Книга Тигр Железного моря - Дональд Кэммелл

Каждый деревянный ящик весил около четырехсот фунтов, и Энни определил эквивалент — шесть слитков серебра. Ящиков было двадцать восемь. Энни считал их, как свою собственность. Мадам Лай говорила, что серебра будет более четырех с половиной тонн, это подтвердили мистер Чун и Тин. Столько и было.

Двадцать восемь ящиков опустилось на главную палубу, затем их погрузили на тележки и отвезли в сейф, который находился как раз под рубкой, другими словами, поместили в «цитадель». Это была большая каюта, доступ в которую обеспечивала единственная двойная стальная дверь. Серебро заняло половину каюты, разместившись рядом с особо ценными вещами пассажиров.

Энни спустился вниз и несколько минут наблюдал за тем, как укладывались серебряные слитки. При этом присутствовали первый помощник капитана Макинтош и судовой эконом Гарри Стоукс. Часть дня Энни провел в их компании, затем продолжил слоняться по судну, но мысли о деле не покидали его ни на минуту.

Импорт и экспорт серебра был крупным и очень таинственным бизнесом в Китае. Основу китайской экономики — если таковая вообще была — составляло серебро. Китайцы во все времена ценили его выше золота (как в практическом, так и в мистическом смысле). Китайская унция серебра, таел, являлась расчетной единицей во всех серьезных сделках.

Довольно-таки странно, но особо крупных запасов серебра на территории Китая не было, однако в течение пяти тысяч лет непрестанное пополнение серебра считалось делом первостепенной важности для Императоров-Драконов. Первая опиумная война против Британии началась в основном из-за того, что императора обеспокоил вывоз из страны большого количества серебра в качестве оплаты за опиум. Китай был крупнейшим рынком холодновато-белого металла, отблеска Луны. В глазах китайцев золото просто не могло с ним сравниться.

Серебро в Китай шло из Манилы, где оно аккумулировалось в соответствии с китайскими преференциями: слитки серебра девятьсот девяносто девятой пробы (каждый слиток равен тысяче шанхайских таелов, или примерно шестидесяти двум фунтам). Оптовая цена одного из таких крупных «кирпичиков» составляла около тысячи шестисот гонконгских или восьмисот американских долларов, в зависимости от курса. Мерцавшая перед внутренним взором Энни груда серебра казалось ему необыкновенно прекрасной. Это мерцание будто подсвечивало потолок его маленькой каюты, на котором он мысленно рисовал план действий. Энни грела мысль, что это высокопробное американское серебро, а не мексиканская дрянь, и оно покоится в деревянных ящиках, в сейфе «Чжоу Фа», на главной палубе, прямо под радиорубкой.

Два других радиста (оба китайцы) занимали двухместную каюту по левому борту. Каюта Энни располагалась по правому. Чжоуасо был старшим радистом и отвечал за работу всей аппаратуры непосредственно перед капитаном Бристоу. Оба радиопередатчика с дуговым генератором Паульсена мощностью двенадцать киловатт, а также трехкаскадный приемник были фирмы «Маркони». Радиорубка располагалась посредине судна между выходившими в коридор каютами радистов. Это было маленькое темное помещение без окон с вечно гудящим вентилятором — воплощение фантазий свихнувшихся экспертов по радиообмену, убежденных в том, что кромешная тьма — оптимальная обстановка для общения посредством азбуки Морзе.

Впереди по коридору располагались каюты младших вахтенных помощников капитана и третьего механика; над ними находились относительно просторные апартаменты капитана, его первого помощника и старшего механика. На самом верху были капитанский мостик и штурманская рубка. Все три палубы по старинке назывались «салоном верхней палубы» и считались палубой «А», или верхней палубой. Здесь сосредоточились ум и сердце парохода.

Палуба «А» была полностью отделена от пассажирских кают первого и второго классов, располагавшихся на корме. Здесь помещались роскошные салоны, отделанные дубовыми панелями и мрачноватыми французскими панно. Эти салоны были хорошо освещены потолочными плафонами из цветного стекла. Тут же находилась курительная комната с маленькими окошечками и бордюрными панелями с изображениями сцен английской охоты. Палуба «А» была отделена и от главной палубы, где помещались стюарды и пассажиры третьего класса. Количество последних доходило до тысячи, но их никогда не вносили в официальный список. Вся эта разношерстная публика занимала обширную и зловонную территорию, как любил говорить Энни, «в самой заднице».

Энни забавляло, что троим китайцам выпала честь находиться в так называемой цитадели только потому, что они умели обращаться с радиоаппаратурой. Вместе с тем они оставались «вторым сортом», так как получали меньшую зарплату. Они были обязаны занимать привилегированные места, потому что являлись обязательной составляющей общей структуры, которая в «Отчете комиссии по борьбе с пиратством» называлась «концепция цитадели» и определялась как мера защиты от «волков морей».

Когда Энни ступил на борт «Чжоу Фа» в качестве члена команды, Стодди Макинтош ознакомил его с местом работы. Стальные пуленепробиваемые двери закрывали радиорубку от внешнего мира, иллюминаторы обзора выходили на главную палубу и палубу «А», сходные трапы, ведущие на капитанский мостик, сверху и снизу закрывались стальными решетками; такие же решетки, соединенные в одну цепь, тянулись и вдоль открытых бортов судна. Дополнительные решетки защищали обе двери капитанского мостика. Были даже предусмотрены вращающиеся на петлях «хитрые приспособления», стальные, полдюйма толщиной. Они могли подниматься вверх или выдвигаться наружу, закрывая офицеров на мостике от огня малокалиберного оружия матросов — китайцев и филиппинцев, коих на судне было сто двадцать.

Макинтош выдал Энни полагающееся ему оружие — бескурковую модель тридцативосьмимиллиметрового револьвера смит-вессон в тканой портупее на ремне и к нему три дюжины патронов. Энни надел ремень на пояс брюк, как это делало большинство офицерского состава. Офицеры постоянно поминали оружие недобрым словом, словно стеснялись его. Они выражали недовольство, что вынуждены носить его в жару, но последние «Правила предупреждения пиратской угрозы» по вопросу оружия были непреклонны. В каюте каждого офицера имелась магазинная винтовка «винчестер» и еще шесть таких же — в шкафчике капитанского мостика. А патронов к ним столько, что с берега и батальону было бы не поднять головы, если из этой импровизированной «цитадели» начали бы вести огонь.

Предполагалось, что пираты могут подкупить членов команды. При этом оказывалась незаменимой традиционно индийская система охраны. В Гонконге индийцы работали на Британию только в полиции, тюрьмах, на военной службе, в органах безопасности на транспорте (паромах, поездах). Все они были отставными солдатами индийской армии, и их преданность не вызывала сомнений. Не было ни одного случая, чтобы индийцы предали своего гонконгского работодателя.

Охрана «Чжоу Фа» состояла из сикхов (как и в тюрьме «Виктория»), И сладко, и печально щемило у Энни в груди при виде их флегматичного движения взад и вперед. На их плечах покоились ружья «гринер». Безупречно белые тюрбаны были намотаны на невероятно длинные волосы. Бороды у подбородка разделялись пополам и зачесывались за уши. Другие двенадцать сикхов трудились на камбузе, приготавливая огромное количество рыбы с карри и плов с консервированным горохом. Китайские повара вынуждены были мириться с этим.