Книга Брачные узы - Давид Фогель

И слышался еще какой-то легкий шорох непонятной природы. Острота впечатлений от всех приключений этого дня немного притупилась. Все показалось Гордвайлю более легким и простым, и вроде бы не было больше никаких причин для отчаяния. Если бы еще и Tea сидела сейчас рядом с ним, умиротворенная и добрая и оба они были вполне защищены от всех жизненных передряг…

Госпожа Врубичек внесла кофе.

— А как дела у Йоханна? — поинтересовался Гордвайль. — Давненько я его не видел.

— Жаловаться не на что! — ответил Врубичек. — Парень честный, работает как следует, живет с молодой женой. Чего же еще? У нас он теперь, конечно, реже бывает. Оно и понятно, молодая жена требует, чтобы муж рядышком был. Когда мы только поженились, нам тоже было жаль каждой минуты, ведь так, Юли? — Врубичек нежно провел по щеке жены, вспоминая те старые добрые дни.

Вот человек, о котором можно сказать, что он счастлив, подумал Гордвайль удовлетворенно.

Пока он пил кофе, облокотившись на стол, вдруг неведомо откуда и без видимой связи с нынешними его мыслями в памяти всплыло летнее утро много лет тому назад, и он на берегу какой-то реки. Наверняка Гордвайль был тогда еще совсем малым ребенком. Он был не один на берегу, но не с матерью — это точно. И тем не менее кто-то был с ним рядом, потому что он ковылял к воде, а этот кто-то останавливал его, приговаривая: «Маленьким детям нельзя подходить слишком близко, стой-ка лучше поодаль и смотри!» Это не мать говорила — голос был грубый, не такой, как у матери, то ли няньки, то ли еще кого. Так или иначе, этот голос был ему неприятен — он хорошо это помнил. Вдруг посреди реки, прямо поперек солнечной дорожки, показались плоты, и один плотогон, раздетый до пояса, загорелый до цвета дубленой кожи, босой и с засученными до колен штанами, махнул ему рукой с плота, плывшего медленно-медленно, так, что казалось, он вообще стоит на месте, и что-то прокричал, что именно, Гордвайль не разобрал из-за расстояния. И тут ему страстно захотелось проплыть немного на плоту, и он стал кричать, и плакать, и биться, пока тот кто-то, кто был с ним, не увел его насильно с берега…

Это видение чрезвычайно поразило Гордвайля. В его родном городе не было такой реки, какую он только что мысленно вообразил себе, а по той, что была, никогда не сплавляли плотов — откуда же взялось это воспоминание? Возможно, он читал о чем-то подобном или слышал от кого-ни-будь, и это запомнилось ему как происшедшее с ним самим?

— Если и вправду так, то ничего хорошего в этом нет! — громко заключил Гордвайль и, испугавшись громкости собственного голоса, обвел все вокруг изумленным взглядом.

— Воистину так, друг мой! — подтвердил Врубичек, полагавший, что Гордвайль отвечает на предыдущие его слова. — Но это еще не значит, что все так уж плохо…

— То есть как? — проговорил Гордвайль бессвязно. — Чтобы память вот так путалась и показывала тебе чужие картины, как если бы они произошли с тобой самим, даже не намекнув, откуда что взялось?

В эту минуту вошел, не постучав, Йоханн.

— А, Йоханн!

— Ты один?

— А где Мици? — встретили его родители.

Йоханн снял шляпу и по-мальчишески бросил ее рядом на диван, затем поцеловал мать и поочередно пожал руку отцу и Гордвайлю.

— Мици? — сказал он немного смущенно. — У нее все в порядке… Она захотела… захотела пойти в кино… А мне было неохота… Как вы поживаете, господин Гордвайль? Все в порядке?

Он странно, словно испуганно, посмотрел на Гордвайля, и тот сразу понял, что парень чем-то раздражен.

— Все неплохо, можно сказать. Бывает и хуже, — ответил Гордвайль, пристально глядя на него.

Будто изнемогая от усталости, Йоханн тяжело опустился на стул. Мать, сидевшая рядом, погладила его по голове.

— Я очень рада, что ты зашел, Буби. Ты не голоден?

Йоханн покачал головой: нет.

— Но чашку кофе выпьешь? Я принесу тебе. Представляешь, мы о тебе только что говорили. Минуты не прошло, и ты входишь. Жаль, что Мици не пришла с тобой. Господин Гордвайль познакомился бы с ней. Вы ведь еще не знакомы с ней, господин Гордвайль?

— С кем? — рассеянно спросил Гордвайль. Он внимательно изучал Йоханна, причина раздражения которого почему-то чрезвычайно его заинтересовала.

— С моей невесткой! Мици.

— Нет, еще нет.

— Мици пошла в кино, — без всякого выражения повторил Йоханн, опустив глаза. — Ей хотелось в кино, а мне было неохота.

Материнская забота, как видно, успокоила его. Он склонил голову и, казалось, вот-вот задремлет.

— Я принесу тебе кофе! — сказала мать и вышла.

Все это время Врубичек стоял против них, прислонившись спиной к дверце шкафа, и, глядя на них, молча курил. Похоже было, какая-то мысль не давала ему покоя. Время от времени он выпускал из-под густых усов струю дыма, почти того же цвета, что и усы, так что дым казался их продолжением, и вдруг сказал, словно вынося приговор:

— Знай, Йоханн, женщину нельзя отпускать одну! Если муж не уделяет ей внимания, рано или поздно она найдет себе другого мужчину… Я сказал, и баста!

Йоханн перевел взгляд и с минуту смотрел на отца как на кого-то незнакомого, потом опомнился, по всей видимости, и произнес:

— Да-да, конечно… Но ей хотелось в кино… А я не мог пойти с ней… Дай мне скрутить папиросу, папа!

Мать принесла кофе.

— Сними пальто, Йоханн, а то простудишься, когда выйдешь.

— Да, да! — ответил Йоханн, внезапно воодушевившись. — Но мне уже надо идти. Я заскочил буквально на минуту… Завтра рано на работу. Наверно, уже поздно. Который час, господин Гордвайль? Десять?

— Да, десять ровно!

— Если так, то мне нужно поспешить! Еще ведь надо подождать Мици перед кинотеатром… Выпью и сразу пойду. Ты опять переложила сахару, мама! Ты же знаешь, что я терпеть не могу такой сладкий кофе! Одного куска мне достаточно. А вы, господин Гордвайль, еще останетесь или пойдете вместе со мной? Да, совсем забыл, хозяин прибавил мне жалованья. Теперь я буду получать семьдесят шиллингов в неделю. Хорошее жалованье, да? С этой недели уже.

Он допил кофе большими глотками и вскочил с места.

— Ну так что, господин Гордвайль, вы хотите еще немного остаться?

— Зачем ты тянешь с собой господина Гордвайля, Йоханн? — спросила мать. — У тебя нет времени, а господин Гордвайль может еще немного побыть с нами. Он уже давным-давно не заходил к нам.

Но Гордвайль уже встал, готовый идти. По взгляду Йоханна он понял: тому явно хотелось, чтобы они вышли вместе.

На лестнице уже не было света. Врубичек проводил их на площадку с горящей свечой в руках и подождал, пока они спустились на два этажа. На ощупь, в темноте, они прошли последний пролет и вышли на улицу, привратник открыл им ворота. Ветер сразу хлестнул им в лицо, словно мокрой холодной тряпкой. Йоханн схватил Гордвайля за руку.