Книга Танец ангела - Оке Эдвардсон

— Нет, это столкновение.

— Рок — не мой стиль, — ответил Винтер.

— Я сразу понял, что с вами что-то не так.

По радио трещали сообщения, но Винтер с трудом разбирал, что они говорили, и упоминающиеся названия улиц и районов были ему незнакомы. Женский голос координировал работу так монотонно, как будто читал хорошо заученный текст.

— Брикстон — интереснейшее место. Там, кстати, живет пара моих лучших друзей.

Они встали в пробке на Ройндерс-роуд.

— В самолете я снова думал о списках пассажиров, — сказал Винтер, поворачиваясь к шотландцу. — Адская работа.

— В подобных случаях надо пробовать все. Искать и искать, пока не упрешься головой в стенку. В том Ямайском деле, о котором я говорил, мы проверили списки за три недели, и уже от этого можно было рехнуться.

— Мы их запросили, во всяком случае.

— Мы тоже. Но если кто-то летает убивать — если вообще летает, — то вряд ли он это делает под своим именем. Это же очевидно.

— Если только он не хочет сам, чтобы мы его поймали, — сказал Винтер.

— Вы хотите сказать, что нам надо проверить все списки, исключить одного за другим, останется убийца, мы придем, а он там сидит и ждет, когда постучат в дверь?

— Примерно так. Может, у него такой план.

— Тоже версия. Вы не говорили с судебными психиатрами?

— Нет еще. Но это только предположение, конечно.

— Я вам расскажу одну историю, — сказал Макдональд.

Машины медленно объезжали автомобиль, который грузили на эвакуатор.

— Это был тоже «форд-фиеста». — Макдональд кивнул на убитую машину. — На прошлое Рождество у нас было убийство в Пекмане. Мы исходили из показаний свидетелей, что убийца сразу смылся на машине. Но часть говорила, что машина была серебристая, часть — что светлая. А один сказал, что это точно был «форд-фиеста», хотя он вообще не видел машины, но он слышал, как она выезжала на дорогу, а сам он всю жизнь ездил на «фиесте», поэтому он не может ее не узнать.

— Это выглядело правдоподобно?

— Да, он вполне внушал доверие. И мы стали проверять все «фиесты» страны, начав с юго-восточных регионов. Их оказалось десять тысяч. У нас нет столько людей в полиции.

— И вы решили ограничиться по цвету?

— Естественно. Мы взяли серебристые, их было тысяча восемьсот, тоже неподъемно для десяти человек, которые параллельно должны заниматься другими делами.

— Да.

— Тогда мы сконцентрировались на Пекмане и окрестностях, всего сто пятьдесят или сто шестьдесят машин, но не успели проверить все, как нашли убийцу другим путем. И тогда оказалось, что машина была зеленой. Но все-таки «фиеста».

— Надо больше доверять тому, что они слышат, а не видят.

— Да, но это заодно говорит, насколько бессмысленно копание в бесконечных списках. Заказать их, конечно, надо. Держать наготове. Когда мы найдем убийцу, мы сможем посмотреть и сказать: «Ага, он вылетел на следующий день после жертвы», — сказал Макдональд.

Они стояли в комнате. Из коридора доносились голоса, но в соседних квартирах было тихо. За окном жужжали машины. Послеобеденное солнце освещало стену. Высохшая кровь блестела так, что Винтер зажмурился. Перед глазами стоял Пэр Мальмстрём. Он переступил порог этой комнаты, и то, что было им, его жизнью, теперь покрывает стены и пол. Винтер вспотел, потянул узел галстука. Во рту был неприятный вкус после пива и сигарилл.

— Оставить тебя одного? — спросил Макдональд.

— Да.

Макдональд вышел.

— И дверь закрой, пожалуйста.

Он опять закрыл глаза, вспоминая фотографии, которые показал ему Макдональд в своей конторе, прежде чем они поехали сюда. Винтер не увидел ничего нового, все как в Гетеборге. Пэр тоже сидел на стуле в такой же жуткой расслабленной позе, спиной к двери, можно было подумать, что они просто читают… Винтер открыл глаза, встал за стулом, чтобы дверь была за спиной. Привязали ли Пэра, чтобы он наблюдал за тем, что происходит? Был ли он живой при этом? Может, их привязали, не чтобы связать, а чтобы удерживать именно на стуле? Веревки довольно гонкие, но нет следов попыток от них избавиться.

Заставили ли Пэра смотреть фильм? Фильм с убийством другого? Были ли убийства, о которых мы не узнали? Имело ли значение, где стоял стул?

Винтер посмотрел на пол. Кровь быстро свернулась и прилипала к ботинкам убийцы, и следы вертелись, как в танце.

Играла ли музыка? Макдональд не нашел в квартире никаких проигрывателей, никто не слышал звуков — ни музыки, ни криков. Только сейчас стены выли, и пол, поднимаясь с воплем, бросался на Винтера. Он снова прикрыл глаза, а когда открыл, солнце уже ушло и стена стала матовой и тяжелой.

Он вышел в коридор. Макдональд ждал у лестницы.

— Это случится опять, — сказал Винтер.

Они стояли у отеля «Дудли». Через дорогу дышал парк Клэфэм-Коммон, легкие четырех районов: Баттерси, Клэфэма, Балхама, Брикстона. У пруда и на детской площадке играли школьники в форме, учителя собирали их и строили в синие и красные прямоугольники. Собаковладельцы, заскочив домой после работы, вывели питомцев на прогулку. И снова дуновение теплого ветра на лице. Весна приходила с юга. Солнце подкрасило оранжевым виднеющиеся между деревьями облака.

— В Клэфэме много богатых, — сказал Макдональд, проследив за взглядом Винтера. — Они живут в основном вокруг парка. Я тут работал несколько лет. Теперь, так сказать, пригодилось.

Мимо прошли две девочки-туристки с рюкзаками больше их самих и выше головы.

— И вы так и не знаете, или мы так и не знаем, что он тут на юге делал, — сказал Винтер.

— Может, его родители что-нибудь вспомнят. А может, он приехал сюда из-за музыки.

— Какой музыки?

— Насколько я понял, регги опять вошло в моду. Значит, Ямайка и Брикстон снова популярны у тинейджеров.

— У него дома были диски с регги, но не так много, как бывает у фанатов.

— Это могло быть одной из причин.

— Но тогда бы его кто-нибудь узнал в округе, вы же всех опросили.

— Здесь люди неохотно узнают кого бы то ни было. Такая культура.

— Боятся?

— Да.

— Даже когда это так серьезно?

— Никто не изменит своих привычек из-за одного случая. Люди вею жизнь остерегаются. Многие связаны с наркотиками, например.

— И никто не видел белого мальчика, интересующегося регги?

— Нет. Но они могли и не запомнить. Хоть это в основном и черный район, белые часто приезжают сюда на метро. В основном как раз за музыкой.

— И даже твои старые знакомства не помогли?