнив про синяк, украшавший мою скулу, после чего добавила: — Извини, что я дернула тебя за волосы. Это произошло случайно.

— Я сожалею, что ударила тебя, — прошептала Эми.

Я хмыкнула.